Косые лучи заходящего солнца ударяли на нее сквозь густые клёны и позлащали над нею их увядающие ветви.
Толстой А. К. - «Князь Серебряный» (Цитата)
Я не поеду в Москву. Там не центр Моего притяженья. Нет мне попутного ветра. Я двигаюсь вспять. Как ни заманчивы Мира слепые движенья, Предпочитаю забрало Всегда открывать. Ты меня знаешь Из собственных слов, А слова - полунемы. В тихом смятении Прячутся Между ресниц. И распадаются в прах На простые морфемы. Ты наступаешь. Я жду разрушенья границ. Надо расти. Сквозь свою кожуру И чужую, Сквозь нетерпение, хаос, Размытые цели, бардак. Я не поеду в Москву. Просто выберу Тропку другую. Буду тихонько Рассеивать Внутренний мрак.
И фисташковый, и изумрудный... Все оттенки зелёного есть. Милый сердцу, пленительный, чудный, Живописный раскинулся лес. Величаво ступают косули, Благородно темнеет кора. Пусть деревья как будто уснули, Что-то шепчет тихонько листва. Здесь, о низком подумать не смея, Наблюдаешь прекрасный обряд. Но зачем-то шевелятся змеи... Угрожающе, злобно шипят...
Мудрость змеи Автор: Алёна Грицевская
Нынешним летом я целыми днями пропадал у Васи в саду. Среди ветвей древней, распавшейся надвое антоновки из старых коробок и фанеры мы построили себе каморку. И когда поднимали веревочную лестницу внутрь, достать нас было не так-то просто. Я, правда, не помню, чтоб кто-то пытался…
Но эта оторванность от мира в глухомани одичавшего сада, неподалеку от красно-коричневой кирпичной громады со стрельчатыми окнами наверху, заставляла со дня на день ждать каких-то удивительных событий…
Они начались лишь в сентябре: сегодня ночью из зоопарка таинственно исчезла пятиметровая анаконда.
2
Телефон у Василия был занят. Я беспрерывно крутил диск и представлял, что кто-то звонит ему сейчас - узнать подробности ночного побега. Вася сидит на большой некрашеной табуретке с дыркой - ручкой в середине сиденья, в своей странной, похожей на утюг комнате. На полукруглой стене висит большая клеенчатая карта мира, по ней – вырезанные из журнала «Вокруг света» фотографии рептилий и амфибий.
Но крупнейшая живая коллекция этих существ находится не где-нибудь в дельте Амазонки, а именно у нас в Туле - городке не первой величины, в зоопарке экзотических животных. И мой друг Василий имеет туда круглосуточный доступ, во всяком случае, во время маминых дежурств.
За противоположной стороной «утюга» мерно гудит водяной насос, по полу шлёпает за удирающим сверчком жаба ага, а он всё излагает кому-то биографию Варвары и обстоятельства её исчезновения. Кому-то, только не мне…
Ещё несколько раз безрезультатно набрав тот же номер, я понял, что вытерпеть такую жуткую несправедливость не смогу. Бросил трубку, оседлал свой новенький велик и помчался к башне. Данное родителям обещание никуда из дома не выходить, понятное дело, меня терзало. Но, в конце концов, каждый день, что ли, пятиметровые удавы удирают?..
Я изо всех сил крутил педали, пробираясь к башне короткой дорогой – дворами. Скоро увидел бегущего навстречу Василия, парусиновая ветровка которого хлопала за спиной, как крылья взлетающей птицы.
- Эй, куда летишь? – я резко затормозил, чтоб Вася не сшиб мой велик. - К-к тебе! Все утро названиваю, а т-ты болтаешь неизвестно с кем… - он запыхался и говорил с трудом. – С-слушал радио? Варвара сбежала. Г-гигантская анаконда. Что т-теперь мамке-то моей будет? – Вася схватился двумя руками за рыжую шевелюру. – С-скажут: не доглядела. Мать до сих пор с работы не п-пришла. Может, змея ее т-того… П-проглотила?.. – он закрыл руками лицо, и я испугался, что мальчик заплачет. - Погоди, Василий. Если бы анаконда проглотила взрослого человека, она далеко уползти не смогла. С такой-то тяжестью в животе... Сам подумай. Раз Варвары в зоопарке нет и о её поиске уже по радио сообщили, значит: змея - отдельно, а тетя Зина - отдельно. - Н-ну, может, н-не проглотила. А удушила. Уд-дав, он и в Африке уд-дав. Они знаешь к-как Варвару на п-прогулку выносили? Соберутся человек семь-восемь, на п-плечи её, к-как бревно на субботнике, положат и н-на лужайку вынесут. Характер у неё, п-правда, мирный. Н-но один раз Варвара ихнего электрика, что рядышком на п-полянке прикурить п-присел, ни с т-того ни с сего кольцом обхватила и – давай душить. Т-так бы, бедный, и отдал концы с «Беломором» в руке. Но из зоопарка все р-работники сбежались, стали Варвару в д-другую сторону тянуть – разгибать. А с-сильная, з-знаешь, какая? Едва разогнули. С-с тех пор её на полянку б-больше не выносили. Месяц уже в-взаперти сидит. - Зато теперь нагуляется… Ты успокойся, Вася. Как змея могла на маму твою наброситься? Тётя Зина к Варваре в террариум, что ль, залезла? Садись на багажник. Минут через двадцать в зоопарке будем.
Тётя Зина охраняла зоопарк экзотических животных через ночь. Хотя что его, скажите, охранять? Это тишайшее место в городе, на него никто ни разу не покусился. Здесь расположена самая большая в мире колония неядовитых змей – почти три тысячи экземпляров. Вся эта живность беспрерывно плодится и размножается. Пришлось даже оборудовать специальный детский садик для змеёнышей, где на подогретом песочке суетится любопытный молодняк. Но есть и крайне опасные, супер ядовитые гады. Таких содержат в строгости, отдельно.
Перед входом в питомник - маленький сквер с полянкой, на которой и выгуливали гигантскую анаконду. У ворот – отлитый из меди динозавр в натуральную величину. На хребте этого симпатичного чудовища любит фотографироваться детвора, и у меня тоже есть такой снимок. На карточке я лихо пришпорил вставшего на дыбы динозавра, а папа написал в углу:
«Намедный всадник».
И повесил в рамочку.
Народ почему-то окрестил динозавра «памятником тёще». А сторожа зоопарка экзотических животных используют изваяние по-своему. На широченную грудь доисторического чуда - юда каждый вечер вывешивают табличку:
«Осторожно: зоопарк охраняется королевской коброй!».
После чего крепко спят до утра. Грабителям одного ядовитого охранника мало не покажется…
Но мы-то с Василием знали, что табличка – просто военная хитрость. Королевская кобра, равно как всякие там гадюки, тайпаны и песчаные эфы, никогда не выпускалась из своего террариума. Кто б согласился загонять её обратно?
Да и вряд ли вольнолюбивая кобра - королева стала бы за здорово живешь работать младшим помощником сторожа. Это ж не овчарка, в самом деле… Она в первую же рабочую смену просочилась бы в открытую форточку. Вот с кем я не хотел бы встретиться один на один в глухой городской подворотне...
Тётя Зина своих ползучих подопечных ничуть не боялась. И даже презирала слегка. Она была накоротке с тупорылым (я не обзываюсь: разновидность такая) африканским крокодилом Григорием, которого за непослушание не стеснялась отшлёпать шваброй. С вечера, по графику, кормила живыми кроликами и крысами крокодила Гришу, Варвару и Варвара, питона Дядю Стёпу или двух безымянных варанов. Мыла пол в демонстрационном зале, где проходят экскурсии, а потом до утра смотрела телевизор, вязала или спала.
Тётя Зина считала свою работу очень спокойной. Ещё спокойнее были разве только обязанности сторожа в водонапорной башне. Где полы приходилось мыть на собственной кухне, а кормить чем Бог послал сынишку и жабу агу.
И вот теперь мы мчались с Василием к зоопарку в состоянии крайнего беспокойства за его мамку.
Ошейник для богини (Отрывок) Автор: Екатерина Картавцева
Омут глаз её, словно бездна манящая, Так близки они, Так далеки Что таят изумруды блестящие И о чём этой девочки сны? Что её может сильно обрадовать, Что бы в глазках её огоньки, Солнца свет, после дождика радуга, От чего ей теплее внутри? То глаза её цвета сапфира, То темнее нефрита они, Кто живёт в её крошечном мире, Для кого он закрыт на замки? И кому-то то улыбка обычная, А кому-то то улыбка в глазах, И кому-то то слова мелодичные, А кому-то: "Привет, как дела?" Как в глазах её нежность читается, Как в глазах разжигается страсть, Как в глазах её выглядит верность Как глаза могут выдавать страх? От чего с её глазок слезинки, От обиды, печали, тоски, Так, похожи они на две льдинки, Ну а третья льдинка слева - в груди. Ты смотри-ты смотри очень пристально, Ты глаза словно книгу читай, Только если узнать хочешь искренне, Если нет, лучше не начинай! Ведь не зря говорится веками, Что зелёные - колдовские глаза Кто глядел в них настойчиво долго, Тот запомнит их навсегда!
Колдовские глаза (Отрывок) Автор: Аннушка Воронцова
Небольшая возвышенность заканчивалась довольно крутым спуском, но именно она позволяла человеческому глазу охватить великолепную, нерукотворную картину.
На пригорках, окружающих маленькую долину, правила бал весна! Белый цвет плавно вклинивался в жёлтый, фиолетовый соперничал с сиреневым, розовый переплетался с голубым!
Казалось, что чья-то сильная и умелая рука, слегка качнула гигантский калейдоскоп и, выбрав понравившейся узор, позволила ему застыть, образуя этот великолепный, живой ковёр.
Озерко внизу невозмутимо поблескивало в лучах солнца, уже догадываясь, зачем эта пара людей пришла на его берег. Варя, прижавшись к Артёму прошептала:
- Какая красота!
Тишина обволакивала, отсекая всю суету и заботы, оставленного, на время, мира людей. Даже не искушённое сердце понимало: здесь иной мир, не похожий на тот, где они обитают.
Тело, освобождаясь, становилось лёгким. Не нужно было особых знаков, чтобы ощутить себя частью того, что видели человеческие глаза! Частью всего сущего! Эта причастность давала силу не бояться никаких обстоятельств и трудностей:
- Здесь хочется молиться, - с благоговением прошептала Варя, - знаешь, Тём, мне на миг показалось, что мы одни, вообще одни, на планете, вдруг кто-то из нас потеряется, что делать оставшемуся?! - Искать половинку! – глаза Артёма серьёзно смотрели на девушку.
Он подошёл к Варе, и, опустившись перед ней на одно колено, протянул навстречу руку:
- Варя, я люблю тебя и прошу стать моей женой!
Если бы молния, сейчас, сверкнула на ясном небе, Варя бы удивилась меньше!
На её лице сомнение сменялось удивлением, решительность, радостью: «Он серьёзно? Не шутит?» – читалось в её взгляде. Но выражение глаз Артёма, не давало повода сомневаться в истинности его намерения. Уже в следующее мгновение её рука опустилась на ждущую ладонь Артёма:
- Я тоже люблю тебя Артём и с радостью говорю тебе: «Да».
Артём встал с колена, не переставая смотреть Варе в глаза, взял её ладони в свои:
- Я беру тебя в жены, Варя, и обещаю, что буду любить, защищать и быть верным!
«Боженька, неужели всё это происходит со мной? И слова, которые произносит лучший из парней, мне? Как и что я могу ему ответить?» В голове Вари замелькали кадры из кинофильма, где жених и невеста вслед за священником, произносят слова брачного обета. Ей тогда понравилась и запомнилась одна фраза. Она, в своё время, думала о её красоте и значимости.
Варя, улыбнувшись, ответила Артёму:
- Беру тебя в мужья, Артём, и обещаю любить, быть с тобой рядом в болезни и здравии, в радости и горе! Быть тебе верной, любимый мой!
В глазах Артёма читалось удовлетворение, он достал тонкое колечко с бледно - голубым камешком и одел его на безымянный палец Вари.
- Какое красивое, - восхитилась Варя, - как капелька воды! — Это аквамарин. Он меняет свой цвет.
«Колечко взял, значит, готовился сделать ей предложение!» - В сердце Вари расцветала радость.
- Артём, где же свидетели нашей помолвки?
Артём кивнул головой в сторону гор: там, высоко в небе парили две большие птицы:
- Орлы годятся? - целуя её, произнёс он. - А как же наши мамы? – Варя вопросительно глянула на Артёма. - Свадьба, ЗАГС, бумажное удостоверение всё это будет позже. У нас на это есть ещё месяц времени.
Варюша, всё, что записано на бумаге, можно легко расторгнуть, забыть и жить дальше. Сегодня, мы поклялись в верности друг другу перед небом. Это не расторгается! Отныне, мы две половинки одного целого!
- Знаешь, Артём, я только сейчас поняла, как назвать чувство, которое возникло у меня в нашу первую встречу, когда я впервые прикоснулась к тебе. Его можно было обозначить одним словом – МОЙ! - Моё чувство с разницей в одну букву – МОЯ! – Признался Артём. - Ну, что жена, к алтарю тебя нести на руках?
Варя, измерив глазами крутой спуск к озеру, засмеялась:
- Лучше я сама, нужно начинать жалеть мужа!
Когда они спустились к озеру, Артём начал раздеваться, Варя стояла, не решаясь:
- Нужно переступить через свой страх, Варя, жизнь состоит из противоположностей, сейчас перед тобою человек, который любит тебя и, если потребуется, отдаст за тебя жизнь! И этот человек - мужчина, которого ты только что выбрала! Я прошу тебя, принять меня в свою жизнь, без страха и сомнения!
Артём стоял в одних плавках, высокий, красивый. Сильный. Таким Варя его видела впервые.
Она, нерешительно, взялась за край футболки:
- А если нас кто-то увидит? – Варя огляделась по сторонам. - Только небо и горы, - засмеялся Артем, а они умеют хранить секреты!
Спустя несколько минут они, взявшись за руки, входили в Колдовское озеро.
Артём, уверяя Варю в том, что их никто не видит, был не прав. На противоположном берегу озера, на обломке скалы, сидела любопытная парочка, две пары глаз неотрывно следили за влюбленными. Небожитель Амур и его подруга Веточка:
- Амурчик, почему Вышние дали такое серьёзное испытание нашим подопечным? - Кому много дано, с того и много спросится. Человеческий характер, как и металл, прошедший через огонь, становятся чище и крепче! - Как они похожи на Адама и Еву! Ты со мной согласен? - Да, Веточка! Они их потомки. В отношениях между мужчиной и женщиной, с той поры ничего не изменилось. Сегодня эта девочка станет женщиной, берегиней, хранительницей сердца своего мужчины. Мужчина станет её защитником и отцом её детей. - Как ты думаешь, Амурчик, озеро им даст то, зачем они пришли? – Веточка кивнула в сторону целующейся парочки. - Все будет зависеть от их веры. Человечеству дано сильное оружие – вера. Она способна передвигать горы! Вот только люди ею почти не пользуются. - Теперь твоя очередь, Амурчик, пожелать им что-то в дальнейшей жизни! - Я, пожалуй, к твоему пожеланию, Веточка, добавлю – веру. Верность и вера!
Крылатая парочка, бросив прощальный взгляд на беспечно резвящихся людей, растаяла в воздухе…
Колдовское озеро (Отрывок) Автор: Людмила Соловьянова
Велик океан, и земля велика, Надо бы всё пройти. Большая Медведица издалека Желает тебе пути. А где-то с неба скатилась звезда, Как будто слеза с лица. И к детям твоим пришла беда, Большая Медведица!
Наляжем, друг, на вёсла свои. Волна, пощади пловца! Большая Медведица, благослови! Большая Медведица! Твёрд капитан и матросы тверды, Покуда стучат сердца! Большая Медведица, в путь веди! Большая Медведица!
Баллада о детях Большой Медведицы (Отрывок) Поэт: Олег Куваев
Сам Самыч остановился посреди двора. Вокруг него призывно сияли озарённые домашним светом окна тихих квартир. На фоне чёрного, будто квадрат Малевича, ночного неба их сияние казалось таким тёплым, что невольно захотелось оказаться в уютной комнате за круглым столом при свете одетой в абажур лампы… Увы, Сам Самыч вырос в семье, где редко собирались за общим столом, когда разливается по кружкам душистый чай и горкою лежат на блюде тёплые пирожки…
“А ведь где-то, в свете этих окон, такое есть, – подумал молодой человек. –И живут люди размеренно, с несомненной определённостью, без головной боли о смысле жизни. Мне бы так!”. Но что-то в Сам Самыче усмехнулось течению этой мысли. “Под абажурчик захотелось? А ведь и там случаются такие драмы, такие драмы!..” Сам Самыч закурил и пошёл к себе.
Он был около подъезда, когда бросив в урну тлеющий окурок, на мгновенье обернулся и боковым зрением уловил какую-то тёмную фигуру, которую при желании можно было принять за животное. “Собака?” Но неожиданная мысль молнией осветило другое… Не веря себе Сам Самыч медленно, с напряжённой осторожностью повернулся к приблизившейся фигуре.
Это был медведь. Не самый, может быть, крупный, но всё-таки мощный лесной зверь. В чистой, без видимых изъянов, шкуре. С торчащей на загривке шерстью. Он остановился буквально в десяти шагах. Сам Самыч остолбенел.
Медведь переминался не двигаясь. Что-то сковывало его. Настороженно вздрагивали нелепо торчащие мохнатые уши. На тяжелой, словно колода, морде блестели глаза. Они-то поразили Сам Самыча больше всего: живые, выразительные глаза на тупой и безжизненной морде! Это были не медвежьи непроницаемые “бусины”, а нечто иное… В них была душа. Они излучали осмысленный и насмешливый взгляд.
Сам Самыч в ужасе попятился назад, но, споткнувшись о ступеньку, упал и отключился. А когда ожил, рядом никого не было.
4
Рассказывать о шокирующей встрече Сам Самыч никому не стал. Но задался целью выследить зверя. “Или зверей, – подумал он. – Или зверинец”. И каждую ночь стал кататься по городу. По три – четыре часа в разный период тёмного времени суток.
Он подолгу останавливался в безлюдных дворах и в тихих проулках. Выезжал на окраины. Исследовал все подходы к своему дому. Откуда там мог оказаться медведь? Ведь из леса же вышел… “А может, ручной?” И тотчас вспоминались несвойственные животному живые глаза с осмысленным и насмешливым взглядом. Но не хотелось думать, что бы значило это невероятное сочетание… И Сам Самыч катался по городу, надеясь доказать (кому?), что встреча была реальной, что встреча была с реальным медведем.
А уж чего он только ни насмотрелся! Ночная жизнь города открылась ему, как отважно погрузившемуся в неисследованную глубину подводнику открывается копошение донных тварей. Он увидел, что в ночной темноте с особенной силой проявляется всё самое страстное и страшное в человечестве. И Сам Самыч как наблюдательный и вдумчивый газетчик сделал немало любопытных заметок.
“В мире царит раздвоенность, – написал он. – Порядочность и благопристойность уживаются с хамством и бесстыдством. Один и тот же человек может быть достойным Доски почёта порядочным членом общества и – преступником. Причем чаще всего преступаются нравственные законы. Решительнее всего происходит это, когда социальная фаза бытия сменяется другой – индивидуальной. Тогда одержимые страстью люди вместе с деловым костюмом сбрасывают и свою добропорядочность. Тогда расцветают злачные места”…
О своих ночных впечатлениях Сам Самыч написал большую статью, которая наделала много шума – и не столько среди рядовых читателей, сколько среди должностных лиц, почему-то воспринявших публикацию как болезненную и незаслуженную пощёчину. Впрочем, обошлось без последствий.
5
О чём же он написал?
Конечно же, о застигнутых светом фар эксгибиционистах, в числе которых были вовсе не молодые люди. Один из них в полной беспардонности шествовал по улице как по своей квартире. Это был зрелый мужик с широкой грудью и округлившимся брюшком. Половину лица скрывала маскировочная шапочка. Он не смутился, когда Сам Самыч, притормозив рядом, шутливо спросил: “Не подскажете, как добраться до библиотеки?”. Было три часа ночи. Мужик засмеялся и они познакомились. “Бывает, что раз в месяц я выхожу так, – поделился голый человек. – Сам себе назначаю маршрут, выбираю время, даю задание. Мне это нужно для тонуса. Возбуждение заряжает! А случайностей я не боюсь: мне такое приходилось видеть, что тебе и не снилось!..”.
Конечно, написал он и о ярко наряженных в женское платье молодых представителях далеко не прекрасной половины человечества. С особыми подробностями написал он о “театральном разъезде” из полуподпольного, но широко известного в нашем городе ночного клуба, где в общем зале завершилось жаркое стриптиз-шоу, а в секретной “красной комнате” состоялась публичная садо-мазо-порносессия. Разумеется, собственными глазами Сам Самыч ничего не увидел, но пользуясь случаем провёл скрытый экспресс-опрос лиц обслуживающего персонала. “Сначала вроде бы приличные люди приходят, а потом такое оказывается! Охренеть можно”, – говорил вышедший покурить охранник (кстати, официально устроенный в одном из агентств).
“Как же ты тут работаешь?” – “А что не работать? Моё дело за фейсами следить и сообщить кому следует, когда придут крутые ребята”. – “А если ЧП?” – “У нас здесь своя “крыша”…
Естественно, все ночные объекты и субъекты были покрыты паучьей сетью криминального бизнеса, представители которого одинаково презирают всех порядочных и беспорядочных граждан.
6
Однажды на исходе ночи, когда Сам Самыч приостановился на парковке воле торгово-развлекательного центра с ночным рестораном, к нему подсел невысокий и плотный человек средних лет. Одежда его была неприметной (джинсы, рубашка, пуловер), но добротной – такой, какая в торгующих ширпотребом “супер”-маркетах не продаётся. В его движении и жестах выражались уверенность и сила независимого и состоятельного лица. Решительно распахнув дверцу, он секунду помедлил, осматривая салон, но, видимо преодолев вызванное отнюдь не блестящим состоянием авто неудовольствие, разместился на заднем сиденье и назвал адрес. Сам Самыч поехал.
– В командировке? – спросил он пассажира после непродолжительного молчания. – С чего это?.. – Видно, что не ездите в такси. А у вас, наверное, БМВ. – У меня служебная машина, – сухо отозвался незнакомец.
Мелодично звенькнул телефон и лицо пассажира осветилось сиянием экрана. Кинжально блеснула улыбка. Когда телефон погас, Сам Самыч снова возвысил голос:
– Можно вопрос? – Ну… – без энтузиазма откликнулся собеседник. – Ночами, знаете, такого насмотришься… И голышом бегают, и на поводке друг дружку водят… Не случалось сталкиваться? – Ну и что? – Не понимаю. Не понимаю, что происходит. – Расслабляются. Кто как может. – А разве так можно? Мне кажется, если есть нравственность, то всё безнравственное преступно. – Нравственность, молодой человек, это система общественных условностей. И если то, что мне нравится, не нарушает условий общественного договора, я могу считать это нравственным. – И человека на поводке? – Это личное дело того, кто взял поводок, и того, кто дал повод. Абсолютизируя нравственность, вы лишаете человека личной жизни. – Не думал я, что личная жизнь может быть такой…
Пассажир не откликнулся. Покидая машину он протянул тысячную купюру.
– Извините, – сказал Сам Самыч, отказываясь от денег, – я не таксист. Просто так получилось… – Вот как? Интересно.
Незнакомец вышел из машины, но прежде чем раствориться в окружающей ночи, ещё раз заглянул в салон:
– На всякий случай, – сказал он, – прошу помнить, что частная жизнь неприкасаема так же, как частная собственность.
Об этой встрече в газетной статье Сам Самыч не написал. Свой очерк об особенностях ночного поведения горожан он хотел закончить такими словами:
“Есть гипотеза, утверждающая, что сексуальное бесстыдство и связанные с этим отклонения являются одним из признаков развивающейся шизофрении. Глядя на персонажей ночного города мне хочется сказать, что шизофрения становится частью нашей жизни. Я бы сравнил этих людей с оборотнями, у которых днём преобладает человеческое начало, а ночью – животное”. Но это осталось в черновике.
7
В последний раз Сам Самыч выехал на ночные улицы города накануне выхода в свет газеты с уже известной нам статьёй. Рано, ещё до полуночи, покинув дом, он прокатился по окраинам и остановился на затемнённом пятачке возле какого-то, огороженного невысоким забором, учреждения. Перед ним, через дорогу, китайской стеной высились примыкающие одна к другой панельные пятиэтажки. Все они были испещрены яркими пятнами освещённых окон. Вечер был тихий, тёплый, душистый. Пышно цвела сирень.
Сам Самыч находился в том приятно приподнятом настроении, какое бывает, когда сбросишь долго вынашиваемый груз. Ему уже не хотелось видеть ничего тёмного. Ночные впечатления, как отработанный материал, стали тусклыми и неинтересными. Он вглядывался в светлые окна и видел в них зарю будущего дня. О, мы должны нести в мир только свет! Мы должны светить миру огнём своего сердца, сиянием своей души, светом разума. А наше тёмное ночное пленение нелепо и бессмысленно. “Вот о чём надо было написать, – подумалось Сам Самычу. – Если хочешь жить, выбери свет и свети миру хотя бы огнём своего домашнего очага!”.
И опять в глубине сердца что-то усмехнулось на эти слова…
Сам Самыч бросил окурок и повернулся, чтобы сесть в машину, но… Перед ним стояла женщина. Видимо, она подошла сзади, из темноты, и простояла, наблюдая за молодым человеком, не одну минуту, не две и не три… Её пристальный, прицельный взгляд остался спокойным и невозмутимым, когда Сам Самыч наконец обернулся. А Сам Самыч смутился. Ему померещилось, что он уже где-то видел эти внимательные глаза.
Женщина была немолодой, но её фигура привлекала округлостью зрелой женственности. На ней было тонкое, легко застёгивающееся платье и легкомысленные босоножки, которые едва удерживались на ногах.
– Может, позволите? – осторожно сказал он, приоткрывая дверцу машины. – Ты ведь ищешь меня, – проговорила она вдруг безо всякого выражения. – Зачем?
Сам Самыч должен был удивиться и, слегка пожав плечами, небрежно бросить: “О чём вы?”, – но всё это, мгновенно промелькнув, испарилось бесследно под её внимательным и насмешливым взглядом.
– Кто ты? – Медведица, – обыденно, будто называя своё имя, сказала она.
Месяц назад он просто покрутил бы у виска…
– Но… как? И… зачем?
Она даже не улыбнулась:
– Натура такая.
С полминуты они стояли друг против друга не шелохнувшись. Сам Самыч был охвачен одним неразрешимым недоумением: что с этим делать? Посмеяться, как ещё над одной причудой сумасшедшего человечества, или бежать без оглядки – пока не поздно… Она же оставалась неподвижной и непроницаемой.
Надвигалась ночь. Один за другим угасали светлые окна, и только фонари, как атланты, держали на себе тёмный свод неба.
Вдруг женщина отступила на шаг, оставив перед собой босоножки, одним движением неожиданно расстегнула и сбросила платье. Обнажилось крепкое и гибкое тело с невысокой грудью и остро торчащими сосцами. У Сам Самыча вспыхнула кровь. А она – мгновенно опустилась на четвереньки и в ту же секунду – обернулась медведем! Медведицей…
Последнее, что увидел Сам Самыч, была широко раскрытая пасть поднявшегося перед ним зверя…
Ходят слухи, будто где-то Продают билеты в лето! Я нашёл бы эту кассу, Два билета взял бы сразу!
И скорей, без всяких сумок, Я б в карман билеты сунул, Позвонил бы другу Васе – Он со мной за партой в классе.
А потом по тем билетам Мы за летом - прямо следом, По бульвару, по аллее, На большом воздушном змее.
Вот и море, вот и скалы. Мы нисколько не устали! Я ныряю вниз макушкой За жемчужною ракушкой!
Билеты в лето (Отрывок) Автор: Марина Корнеева - Евтеева
История эта началась совершенно неожиданно, хотя, по словам самих же героев, она была очень ожидаемой. Дело это происходило в маленьком районном городишке Захолуйске.
В один из дней случилась вот какая беда: прорвало трубы канализации, система вышла из строя и здание администрации, то есть, её первый этаж стал превращаться в зловонное озеро.
Естественно, заведующая хозяйством Пешкина тут же позвонила в другую контору, которая занималась этими вопросами и описала весь ужас происходящего. Поскольку дело шло к концу рабочего дня, решили, что утром пришлют специалиста, который отвечает за данные вопросы.
Рано утром в Захолуйскую администрацию явился сантехник Пупкин. Тут надо сказать, что накануне, то есть вечером, Пупкин, поразмышляв и посоветовавшись со своей женой, решил одеться, как положено: чёрный костюм, беленькая рубашка, галстук… Чай не каждый день в администрацию приглашают.
И вот, уложив инструменты в дипломат, Пупкин явился к месту события. Поспрашивая – как найти завхоза Пешкину (а она, как назло, отпросилась на три дня и благополучно убыла в другой город), Пупкин решил идти прямо в приёмную.
- Здравствуйте, - уверенно начал Пупкин, обращаясь к секретарше. – Меня прислали провести у вас чистку всей системы, поэтому давайте начнём. Начнём с главного участка работы системы и, таким образом, прочистим все ваши отделы.
Секретарша, которую не поставили в курс дела о данной операции, но уже слышавшей в прошлом месяце, что будет проведена чистка отделов, вжалась в кресло и, вытирая холодный пот, дрожащей рукой тыкала на какую-то дверь.
- Подождите там, пожалуйста, - дрожащим голосом произнесла секретарша. – Сейчас придёт глава администрации и я вам сообщу.
Пупкин тоже начал потихоньку приходить в себя, волнение почти ушло и, повернувшись, направился в ту дверь, куда ему указали.
Информация о том, что пришёл какой-то представительный мужчина и, что он будет сейчас проводить чистку в отделах, облетела все кабинеты в течение пяти минут.
Что тут началось. Кто-то складывал свои вещи. Кто-то притащил откуда-то кучу папок с бумагами и завалил свой стол, делая вид необыкновенной загруженности. Кто-то рылся в своём сейфе и прятал всё содержимое в мешки с мусором. На столе секретарши в течение получаса появилось восемь заявлений об увольнении по собственному желанию, притом – срочно, потому что желание удрать без статьи было срочное. В бухгалтерии уже разожгли камин, несмотря на то, что на улице было 26 градусов жары, и нервно бросали в камин какие-то документы.
Время шло. Прошёл час, как всё в администрации Захолуйска закипело и забурлило. Наконец, пожаловал и сам глава администрации. Секретарша кое-как рассказала главе о постигшем их горе.
Глава администрации повторил все операции, которые наблюдались в последние два часа: сейф, заявление, паника, уничтожение бумаг… Затем, когда все основные компроматы были уничтожены, чуть- чуть успокоился и решил позвонить в областную администрацию – может быть, он поторопился с заявлением?
В областной администрации известие о начале чистки приняли, как начало извержения вулкана, соответственно и масштабы трагедии приняли более катастрофические продолжения.
В это время, Пупкин, выйдя на улицу покурить, познакомился с сантехником администрации и от него узнал и о возникшей проблеме и о состоянии всей системы. И, недолго думая, эти два человека приступили к устранению недостатков и благополучно, приложив все свои способности и старания, через три часа уже сидели в каптёрке местного сантехника и с чувством достоинства допивали первую бутылку водки.
А наверху… Губернатор области, естественно, проинформировал о чистке правительство. Там тоже возникло оживление: ряд ответственных правительственных работников уже бронировали билеты на ближайшие рейсы самолётов, вылетающих во все страны ближнего и дальнего зарубежья, кто-то, прихватив жену, любовницу и собаку, уже садился в личный самолёт, кто-то грузил свою яхту ящиками и мешками… Одним словом, ковчег зашевелился и за один день отправился в плавание.
Не могу сказать, чем закончилась вся эта история с чисткой, потому что органы статистики только ещё подсчитывают размеры прибыли, но одно мне понятно и очевидно, что Пупкин провёл какую-то большую и важную работу.
Портфолио от соискателя на должность с нужного ракурса
Приходит в чащу навигатор. Видит, рыба на дереве сидит и хвою жует. Навигатор её спрашивает:
- Рыба, рыба, зачем хвою портишь? - Я не рыба, - говорит, - Я – медуза и стрекочу стрекалом, так как я – подстрекатель. Ты понял, мужик? - Я не мужик, - говорит навигатор, - Я – голубая рыбка. Давай вместе на дереве стрекотать. А может, мы с тобой стрекозы, голубенькие? - А пошёл ты, мужик, - говорит рыба, - думаешь, очки надел, так я рыбу от воблы не отличу, вяленой? Провяливай к ракам, они тебя отвялят, быть тебе валенком после вывялки. - Ладно, рыба, пошёл я на гору, мне оттуда рак свистнул, - сказал навигатор и отправился восвояси.
Портфолио (Отрывок) Автор: Елена Коробкина
Гоняясь за ним, световым эффектом, а также за сюжетом, Ника пришла в парк под покровом темноты. Кадров сделано немало, но всё пейзажи, пейзажи… Это не то. Пейзажами (включая лунные) страдают все начинающие фотографы, полагая, что именно им открываются тайны мироздания, – ха-ха! И ещё раз: ха! Так где же они – молодые, налитые здоровьем, безбашенные, жаждущие насладиться любовью? А если смертью? На худой конец наркотиками? Это были бы настоящие кадры: правдивые, щемящие, сильные, без сусальной позолоты.
Но кругом пусто… пусто и тихо…
Стоп!.. Ника услышала негромкий стон. Женский. И весьма характерный.
– Ура, ура… – азартно зашевелила она губами, осторожно пробираясь сквозь заросли на протяжные тихие стоны и подготавливая фотокамеру. Ника переродилась в хищную дикую кошку, ступающую осторожно и совершенно бесшумно, видящую сквозь густые кусты, слышащую шёпот листвы.
Наконец поляна. Как полагается, с газонной травкой. А луна - предательница подло выдала тайну влюблённых, которые находились в данный момент на краю Вселенной. Ника загорелась желанием задержать их на этом краю навечно – хотят они этого или нет. Разумеется, не хотят, но это их проблемы.
Снимки могут не получиться из-за коварного освещения, щелчки могут услышать, тогда предсказуем будет финал авантюры. Но это такой драйв – рискнуть, зная, что тебе вырвут руки - ноги! Если поймают, конечно. Пока парочка разберётся, откуда щелчки, Ника успеет сделать несметное число кадров, ведь ее камера – техническая роскошь. Она примерилась и…
Щёлк… щёлк… щёлк…
Ракурс – блеск! Обе фигуры в идеальном положении к объективу. О, какая у парня спина, отливающая серебристыми бликами! Мышцы играют, фигура извивается, как гибкая змея, волосы, подсвеченные луной, вздрагивают… А какие ноги у девушки… грудь… профиль, тронутый лунным сиянием…
Щёлк… щёлк…
Опля, пауза! Нет- нет, это не передышка, парень повернул голову в сторону Ники… Неужто услышал щелчки? Конечно, он её не видит. Но обеспокоен. Наверное, обеспокоен. И его подружка приподнялась на локтях. Жаль, выражения лиц «размыты» тенями. Но может, камера «увидит и запомнит»?
Щёлк… щёлк… И ещё! Ещё!
Ага, парень поднимается. Пора!
Ника вынырнула из укрытия и ослепила ребят вспышкой раз, другой… Они замерли – растерянные, напуганные, жалкие.
Ещё разок их вспышкой…
Обнажённая Маха на травке завизжала, будто её укусила кобра, и… осталась в памяти фотокамеры. Она судорожно шарила вокруг себя руками – одежду искала. Не хотела бы Ника оказаться на её месте, о нет.
Парень сообразил, в чём дело, вскочил…
Надо линять. Нет, драпать во весь дух! Но!
– Боже, какой ты классный, – захлебнулась восторгом Ника, нажимая на кнопку камеры.
А то! Парень просто редкий экземпляр, сложен как бог.
Щёлк! Ой, пора делать ноги и по-быстрому, потому что бог помчался на вспышку.
– Глеб! – закричала Маха на поляне. – Куда ты? Брось… Глеб, вернись!..
Ника предвидела погоню и сшила специальный мешок из ватина, чтобы не повредить камеру. Теперь, сунув туда фотокамеру, Ника бежала, словно к ее ногам приставили реактивные двигатели, а на спине выросли крылышки. Окрылила девушку удача, между прочим, тётка зловредная, имеющая дрянную привычку подставлять подножки. Но парня окрылила злоба, ещё бы! Бежал он быстрей и догонял Нику – художника по призванию, а не какую-то там сексуально озабоченную дуру.
Вон там уже ограда! Знакомая каждой перекладиной, виньеткой, кружочком. Лишь бы успеть взобраться. Оглянувшись, Ника включила последнюю скорость, на какую была способна, и успешно оторвалась от преследователя. Вскарабкалась она по прутьям ловчее обезьяны, уселась сверху, глубоко вдыхая и не решаясь спрыгнуть. Высоко!
Из зарослей выскочил разъярённый молодой лев, обтянутый блестящей кожей. Если схватит Нику за ногу… ноги не будет, оторвёт к чёрту. И вообще Нике не жить, если он доберётся до неё, а жить-то хочется. Она соскользнула вниз, кое-как страхуя себя руками и обдирая кожу на ладонях. Ника успела отдёрнуть руки от прутьев и отпрянуть, а парень схватился за железную преграду.
– Ты! Гадина! – зарычал он, не разжимая зубов. – Подлая сволочь…
Улица освещена, Ника прекрасно разглядела парня и… передумала убегать. У него же мордашка на высший балл! Не запечатлеть эталон мужской красоты во всех форматах, да ещё в минуту гнева… Нельзя, нельзя! Это преступление перед человечеством! Оно, человечество рахитичное в своём большинстве или донельзя ожиревшее, должно знать, к какому идеалу стремиться. Глеб – путь к славе, богатству, успеху.
– Ты необыкновенный… – Ника защёлкала фотокамерой, а он опешил, столкнувшись с беспрецедентной наглостью, и замер, вытаращив безумные глаза. – Плейбой, клянусь… Прекрасные технические данные… А твоя штука между ног просто супер!..
Глеб схватился за причинное место, он задыхался от злости, возмущения и бессилия, метал молнии из глаз – к счастью, это не смертельно. Злость увеличивается на порядок, если нет возможности выдать по счетам, а Глеба и Нику разделила высокая стена из толстых прутьев – какие тут счёты? Остались лишь жалкие угрозы:
– Ты пожалеешь, гадюка! – У тебя римский профиль… – мурлыкала Ника, игнорируя оскорбления (которые, между прочим, заслужила) и продолжая фотографировать жертву своего тщеславия, – профиль патриция. Впрочем, ты вряд ли знаешь, кто такие патриции. Но у тебя есть другие достоинства: физическое совершенство, красивое лицо, ты великолепен в сексе… – Убью!!!
Решив осуществить угрозы, он стал карабкаться вверх по ограде, да как ловко! А Ника тем временем ловила моменты и запечатлевала его со всех возможных ракурсов, приговаривая:
– Как ты собрался убивать меня? Надо сперва догнать, а я бегаю быстро. И неужели ты побежишь по улицам э… м… голым? (Он застыл на ограде враскоряку, эдакий человек - паук.) Тебя арестуют.
Вспомнил, что на нём действительно нет даже фигового листочка, одни носки, которые одеждой при самом большом желании не назовёшь. Глеб спустился назад и, рыча, ударил по прутьям кулаками:
– Тварь конченая! – Не злись, – ласкала его голосом Ника, не забывая запечатлеть, ведь кадров много не бывает, их всегда мало. – Тебя нужно показывать всем этим тупым дóхликам, сосущим энергетики из банок и окутанным дымком марихуаны. – Убью, запомни!.. – цедил он сквозь стиснутые зубы одновременно с ней. – Обещаю тебе адские муки, я по ним спец… – Ты редкий вид и гордись этим… – В одних колготках заставлю бегать по городу!.. – Красавчик, ей-богу. Хотя я не люблю этого пошленького слова… – Удавлю! Клянусь! После марафона в колготках, я удавлю тебя! Ими же! – Прости, плейбой, мне пора. Вот если бы ты согласился позировать мне… (Он зарычал в ответ.) Не хочешь? Тогда ухожу. Не бойся, твои фотки не попадут в Интернет, я не буду их выставлять нигде, кроме заграницы. А там и не такое видели. Бай-бай, Глеб. – Чтоб ты сдохла, змея!
Ника сделала несколько шагов и вдруг вернулась. Из предосторожности она остановилась в зоне недосягаемости, ибо в данном случае риск может обернуться катафалком в сопровождении духового оркестра. Вон как накрыло его: ноздри раздуваются, губы дрожат, наверняка в воображении он рвёт её на части голыми руками. А вдруг у него руки длинные? Ника отступила ещё на шажок.
И Глеб пристально разглядывал мерзавку, которая беспардонно вторглась в его пространство. Он запоминал её, несмотря на электрическое освещение и собственное состояние, когда люди и предметы видятся в ином ракурсе, чем есть. Запоминал в основном лицо, так как чёрные спортивные штаны, жилет и футболка того же цвета замаскировали фигуру, из-за чего она стала похожей на бревно. С уверенностью он только сказал бы, что мерзавка среднего роста и не худышка. Черты лица крупные (на его вкус заурядные), скулы высокие, подбородок овальный, рот большой, зубы раздражающе белоснежные… так бы и врезал по этим зубам кулаком, не посмотрел, что перед ним женщина! Да не достать. Далее: волосы белые, до бровей надвинута кепка, а сзади из дыры в кепке торчит хвост, значит, длина волос ниже лопаток. Короче, блондинка – с ней всё ясно! Итак, портрет отправлен в память, Глеб не ошибётся, встретив её даже случайно. А дорожки их обязательно пересекутся, уж он-то постарается, чтобы пересеклись.
– Любуешься? – процедил он, сплюнув в сторону и уже не закрывая мужское достоинство, поразившее воображение выдры с фотокамерой. – Это естественно, – замурлыкала Ника. – Но, Глеб, сквернословы тяжело болеют – доказано наукой. Вибрации матерных слов деструктивно воздействует на молекулу ДНК, так что подумай о себе, настоящем мачо. А твоей девушке искренне завидую. Желаю приятно провести остаток ночи. – Я тебя найду… найду… найду…
Кажется, он возомнил себя Геркулесом и решил вырвать ограду – с такой силой затряс её. К радости Ники, ограду сделали в эпоху развитого социализма, сделали качественно, следовательно, намертво, вырвешь только при помощи танка… а то и двух. Ника побежала на противоположную сторону проезжей дороги, по которой ни одной машины не проехало за это время.
– Я найду тебя! – повторял он, как заклинание.
А она миролюбиво помахала ему в ответ, подарив улыбку, и нырнула в темноту переулка, врезавшегося перпендикуляром в улицу.
из книги Ларисы Соболевой - «Портфолио в багровых тонах»
Пойду, схожу за счастьем на базар, А после в супермаркет, за удачей… И что с того, что это не товар… Я попрошу ещё любви — на сдачу… И взвесьте мне, пожалуйста, грамм сто, той совести, что с краю, полкой ниже… Просрочена? Ну, ладно я потом, Куплю в другом ларьке… А вижу - вижу: По акции есть скидка для меня. Давайте доброты, насколько хватит… А есть у вас от злых людей броня? Что-что? На это деньги жалко тратить? А средство есть от жалости у вас? Микстура от тоски, сироп от скуки? Продайте мне ещё вот этот шанс… И крепкую настойку от разлуки… Уюта мне семейного — мешок, Чтоб высший сорт, другого, мне не надо… И красоты вон той, с пометкой «ШОК», Таблетки от неискреннего взгляда… А дружбу как, поштучно иль навес, Сегодня вы, любезно, продаёте? Нет, не куплю, а просто — интерес, Зачем так жить, и есть ли смысл в расчёте?
Пойду, схожу за счастьем на базар (Отрывок) Автор: Ирина Самарина - Лабиринт
Дом был окружён четырьмя парками, тесно переплетающимися между собой. Выйдя из дверей гостиницы, мы постепенно попали в прекрасный парк, выполненный в английском стиле, и который плавно перетекал во французский. Всех постояльцев предупредили, что можно гулять только в трёх парках, прилегающих в гостиничной части дома, а также, что в лабиринтах этого сада очень легко потеряться.
Мы с Эльдой мирно гуляли по саду, беседую о всяких мелочах, зайдя вглубь, мы увидели множество прекрасных пейзажей, и ей безумно захотелось сфотографироваться на их фоне.
Запустив руку в сумочку за фотоаппаратом, она с ужасом обнаружила, что забыла его в номере.
- Чёрт, что же делать?! Ведь так хочется снять всю эту красоту! - Ну, так вернись и возьми фотик. - А как же ты? Говорили же, что тут лучше не оставаться одной, можно запросто потеряться. - Ох, да преувеличивают они всё, что может случиться среди бела дня! Да и мы не так далеко ушли от гостиницы. Я тебя подожду вон в той беседке. - Правда, что мы дети малые теряться в трёх соснах.
На этом она отправилась за камерой в номер, а я, дойдя до беседки, принялась ждать. Пейзаж, открывавшийся из неё, был бесподобен. Лёгкий ветерок доносил пленяющий, сладкий аромат роз и той части сада, куда нам запрещено было заходить.
Прошло уже минут 20, и я немного заскучала, ожидая Эльду. Хотя день шёл на убыль, но солнце продолжало припекать. От этого нудного ожидания и утомительного ожидание спасал разве что прохладный ветерок и такой освежающий запах роз.
И вот, когда я уже решила пойти за подругой в гостиницу, мой путь преградила ослепительно белая роза. Подняв глаза, я увидела и того, кто протягивал мне её, это был довольно привлекательный молодой человек, с его тёмным слегка взъерошенными волосами играл ветер, а его голубые глаза пленяли, сводя на нет все попытки отвести взгляд. В довершение всего, его губы застыли в ласково - игривой улыбке, нет, скорее даже ухмылке, он будто и не ожидал иной реакции на свои действия. Секунд через 10, выйдя из ступора, я взяла розу и лёгким кивком головы поблагодарила загадочного юношу.
- Смею предположить, что вы одна из посетительниц отеля, но, тем не менее, что милая девушка делает здесь одна? Неужели вам не говорили, не гулять здесь в одиночку, этот сад настоящий лабиринт даже при свете дня. - Я пришла сюда не одна, а с подругой, к тому же мы зашли не так далеко, чтобы заблудиться. - Вы ошибаетесь, вы забрались в самую глубь сада. И потом, где же ваша подруга? - Она забыла камеру в номере и решила вернуться, оставив меня ждать здесь. - Похоже, она всё же заплутала, если не на обратном пути, то по дороге сюда точно. - Возможно, вы правы, её довольно давно нет. Что же делать?! - Позвольте, я провожу вас до гостиницы, может, по дороге мы встретим её. - Что ж, с радостью приму ваше предложение, одной мне отсюда не выбраться.
Поскольку, как оказалось, забрались мы довольно далеко, путь предстоял не близкий. Как истинный джентльмен, мой новый сопровождающий развлекал меня беседой. За непринуждённой беседой я не заметила, как мы дошли до гостиницы.
- Ну вот, как и обещал, я привёл вас. Надеюсь, впредь вы будете более осторожны. Кстати, там, в дверях наверно стоит ваша подруга. - Да вы правы, большое вам спасибо. Однако я очень удивлена... - Чем же? - Вы так прекрасно ориентируетесь в саду и эта роза... - Ну, я здесь не первый раз. А что касается роза, то пусть это будет нашей маленькой тайной.
Он немного загадочно улыбнулся и, пройдя мимо Эльды, скрылся за дверями отеля. В этот момент ко мне подбежала Эльда и взволнованным голосом начала меня расспрашивать о том, как я выбралась из сада - лабиринта и, кто был том парень. Пока мы поднимались в номера, я успела ей всё рассказать.
- Ох, ну и умеешь же ты влипать в истории! - Ну, вообще-то это ты меня затащила в такие дебри! - А разве я виновата, что это не сад, а бермудский треугольник! И вообще, ты должна быть мне благодарна! - За что это интересно? - Как это за что! За знакомство с таким парнем! - Ну, начнём с того, что он сам меня нашёл. - Так-то оно так, только благодаря мне ты там оказалась. - Скорее благодаря твоей забывчивости. После этого мы рассмеялись и разошлись по номерам, переодеться к ужину.
СRose Noire. Глава 2 «Сад - лабиринт» Автор: Медведева Ирина Александровна
