Взвизгнув от неожиданности, трогг дернулся и упал на спину, словно его схватила какая-то неведомая сила. Нить из истинного серебра, которую Гелбин обмотал вокруг его лодыжки, закрепленная на прочном мифриле очков, натянулась до предела и, учитывая силу рывка, полученную при умножении скорости движения на веса трогга, начисто отрезала хищнику стопу. Воздух сотряс крик боли, в котором были одновременно стон и рев. Трогг поджал кровоточащий обрубок ноги и снова взревел, ударив кулаком о землю. Меггакрут виновато улыбнулся и стремглав бросился к чертежному столу. Один из троггов поспешил к раненому товарищу, но, скорее, из любопытства, чем из жалости. Второй зверь продолжил подбираться к Гелбину.

Из громкоговорителя послышались гневные нечленораздельные звуки.

– Ты прав, Гелбин, мне следовало уничтожить тебя тогда, но мне нужен был козел отпущения. Мне нужен был кто-то, против кого можно было настроить народ, чтобы он выбрал меня новым главным механиком! Ты хоть понимаешь, сколько времени я потратил на то, чтобы разработать план, который бы опорочил твое имя?! Убить тебя было бы слишком просто!

Гелбин добежал до стола и начал молниеносно выдвигать ящички, проверяя их содержимое. При этом голос его оставался ровным и спокойным.

– И когда же ты начал осуществлять свой замысел по сплочению гномов и получения звания главного механика? До или после геноцида?

Сикко зарычал и выругался. Мгновение спустя послышался звук удара гаечного ключа, брошенного в стену. Слова Гелбина сильно задели самолюбие Термоштепселя.

– Судить задним числом всякий дурак может! Газ оказался... немного более действенным, чем я предполагал. Согласно моим подсчетам, смертность должна была составить около тридцати процентов – достаточное количество трупов с точки зрения статистики. И все по твоей вине. Далее бы последовало триумфальное изгнание троггов и успешный взлет моей карьеры.

– «Бы» здесь ключевое слово!

Послышался еще один звук удара – на этот раз кулаком по микрофону.

– Кто бы мог подумать, что гномы не отвернуться от тебя, когда я практически обагрил твои руки их кровью?! Что они пойдут наперекор законам логики и поведут себя, словно горстка плаксивых слюнтяев – ночных эльфов? Я даже рад, что газ возымел такой эффект! Гномам не помешала чистка!

Еще один удар кулаком по микрофону. На этот раз он был сильнее и за ним последовал сильный шум помех. Потом наступила тишина. Похоже, при расчетах прочности Сикко Термоштепсель не предполагал того, что на микрофоне кто-нибудь будет срывать злость. Гелбин на секунду перестал рыться в ящиках и одобряюще кивнул.

– Эмоции, эмоции. Друг мой, ты только что лишил себя возможности выказывать мне свое злорадство, находясь в укрытии.

Гелбин вернулся к исследованию содержимого ящичков. К счастью, Термоштепсель оставил кабинет почти в том же состоянии, в котором он находился ранее, чтобы специалисты по безопасности ничего не обнаружили при обыске. Гелбин предположил, что механизм ловушки построили за пределами комнаты, а потом установили за стеной и под полом. Единственной зацепкой была несчастная серебряная нить.

И эта самая нить только что помогла сократить количество проблем на 33,3 процента (три в периоде, конечно). Гелбин наконец нашел то, что искал, на дне последнего ящичка. Это был небольшой кожаный мешочек с набором инструментов, который ассистенты использовали для настройки часов, развешенных в кабинете. Пунктуальность никогда не была сильным качеством Гелбина, но главный механик предпочитал всегда точно знать, насколько он опаздывает.

Гном развернулся, чтобы проверить местонахождение атакующих, и едва успел уклониться от еще одного коварного удара. Один из троггов успел подкрасться к нему, и в следующее мгновенье его кулак с легкостью проломил чертежный стол – будто бы тот был на самом деле сделан из картона. Гелбин всегда подозревал, что в костях и мышцах этих диких созданий есть тяжелые металлы, и хаос, воцарившийся в комнате всего за несколько минут, был отличным тому подтверждением.

Воспользовавшись своим преимуществом в скорости, гном поспешил убраться подальше от разъяренного зверя, захватив при этом мешочек с инструментами. Трогг взревел от ярости и развернулся, чтобы прорычать несколько команд своим собратьям. Один из них истекал кровью на полу, другой ревом же выразил свое согласие и стал медленно передвигаться по комнате в направлении Гелбина. Трогги собирались зайти к нему с двух сторон и потом нанести смертельный удар. Главный механик не мог убегать от них вечно. Его смерть была лишь вопросом времени, и хищники знали это.

Гелбин вернулся в центр комнаты, где лежало упавшее на бок кресло. Опутанный проволокой трогг дернул ногой со всей силы, когда пытался догнать гнома, – а силы в нем было очень много, – и спусковой механизм, который находился под плитками прямо под креслом, выдернуло из гнезда. Устройство представляло собой квадратную металлическую коробку размером не больше суповой тарелки. Если Сикко Термоштепсель, как обычно, смастерил что-то примитивно безыскусное, то главный вал и противовесы должны находиться здесь же, под креслом.

Гелбин отодвинул кресло в сторону и открыл мешочек с инструментами. Отвертка, железный молоточек, напильник и фиал с маслом черноротика – все очень миниатюрное, отлично подходящее для работы с часами. Или для контрдиверсии. Гелбин осмотрелся, прикидывая, сколько времени понадобится троггам, чтобы до него добраться. Примерно двадцать секунд. Гному нужно было тридцать.

Гелбин откупорил фиал и катнул его в направлении ближайшего трогга – содержимое фиала разлилось по полу тонкой блестящей струйкой. Зверь недоуменно посмотрел на миниатюрную склянку, хмыкнул и поднял взгляд на гнома, который стоял напротив него с отверткой в одной руке и напильником в другой. В следующее мгновенье Гелбин быстро провел отверткой по поверхности напильника – посыпались искры, пролитое масло загорелось и огонь тонкой змейкой устремился к фиалу у ног трогга. Все случилось настолько быстро, что хищник едва успел отвернуться, когда у его ног взорвался огненный шар. Косматая борода трогга загорелась, и он начал лихорадочно махать руками, пытаясь потушить огонь, но от этого пламя разгоралось лишь сильнее.

Довольный собой Гелбин вернулся к проволоке, развороченным плиткам и спусковому механизму. Второй трогг все еще был в дальнем конце комнаты, но теперь, когда его собрат бился в огне по вине безоружного с виду гнома, он двигался гораздо осторожнее.

– Тридцать секунд у меня теперь есть, – пробормотал главный механик. – Может быть, даже сорок.

Гелбин поддел отверткой крышку спускового устройства и осмотрел механизм, к которому крепилась катушка проволоки из истинного серебра. Конечно же, Сикко поработал спустя рукава. Хороший диверсант сделал бы спусковой механизм одноразовым, используя непрочные материалы или слабо заведенные пружины. Этой же пружины хватит еще на несколько раз. Гелбин быстро переставил спусковой крючок к блоку управления противовесами, который представлял собой продолговатую конструкцию из шестеренок, регулирующих тросы, с помощью которых поднималась и опускалась стена. Тросы были соединены с валом, который находился здесь же, под полом, и приводился в движение отдельной пружинной катушкой. Гелбин отложил коробку с устройством в сторону, заглянул в дыру в полу и стал очень быстро откручивать крепежные болты, которые удерживали вал на месте.

Ржавых болтов насчитывалось четыре, и Гелбин потратил оставшееся время, чтобы открутить три из них. Металл натужно заскрипел, когда чудовищный вес всей конструкции переместился на один единственный проржавелый болт.

Гелбин едва успел закончить работу, когда подоспевший трогг схватил его и поднял над полом. Хищник поднес гнома к лицу и криво улыбнулся – добыча наконец была в руках. Главный механик находился буквально в нескольких сантиметрах от огромных надтреснутых зубов, между которыми застряли останки того несчастного создания, которое последним находилось так близко к пасти зверя. Гелбина перекосило от отвращения.

– Пружиннец был прав. Запах действительно ощущается на вкус.

Трогг взревел, забрызгав главного механика слюной. В ответ Гелбин размахнулся и ударил зверя кулаком – осколки передних зубов полетели троггу прямо в горло. Хищник уронил свою жертву и отшатнулся, издав булькающий звук. Гном стряхнул кровь с руки и разжал кулак, в котором обнаружился железный молоток.

– Дружеский совет: никогда не подпускай гнома близко к своим зубам.

Трогг утер кровь со рта и обернулся навстречу подоспевшему собрату, кожу которого покрывали многочисленные волдыри. Оба зверя были в ярости, и Гелбин понял, что он на волосок от смерти. Главный механик сделал быстрый шаг назад и отпустил наскоро переставленный спусковой крючок.

Противовесы, установленные под полом, пришли в движение, натягивая тросы. Единственный ржавый болт не выдержал давления и разлетелся на куски. Кафель под ногами у троггов взорвался тысячей осколков металла и комьев земли, когда тросы проломили пол, выдернув установленный под ним вал. Хищников отбросило назад, на развороченный стол, а стена за спиной у главного механика снова ушла в потолок.

Враги были повержены, а путь свободен. Пора уходить. Гелбин развернулся, засовывая инструменты за пояс, но на секунду остановился и подумал, не забрать ли ему с собой свои старые очки. Они все еще лежали в другом конце комнаты, рядом с уродливым обрубком ноги трогга. Целые и невредимые. Гелбин автоматически потер переносицу в том месте, где натирала новая оправа.

– Нет-нет, – сказал гном сам себе, покачав головой. – Они уже свое отслужили. К тому же, мне пора выбираться отсюда.

Вот только драгоценное время было потеряно. Из прохода стали появляться новые трогги. Десятки троггов. Толпа хищников ворвалась в кабинет и окружила главного механика. Звери рычали, выли и постоянно облизывали свои отвратительные зубы. Гелбин опешил, не зная, как поступить дальше. Вряд ли трогги станут по очереди подносить гнома к лицу, чтобы он смог ударить каждого молотком.

Но хищники не спешили наброситься на него. Они выжидали.

– Прими мои искренние извинения, Гелбин. Я недооценил твои способности. Нужно было натравить на тебя четырех троггов.

После этих слов раздался высокий раздражающий смех. Судя по всему, Термоштепсель впал еще в большее безумство, находясь в окружении этих диких созданий. Послышался лязгающий звук, шипение парового двигателя – и в комнату вошел Сикко.

Анжинер сделал себе новый боевой костюм. Гелбину докладывали, что последние несколько лет Сикко разгуливал по Гномрегану в чем-то огромном и бочкообразном, – но это творение не подходило ни под какие описания. Управляемый механизм ростом с человека прошествовал мимо замерших в ожидании троггов, обдавая их струями горячего пара. Костюм был сделан из мягких декоративных металлов и чем-то напоминал парадное обмундирование человеческих правителей, которое те одевали, чтобы произвести впечатление на простолюдинов. Только вместо человеческой головы из ворота торчало маленькое морщинистое лицо Сикко. Обезумевший анжинер сильно постарел за последние годы, и Гелбин едва узнал своего старого друга: впавшие щеки, редкие пряди тонких седых волос и зеленоватый оттенок кожи, который свидетельствовал о радиационном отравлении и прогрессирующем сумасшествии.

Гелбин сочувствующе посмотрел на Сикко, однако тот ошибочно принял его сочувствие за восхищение. Термоштепсель усмехнулся, сделал небольшой круг почета и торжественно поклонился.

– Потрясающий образчик гения инженерной мысли, не правда ли? Знаешь, я провел несколько тестов с более практичной боевой моделью этого костюма, но она оказалась крайне неповоротливой и... несколько взрывоопасной. Этот вариант намного стабильнее и больше подходит моему статусу.

– Твоему статусу?

– Конечно. Это естественно, что король гномов во всем солидарен с другими правителями, даже в вопросах внешнего вида. Хотя тебе, мелкому неудачнику, этого не понять.

Гелбин нахмурился.

– Король гномов, да? То есть, если я тебя правильно понимаю, ты больше не собираешься участвовать в выборах? Наверное, так будет лучше, поскольку народ вряд ли станет голосовать за кандидата, который не является гномом.

Пару секунд Сикко стоял как громом пораженный, а потом в комнате раздалось змеиное шипение. Главный механик не был уверен, откуда исходил этот звук: из бурлящей паровой машины на животе у Сикко или же из горла будущего узурпатора. В любом случае, шипение отлично гармонировало с суровым взглядом Термоштепселя.

– По-моему, ты слишком долго просил милостыни у дворфов и повредился рассудком, Гелбин. Как это я не гном? Да во мне в десять раз больше гномского, чем тебе может присниться! Пока ты сидел в сторонке и молился на свой непредсказуемый «гений», всю работу делал я! Кто неделями трудился над чертежами баллистических устройств для твоих осадных машин? Это я сделал из твоей громыхающей консервной банки мобильную пушку! Только благодаря ей мы скрепили союз с дворфами. И хоть бы одно слово благодарности!

Гелбин вздохнул.

– Сикко, ты был одним из самых умных гномов в Дун Мороге, но, кажется, забыл, как я во всеуслышание хвалил твою работу. Ты всегда выдавал свежие и гениальные идеи, но вместе с тем был слишком небрежен: твои расчеты были очень неточными и ты уделял крайне мало времени отладке механизмов. Я приставил тебя к созданию вооружения в надежде, что ты осознаешь всю ответственность дела и будешь относиться к работе серьезней. Но если бы я использовал предоставленные тобой данные по баллистическим ракетам, все осадные машины взорвались бы при первой же перезарядке снарядов. Я провел много часов, пересчитывая показатели, прежде чем отправить все на разработку в Стальгорн.

– Что? Наглая ложь! Если все было так плохо, то почему вся слава досталась мне?

– Потому, – ответил Гелбин, – что ты был моим другом.

Сикко Термоштепсель сделал шаг назад, глядя на своего противника большими глазами. На мгновение его лицо смягчилось и он стал снова похож на того харизматичного молодого гнома, с которым Меггакрут подружился много лет назад. Гнома, которому Гелбин помог сдать выпускные экзамены в университете, принял в свой цех и назначил на важный пост во Дворе Механиков, несмотря на беспокойный характер и все ухудшающиеся результаты работы. Сикко моргнул пару раз и почесал лоб металлической рукой.

– Гелбин, я…

Потом он перевел взгляд на механическую руку с мощными позолоченными пальцами, которые создал он сам. Сикко сжал пальцы в кулак, и его губы растянулись в сумасшедшей улыбке. От прежнего друга Гелбина вмиг не осталось и следа.

– Именно из-за того, что ты так тщедушен и слаб, я и решил взять бразды правления в свои руки. Гномы должны править миром при помощи своих непобедимых машин, а не продавать их идиотам-союзникам! Торгашеством пусть занимаются гоблины!

Главный механик покачал головой.

– Ты ведь так ничего и не понял, да? Наша главная сила именно в верности друзьям. Этим мы отличаемся от огров, троггов и даже гоблинов. Именно поэтому дворфы помогли нам, когда мы находились на грани уничтожения, и даже предоставили в наше распоряжение часть своей территории, чтобы нам было что называть домом. И по этой же причине дворфы, люди, дренеи и ночные эльфы сейчас сражаются с нами плечом к плечу и жертвуют собой, чтобы отвоевать город, который никогда им не принадлежал. Они помогают нам, потому что они наши друзья, Сикко. Мои друзья. И вместе мы – сила, которую не измерить никакими приборами.

Анжинер зашипел, – на этот раз Гелбин был уверен, что звук исходил именно от перекошенного лица сумасшедшего гнома, – и зашагал вперед.

– Почему бы тебе не заткнуться и не позволить мне прикончить тебя! Мир наконец избавится от еще одной нелепой ошибки природы.

Сикко подошел вплотную к главному механику, кивнул и помахал рукой на прощанье. Ладонь боевого костюма издала трещащий звук, нарисовала в воздухе круг и втянулась в запястье. Термоштепсель хихикнул и вытянул руку вперед. Породив очередное облако пара, из запястья выехал клинок, который быстро раскалился и стал огненно красным. Гелбин отшатнулся и ударился о находившийся сзади вал. Закрепленная на нем витая пружина впилась ему в спину. Главный механик выхватил отвертку, заткнутую за пояс, и вскинул руку, чтобы парировать удар Сикко. Это вызвало еще один смешок со стороны анжинера.

– О, как это мило. Это дворфы научили тебя такой технике боя?

– Нет, – ответил Гелбин, крутнув отвертку между пальцев, – это техника, которой пользуются исключительно гномы. Береги голову!

Главный механик вскочил на ноги и воткнул отвертку в стяжку над рамой, на которой крепилась рессора. Соединяющая конструкция с лязгом упала на землю, рессора отделилась от оси, и в комнате раздался пронзительный свист, сопровождающий высвобождение огромного количества сконцентрированной энергии. Что-то огромное пронеслось у Гелбина над головой, рассекая воздух... и наступила тишина.

Гелбин огляделся. Трогги стояли на месте, как и прежде, с их клыков капала слюна. Сикко издал еще один смешок.

Три одиноких волоска, украшавших лысину Меггакрута, медленно упали на землю.

За ними последовали головы всех троггов, находившихся в комнате.

И в завершение к ним присоединилась верхняя часть разрезанного пополам боевого костюма Сикко Термоштепселя. Окутанная клубами пара, она с грохотом упала на землю прямо перед Гелбином, и голова Термоштепселя оказалась как раз в ногах у главного механика. Сикко сглотнул и захлопал глазами.

Сикко был удивлен.

Сикко был... растерян.

– Мои ноги... Они остались в той части, – сказал Термоштепсель, указав рукой на оставшуюся стоять нижнюю часть костюма.

Главный механик Гелбин Меггакрут кивнул и нагнулся, чтобы потрепать Термоштепселя по механическому плечу.

– Так и есть, друг мой. Учитывая то обстоятельство, что их отрезало острой как бритва рессорой, а потом прижгло паром от развалившегося мотора, кровотечения почти не будет. Я бы остался посмотреть, кто доберется до тебя раньше: трогги или крысы, – но сегодня я уже достаточно насмотрелся на твоих прислужников.

– То есть ты просто оставишь меня здесь одного?

– Ты не заслуживаешь быстрой смерти – только жалкое длительное существование в темной дыре в окружении грязных монстров.

Гелбин грустно улыбнулся и сделал шаг назад. Он широко раскинул руки, словно пытаясь обнять весь многострадальный Гномреган.

– Ты сам создал себе тюрьму, Сикко. И она во много раз лучше того, что я бы мог построить для тебя. В этом ты действительно превзошел меня. Поздравляю!

Сикко Термоштепсель моргнул и замер на полуслове. Гелбин наслаждался редкой возможностью посмотреть на врага свысока. Вдалеке раздались звуки приближающихся к проему троггов, и главный механик понял, что ему пора.

– К тому же, если ты все-таки выживешь, думаю, я предпочел бы видеть во главе этих монстров именно тебя, а не какого-нибудь трогга.

Гелбин наклонился, понюхал макушку Термоштепселя и скривился от отвращения.

– Наслаждайся своим заключением, друг мой. Твой срок почти подошел к концу.

С этими словами Гелбин вышел из кабинета и направился в сторону Нового Города Механиков, оставив беспомощного Сикко, разрезанного на две части, наслаждаться темнотой в одиночестве.

Чтобы избавиться от троггов, потребуется еще много сил и времени. Тем временем задача по устранению вони стала приоритетом номер один, и в голове главного механика начали роиться мысли о том, чтобы перестроить коридоры, сделав их более просторными, и улучшить систему вентиляции. Этой «темной дыре» светят такие большие перемены, каких не видели даже титаны! И результатом будет не просто возвращение былой славы, а что-то намного большее. И намного более светлое. То, что будет лучше подходить гномам Азерота. Гелбин снял очки и, помассировав переносицу, вздохнул. Всего несколько новшеств и парочка улучшений – нос пока подождет.

Автор: Камерон Дейтон

— Ты сказал, что лишь я способен навести порядок в этом городе. Так вот, именно этим я и занимаюсь!

— Каким образом? — возмущенно спросил Мурадин.

— Я хочу освободить наш народ от цепей, друг.

Мурадин нахмурился, но в следующую секунду, кажется, понял, что происходит. Его хватка ослабла. Брат короля шагнул к толпе и огласил:

— Пусть говорит свое слово!

Когда шум толпы затих, Курдран продолжил:

— Долгие годы я провел в Запределье, не зная, вернусь ли когда-нибудь домой. В эти тяжелые дни только этот кусок железа вселял надежду в меня и моих сотоварищей. Он напоминал нам о том, кто мы и за что сражаемся.

Курдран бросил быстрый взгляд на сокровище клана. Прошлой ночью, склонившись над наследием Небесной, он наконец понял истинную ценность скипетра. Он был всего лишь куском старого железа, обломком закаленного металла, вселившем страх и ненависть в сердца его народа. Чем он, Курдран, отличался от безмозглой, разъяренной толпы, готовой растерзать любого на своем пути? Дворф, боящийся всего неизвестного, устрашившийся будущего, цепляющийся за обломки давно минувших дней… Разве таким он отправился в Запределье? Неужели ради этого он пожертвовал своим титулом, десятилетиями жизни на Заоблачном пике? По сравнению с теми великими целями — защитить свой народ — скипетр казался жалкой безделушкой.

— Мы больше не в Запределье, — продолжил Курдран, — но и Стальгорн уже не тот, каким был во времена наших предков. Так к чему перековывать молот и цепляться за давно ушедшее? Наш город изменился, и мы сами никогда не будем прежними, даже если соберем воедино молот Модимуса!

Курдран яростно швырнул скипетр на наковальню.

— Я и мой клан отказываемся вступать в новый век, сковывая себя цепями прошлого!

В толпе воцарился хаос; тень, отбрасываемая Великой наковальней, создавала впечатление, что дворфы слились в единое пятно, вот-вот готовое взорваться изнутри.

— Сейчас он утащит свой скипетр обратно!

— Вот они, дворфы Громового Молота во всей красе!

Не говоря более ни слова, Курдран достал из-за плеча свой молот и одним быстрым движением обрушил его на лежащий скипетр. Оглушающий звон металла эхом пронесся по залу, а наследие Громового Молота в мгновение ока разлетелось на тысячи железных осколков.

Толпа застыла в изумлении, дворфы озадаченно смотрели друг на друга.

— Здесь начинается история нового Стальгорна. Спросите себя, хотите ли вы перековать молот, если в один день он снова может быть разбит? Клан Громового Молота выбирает будущее, а не прошлое. Кто с нами?

Курдран повернулся, протягивая свой молот членам совета, и с удивлением увидел Мурадина, идущего к наковальне.

— Бронзобороды с тобой! — провозгласил он, хватаясь одной рукой за рукоять молота.

Теперь в одиночестве осталась лишь Мойра, и именно на нее были обращены взгляды Мурадина, Курдрана и множества других дворфов.

Наследница Стальгорна затравленно оглянулась, будто пытаясь отыскать путь к бегству. Когда тишина стала почти зловещей, она, шатаясь, двинулась к наковальне, как будто тело ее действовало наперекор воле разума. Не сводя глаз с Курдрана, она положила изящную руку поверх руки Мурадина, сжимающего рукоять молота.

Свободной рукой Курдран передвинул реликвии Бронзобородов и клана Черного Железа к центру гигантской наковальни, и члены совета единым движением обрушили на них молот верховного тана. Раздался еще один оглушающий звон, посыпались осколки, навсегда положившие конец фальшивой легенде.

Трое дворфов стояли возле наковальни, торжествующе подняв вверх молот, и толпа приветствовала их градом аплодисментов.

Все это время Мойра смотрела на Курдрана, словно ожидая от него какой-то реакции, но тот не сказал ни единого слова.

* * * * *

За следующие несколько недель пожар ненависти среди кланов превратился в едва тлеющие угольки: стычки между дворфами все еще случались, но угроза открытой войны миновала. Курдран сидел в таверне «Горючий камень» и допивал вторую кружку эля; кресло рядом с ним пустовало, но на этот раз тан не пытался в одиночестве утолить свой гнев или чувство вины. Наоборот, он ждал кого-то с все возрастающим нетерпением.

Не могу винить его за то, что он не придет, — подумал Курдран.

И тут же, словно в ответ на его мысли, порог таверны перешагнул Фалстад Громовой Молот, могучий дворф с рыжими волосами, завязанными в хвост. Он остановился у входа, вглядываясь в полумрак комнаты, пока не нашел Курдрана за столиком в дальнем углу. Тогда он подошел к сотоварищу и, не удостоив его ни приветом, ни улыбкой, сел на свободное место.

— Рад видеть тебя, дружище, — сказал Курдран.

— И я тебя, — с непроницаемым выражением лица отозвался Фалстад.

Повисла неловкая пауза. Вскоре после уничтожения скипетра Курдран вызвал Фалстада в Стальгорн, не зная толком, как друг отреагирует на это приглашение. Теперь, когда бывший верховный тан Громового Молота был в городе, Курдран чувствовал облегчение с примесью неуверенности.

— Слушай, я знаю, что ты хочешь сказать. Ты занимаешь место в совете по праву, — внезапно сказал Фалстад.

— Нет, — ответил Курдран. — Долгие двадцать лет ты был верховным таном Громового Молота. Никто не может отнять у тебя этот титул, даже твердолобый дворф, решивший, что лучше справится с твоей работой…

— Я встретил Эли по пути в таверну. Говорят, ты тут навел шороху в Стальгорне!

— Я всего лишь расхлебывал кашу, которую сам же и заварил. Ничего этого не случилось бы, будь ты на моем месте.

Фалстад настороженно смотрел на Курдрана, поджав губы. Тан мысленно собрался, ожидая, что сейчас друг устроит ему взбучку за высокомерие или станет бранить за неосмотрительные действия в Стальгорне.

— Если ты готов, — с настойчивостью сказал Курдран, — то можешь занять мое место в совете ради блага всего клана.

Фалстад откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди и буравя взглядом Курдрана.

— Значит, ты надеешься вымолить у меня прощение и уговорить вступить в совет… а сам даже не поставил мне кружку пива? — внезапно спросил он, и лицо его озарилось широкой улыбкой.

Курдран засмеялся в ответ, чувствуя, как спадает с души тяжелый камень вины. В этот момент он осознал, насколько мудр и благосклонен его друг. Обладая такими чертами характера, он сможет достойно представлять клан в совете и когда-нибудь приведет Громовой Молот к славе.

И с этими мыслями Курдран заказал пинту эля для друга.

— За совет, — сказал Фалстад, поднимая кружку.

— За верховного тана Громового Молота, — отозвался Курдран.

— И за Небесную, — добавил Фалстад, быстро поднося пенистый напиток к губам, пока Курдран не предложил другой тост. Разумеется, Эли рассказал ему о гибели грифона, и тан с благодарностью принял эту дань уважения. Как и многие другие наездники, Фалстад знал, что долгие речи не могут утолить печаль от гибели друга.

Фалстад допил кружку до дна и поставил ее на стол с глухим стуком.

— Что будешь делать теперь? — спросил он.

— Отправлюсь, пожалуй, в Штормград. Повидаюсь с королем Варианом… в прошлом мне удавалось неплохо ладить с людьми. К тому же, говорят, что прямо у городских ворот мне поставили памятник, чтобы почтить мою героическую смерть в Запределье! — ухмыльнулся Курдран.

— Ага… я даже сочинил мемориальную надпись. Не думай, что восхвалять тебя было легко, — съязвил в ответ Фалстад.

С наступлением темноты таверну заполнили другие дворфы. Они присаживались за стол к Курдрану и Фалстаду, говорили о том, что случилось на политической сцене в королевствах Азерота, о природных бедствиях, изменивших облик планеты после Катаклизма, но Курдрана больше всего заинтересовало сообщение о поселениях дворфов Громового Молота в Сумеречном нагорье. По слухам, они не признавали над собой никакой старой власти и провозгласили независимость от Заоблачного пика. Однако недавно из тех северных краев поступили тревожные сообщения, будто бы нечто зловещее пустило корни среди зеленых холмов нагорья…

Курдран задумался, не особо прислушиваясь к тому, что теперь обсуждали другие дворфы. Неделю назад он не рискнул бы оставить свое место в совете, решив, что тем самым проявит слабость в глазах своих сородичей но теперь это не имело никакого значения. Великая цель — помочь своему народу — воспламенила его душу, и ради нее он готов был пожертвовать собственными амбициями. Это было то самое пламя, которое сподвигло его на поход в Запределье и позволило уничтожить скипетр Громового Молота. Теперь он знал, что не сможет бездумно сидеть в Заоблачном пике или задыхаться в жаре Стальгорна. Ветер судьбы дул ему в спину, и среди полной неопределенности он готов был встретиться с любыми трудностями, бросить вызов непреодолимым обстоятельствам и дать бой во имя самой слабой надежды. Таков уж был его характер — характер Громового Молота.

Впервые с момента прибытия в город — а говоря откровенно, с момента возвращения из Запределья — он почувствовал себя свободным. Разумом он словно парил в облаках вместе с Небесной, и казалось, будто душа его рвалась в бескрайний простор небес. Его влекло ко всему неизвестному, манящему словно мираж. Курдран знал, что в сердце его всегда останется место для Заоблачного пика и всего клана Громового Молота. Он не знал, сколько времени займет его путешествие — дни, недели или годы — как не ведал, каков будет итог его пути. Мысленно он потрепал Небесную по загривку и решительно устремился к линии горизонта.

Автор: Мэтт Бернс