– Как и ты, – ответил Груанд. – А теперь иди ты восвояси! – из посоха вырвалось нечто похожее на огненную ленту, окружило королеву, и тут обеих след простыл. Мужчина приблизился к Лилиару, склонившегося над телом Дэмиана, и взял его за плечо. Эльф невольно дернулся в сторону, но, поняв, что опасности больше нет, приложил руку к груди приятеля.
– Не уж-то он умер? – прошептал юноша. – Я не слышу его дыхания.
– Она ушла? – вдруг спросил Дэмиан и открыл глаза.
– Да, можешь быть спокоен, – откликнулся Груанд и восторженно посмотрел на Лилиара, тот не мог сдержать улыбки.
Господин живо поднялся на ноги и пожал руку спасителю.
– Груанд к вашим услугам, – сказал мужчина и подмигнул мальчику, который только что пришел в себя и подошел к Дэмиану удостовериться, правда ли жив тот; удостоверившись в этом, он засмеялся, но тут же осекся, так как друг его заговорил.
– Да, Фелиона разбушевалась, – задумчиво произнес Дэмиан. – И кем же ты приходишься ей? Врагом или предателем?
– И тем, и другим, – ответил Груанд. – Мы не сошлись решении одного дела, и мне пришлось ее оставить. И я знал, что она захочет уничтожить тебя вот так, рискуя жизнью, дабы хоть как-то выплеснуть свои негативные эмоции. Ты вряд ли меня знаешь, ибо наши пути никогда не пересекались, а вот о тебе я слышал много и не раз видел в разных краях Побережья.
– И как, по-твоему, я должен расценивать твои слова? Ты предлагаешь мне дружбу, хотя я тебя совершенно не знаю, – Господин с трудом вложил меч в ножны, так как руки его не слушались и слегка дрожали. – Но и проверять твою верность мне некогда, что за дела!
– Твое последнее слово?
– Присоединяйся, и будь, что будет! – заявил Дэмиан, помог сесть Элситу на коня, а потом сам взгромоздился на него, косо поглядывая на Груанда. – Пойдешь пешком?
– Нет, конечно, – отозвался мужчина и засвистел. Через минуту к нему явился гепард, и кони с боязнью заржали. Груанд разместился на спине животного.
– И он тебя выдерживает? – осведомился Лилиар, уже сидя на своем коне.
– Я легкий, – бросил мужчина.
– И что теперь? – спросил вдруг Элсит.
– Мы покидаем Великую Империю, – ответил Дэмиан и оглянулся назад, словно прощался с полями, лесами, степями, по которым он любил гулять, без которых он чувствовал себя одиноким и покинутым, но принятое решение было необходимо, а менять его Дэмиан не собирался.
– Ты что? – воскликнул эльф и развел руками. – Вот так вот бежать, когда за тобой сотни, тысячи жизней, которые зависят от тебя, они надеются, что ты снова вернешься и не дашь врагам захватить их земли, которые являются и твоими. Конечно, я почти ничего не знаю о тебе, но ведь я тоже смотрю, что происходит вокруг, и делаю свои выводы, которые, естественно, могут показаться тебе неправильными или даже абсурдными.
– Мне надоело быть правителем, быть вершителем судеб, – отрезал Господин. – Да, я дал многим понять, что можно выпутаться из самого худшего состояния, но на этом моя задача прекращается, она выполнена, и я ухожу.
– Как они будут без тебя существовать?
– Жили пять лет и ничего, не умерли от тоски по мне, – Дэмиан горько усмехнулся.
– Но, Дэмиан, тогда они верили, что ты придешь, и был наместник, а теперь что же? Ты рвешь все надежды?
– Я всегда так делал. Сначала сделаю одно, и мне поверят, а в самый последний момент все или часть поменяю. Лилиар, я привык так жить, и ты меня не изменишь, уж точно не ты!
– Откуда тебе знать, что я могу, а что нет?! – вскричал эльф, хотя и пытался сдерживать себя. – Откуда тебе знать, что будет потом?! Ты просто человек, который и умеет, что махать мечом!
– А ты глупец! Кто ты такой?! Паршивый эльф, которого никто никогда не примет! Но я ведь тебе подал руку дружбы! Я не убил тебя, хотя могу сделать это хоть сейчас. Лилиар, кто ты в этой жизни для меня и для всех? Для меня ты заноза в пальце, для всех – пустое место! Подумай! Ты хоть раз меня отблагодарил за то, что я тебе сохранил жизнь? Нет же!
– Ну, ребят, устроили балаган! – в разговор вмешался Груанд. – Неужели мне придется еще и вас разводить? Лучше поскорее покинем это место, а то ненароком на кого-нибудь наткнемся.
– Вот и хорошо! Мне так хочется вонзить клинок кому-нибудь по самое сердце! – Дэмиан соскочил со спины коня, то же самое сделал и Лилиар.
– А ну, стоять на месте! – заорал маг, гепард встал между двумя ненавистниками.
– С вашими криками вы давно бы разбудили весь город! – Элсит решил сострить и как-то отвести приятелей от больного вопроса.
– Лилиар, благодари судьбу, что я сегодня добрый, – произнес надменно Дэмиан и сел на верного друга.
Эльф сел на коня и переводил дух. Груанд тяжело дышал, но уже чувствовал некоторое облегчение.
– И куда мы поедем? – поинтересовался мальчик. – Ведь мы не сможем сразу уехать из страны? На это понадобится несколько дней. Опять придется плутать, неизвестно сколько. Если честно, мне это наскучило. Дэмиан, оглянись и посмотри, до чего мы дошли, до чего ты дошел.
– Элсит, ха, ты очень по-взрослому рассуждаешь, я за тобой такого раньше не замечал, – Господин засмеялся.
– Потому что ты всегда был занят своими делами, занят собой!
– Дэмиан, может, тебе стоит прислушаться к словам этого парня? – вставил Груанд. – Он хочет раскрыть тебе глаза.
– Груанд, мою жизнь никто толком не знает, меня никто не знает!
– А знаешь ли ты сам себя? – откликнулся мужчина. – Дэмиан, чего ты хочешь от этой жизни, чего?
– Ничего, у меня все есть и нет ничего, но зачем я говорю вам это, зачем? О, я дурак! Довели вы меня!
– А ты успокойся…
– Я всю жизнь был спокоен.
– Что-то не похоже. По-моему, ты слишком эмоционален и надо учиться сдерживать свои чувства, вот как раз из-за этого ты и нажил себе множество врагов, а ведь мог и избежать ненужных ссор.
– Груанд, кто ты такой, чтобы учить меня? Меня, который научил других жить, который из какой-то деревушки сотворил столицу и создал великое государство, которому много лет не было равных!
– Ты страдаешь…
– И пусть! Это моя жизнь, и прекратите в нее вмешиваться. Если надо, сам в ней разберусь.
– Дэмиан, я не узнаю тебя, – решился сказать эльф. – После первой встречи ты полностью изменился.
– Молчи, тварь! Хватит уже мне давать наставления и намекать на мои качества! – Дэмиан злобно взглянул на Лилиара. – Когда-нибудь ты доиграешься со своим гнусным языком, я тебе обещаю.
Послышался топот лошадей. К путникам приближалась армия всадников. Они что-то кричали и махали копьями. Впереди несся на черном коне воин в серебряной кольчуге с мечом наголо. На голове у всадника высился шлем с пером какой-то птицы и иногда закрывал левый глаз. Этот воин орал громче всех и почти поравнялся с Дэмианом. Зазвенели удары стали, раздавался противный скрежет седел. Груанд сдерживал гепарда и не давал тому двигаться с места, а сам сделал вокруг себя огненное кольцо, чтобы никто не мог подобраться к нему. Лилиара обуздало чувство мщения за слова Дэмиана, он решил выместить свои эмоции на всадниках, беспощадно орудуя катаной. Но страшнее всех выглядел Господин: одной рукой он прикрывал Элсита, чтобы того случайно не задели, а другой – выносил воинов мечом. Однако противников как будто не становилось все меньше, наоборот, их количество росло и не знало конца. И вот Груанд решился: кольцо исчезло, и земля разверзлась под ногами коней. Те вместе с воинами полетели вниз и скрылись в вечной тьме. Земля сошлась и навсегда закрыла свет нападающим. Дэмиан взял одного из воинов, оказавшегося рядом с ним, и начал допрашивать, только воин ничего не сказал, залился кровью и скончался.
– Надо сматываться, – воскликнул эльф. – Я вижу, что сюда еще идут.

Глава третья.
Степь. Бескрайние просторы степи раскрывались перед извозчиком, закутанным в куртку, подбитую теплым мехом; только на востоке виднелись невысокие каменистые горы. Хотя солнце так и жарило, но человеку было холодно, и от каждого ветерка он вздрагивал и еще больше укутывался в одежду. Старая кляча, почти уже иссохшая от духоты, тащила телегу, набитую мешками. Извозчик изредка стегал ее кнутом и приговаривал: «Ну, любимая, пошла! Ну!», если та останавливалась, задирая уши к небу, словно к чему-то прислушиваясь и ожидая опасных встречных. Чистое небо манило к себе ястребов и орлов; громадные птицы, как бы разминаясь перед охотой, расправляли свои крылья и взлетали чуть ли не к самому солнцу, а потом пикировали со страшной скоростью вниз и у самой земли поднимались вновь уже с несчастной жертвой.
Тут вдали извозчик заметил клубившуюся пыль, скорее всего, из-под ног сильный коней, так как топот был хорошо слышан, а сам извозчик неплохо разбирался в лошадях и их поступи при шаге или при беге. Когда пыль и песок немного улеглись, рядом показались десять всадников в серых плащах, с откинутыми капюшонами. Они очень быстро окружили телегу, и кляча с испугом глядела на них и хотела убежать, но хозяин удерживал ее и успокаивал.
– Привет, скажи, где мы можем найти здесь тюрьму? – спросил один из верховых и выехал вперед; его меч, вдетый не полностью в ножны, блистал в золотистых лучах солнца.
– Смотря, что является для вас тюрьмой, – произнес извозчик, уставившись на оружие воина. – Для кого это маленькая комнатка, для кого – дом родной, а для кого – наш мир, и он стремится вырваться из него туда, к звездам. Так, о какой тюрьме вы говорите?
– Не валяй дурака! Ты знаешь, о какой я спрашиваю! О тюрьме, в какой содержат преступников, чтоб тебе ясно было, старый, ты, болван!
– Все мы преступники, что ходим по земле, обитаем под облаками и под землей…
– Слышь, ты! Хватит нам проповеди читать! – вскричал один из всадников и обнажил меч, но его остановили.
Извозчик, взглянув на воина, слегка улыбнулся, а затем указал рукой на скалы. Конник, первый с ним заговоривший, прищурил глаза и осмотрел местность.
– А что за теми горами? Мы там уже были и не нашли нужное строение, – сказал он.
– Вы теперь поезжайте туда, там найдете дорогу к пристанищу одного чародея, проезжайте мимо, еще немного, и вы увидите то, что вы ищите, – ответил хозяин клячи и ударил ее два раза кнутом. – Ну, милая, пошла!
Лошадь, повинуясь, зашагала, понурив голову. Всадники расступились в стороны, и возничий махнул им на прощанье рукой.
– Едем! – сказал один из воинов, когда пыль поднялась за телегой.
Ветер проносился по степи и заносил в глаза землю и песок, и по лицам всадников нередко текли слезы. Скалы неприветливо встречали конных, и какое-то странное ощущение будущей гибели закралось в сердца некоторых всадников. Их предводитель тоже неловко себя чувствовал, и конь его ускорил шаг, чтобы быстрее покинуть эти места. Они обогнули горы и оказались с другой стороны. Проехав где-то метров двести по мелким камням, они завидели небольшую пещеру, вход которой был отчасти закрыт тяжелыми ветками. Воины переглянулись, словно хотели сказать друг другу, что раньше никакой пещеры здесь не существовало и в помине, и продолжили путь. Спустившись с холма, они остановились и осмотрелись.
– Туда! – крикнул предводитель и указал на небольшие строения далеко впереди, окруженные высокой стеной.
Через полчаса всадники добрались до нужного места и подъехали к деревянным воротам. Из сторожки вышел человек с трубкой в зубах и поднял руку вверх, чтобы воины остановились и слезли с лошадей.
Предводитель подошел к нему и вытащил из кармана мешочек.
– Вы меня помните? Я приезжал сюда год назад, один и без денег, теперь же вот! – сказал воин и протянул мешок, но стражник отвел мужчину в сторону, взял мешок и бросил его к ногам коней.
– Поздно! – произнес он и сплюнул слюну чуть ли не на одежду собеседника. – Я не имею права вас пускать без пропуска…
– А по старой дружбе?..
– Нет! – отрезал стражник и пошел к воротам.
– Тогда мы войдем без разрешения! – предводитель взгромоздился на коня. – Эй, ребята! Разнесем эту деревню в щепки!
Всадники живо разъехались в стороны, достали луки и стрелы и начали обстреливать охрану. В ответ на них с башенок полетели копья и стрелы. Некоторые воины были тут же повержены, и лошади убегали прочь. Предводитель обнажил меч и ринулся к воротам, которые быстро закрывались с другой стороны. Прорвавшись через мечи стражников, воин не дал закрыть полностью ворота, и тогда большая часть всадников последовала за ним и ворвалась внутрь. Воины на лошадях проносились вдоль частокола и пускали одну стрелу за другой. Стража притаилась за домами и неожиданно накидывалась на вторгнувшихся людей. Но смелые всадники, видимо, не в первый раз так нападали на деревни и выносили всех. Вот и теперь они не оставили никого в живых. Стражники валялись на земле, утыканные стрелами или раненные мечами. Воины спешились и долго ходили среди домов, осматривая местность и ожидая, что кто-нибудь может нанести еще удар, но все было спокойно. Предводитель спрыгнул с коня и вошел в деревянный дом, над дверью которого были изображены скрещенные мечи. На столе лежали бумаги, справа стоял пыльный буфет, а слева была небольшая дверь. Открыв ее, воин попал еще в одну комнату, обвел ее глазами, и его взгляд упал на ящик в стене. Взломав его, он нашел связки ключей и несколько писем. Взяв ключи, а бумаги бросив на пол, он быстро покинул помещение и вскоре был на улице. Пройдя мимо пяти домов, он остановился перед одним и, перепробовав несколько ключей, отпер дверь. Конечно, он мог бы попросить кого-нибудь из своих друзей помочь ему разнести дверь вдребезги, но решил быть более деликатным, как он потом объяснял. Двое воинов следовали за ним и держали наготове оружие. Предводитель зажег факел и, несся его в левой руке, освещал себе путь. Наткнувшись на что-то, человек полетел вниз по лестнице и вскоре оказался на каменном полу. Все тело ужасно болело, но, к счастью, все кости были целы. Воин быстро поднялся на ноги и чуть не свалился вновь уже от головокружения, но успел прислониться к стене и немного передохнул, потом одним движением открыл железную дверь, и перед ним предстал темный коридор. Быстро расправившись со стражником, который, как показалось, не ждал гостей, мужчина пошел вперед. По левую и правую сторону от него были металлические решетки, к которым прислонялись разные создания; среди них были и люди, и эльфы, и гномы, и орки, и гоблины, и многие другие. Воин внимательно осматривал тюремные камеры и пытался разглядеть, кто сидит в каждой.
– Помоги! – прошипели из одной камеры.
– Открой дверь! – закричали из второй.
– Кто здесь? – раздался хриплый голос из третьей.
Воину он показался до боли знакомым, и человек поспешил к решетке. Предводитель осветил ее и увидел за ней седую голову и морщинистое лицо. Исхудавший человек в рваной одежде, державшись худыми руками за прутья решетки, вглядывался в мужчину. Его карие глаза пугали воина, нос с горбинкой устрашали его так, что всадник чуть не упал.
– Час пробил! Открывай! Не медли!– произнес человек и выхватил из рук воина ключи и сам отпер дверь.
– Вы изменились, – заметил воин.
Старик грозно посмотрел на спасителя и двинулся к выходу, но чья-то рука вытянулась из решетки и достала до его плеча.
– Чего тебе нужно? – вскричал человек.
Воин тут же ударил по руке преступника, и тот отдернул ее. Старик зажег второй факел и подсветил себе.
В камере находился какой-то эльф, похожий из-за грязи на молодого человека, так как даже острых ушей не было видно, и, стоя на коленях, просил, чтоб его тоже освободили. Пожилой мужчина еще раз обвел глазами преступника и отпер дверь. Несчастный вылез из нее и поблагодарил за спасение. Воин оттолкнул его в сторону и пошел вслед за стариком.
Когда они вышли из дома, их встретили всадники и подвели коней. Предводитель помог усесться старику, а потом и сам запрыгнул на лошадь. Эльф стоял рядом и посматривал на всех с опаской, но воины как будто не обращали на него внимания и переговаривались между собой, наверно, о том, за кем они и приезжали, чтобы освободить.
– Вот тебе конь! – сказал вдруг предводитель эльфу и указал на лошадь, которую только что привел один из воинов. – Дарую тебе, ибо он нам больше не нужен… И уезжай отсюда!
Эльф поговорил с конем, провел рукой по его роскошной гриве, от чего тот довольно фыркнул, и уселся на него, еще раз поблагодарив всех за спасение.
Всадники осмотрелись и выехали из деревни. Лилиар последовал за ними, а потом повернул направо. Но что-то не давало ему рвануть подальше от своего бывшего места заточения, и он решил вернуться. Въехав в деревню, он осмотрел многие здания и вскоре нашел то, что ему было необходимо. В одном из домов он открыл дверь ударом ноги и изумился огромному количеству холодного оружия, лежавшего на столах и вдоль стен: видимо, оно принадлежало тем, кто томился раньше и сейчас томится в темницах. Он внимательно разглядел некоторые мечи и увидел свой меч, даже не вынутую из ножен. Он одел их себе на спину и продолжил копаться в выборе подходящего оружия. Он взял себе четыре кинжала и вложил по два в каждый сапог, по одному с каждой стороны от ноги. Потом покрутил в руках тисовый лук, но он ему чем-то не понравился, и эльф положил его на место. Также он нашел свой балахон, валявшийся среди каких-то тряпок, и живо натянул его на себя, почувствовав некую дрожь. Больше ему ничего не приглянулось, все казалось каким-то старым и неинтересным. Он проник в следующую комнату через узкий проход и улыбнулся: на дубовом столе лежали мешки с едой – значит, с голоду он точно не умрет. Эльф посмотрел внутрь каждого мешка и, найдя в каждом хлеб и сушенные фрукты, взял два мешка и притащил к лошади. Привязав их к седлу, он запрыгнул на коня и помчался прочь из деревни.
Наступал прекрасный тихий вечер, вечер, когда должна была решиться судьба несчастного эльфа, когда он должен был сделать выбор, куда ему идти, так как от этого выбора зависела его дальнейшая жизнь, и если он сейчас совершит ошибку, то в будущем она обратится в неминуемое поражение, а, может, даже и приведет к гибели. Но нет! Так не хочется сделать неправильный шаг, но надо, надо! Надо на что-нибудь решиться, не стоять же вечно на одном месте. Вперед, только вперед наперекор всему, наперекор судьбе, чтобы ничего не бояться и верить, верить в лучшее…
– Куда приведет меня эта дорога? – подумал эльф и повернул коня к дороге, по которой часто ездили и которую нередко топтали лошади.
Проскакав около двух миль по неприветливой степи, эльф приостановил коня, так как случайно нагнал какого-то пешего и решил с ним поговорить.
– Эй, постой, – окликнул он его.
Прохожий оглянулся и недовольно поглядел на всадника. Он был неплохо одет: носил серый плащ, а под ней – белую рубаху, серые штаны, запачканные только у щиколотки, в сандалиях на босу ногу. Он вскинул голову с золотыми волосами, и эльф завидел какой-то рисунок у него на шее. Незнакомец подошел к коню, и тот спокойно склонил голову перед ним, словно кланялся.
– Мир тебе, – произнес человек, и эльф не совсем понял, к кому тот обращается, к коню или же все-таки к нему. – Зачем остановил ты меня?
– Узнать, где я нахожусь? – напрямую спросил Лилиар.
– Во владениях Цероты, дочери Крашина, но предупредить тебя я сразу хочу: здесь не больно-таки жалуют эльфов, поэтому долго не задерживайся и беги туда, где есть еще место для вас, – мужчина перешел на шепот. – Если, конечно, есть еще такое.
– Что ты сказал? – крикнул юноша. – Говори громче!
– Некогда мне с тобой речи вести. Слышишь? Меня ветер зовет: я должен идти.
– Подожди! Есть ли здесь поблизости город или хотя бы деревня, где я мог бы переночевать?
– Тогда нам идти одной дорогой, – бросил через плечо странник, уже не смотря на эльфа. Он зашагал по траве, и глаза его сверкали в лучах заходящего солнца. Лилиар пожал плечами и поехал наравне с ним.
Из-за туч показалась луна, когда они достигли каменного города, возвышавшегося над еловым лесом. Мрачен был город и нелюдим, пугал своими зданиями и статуями в серебряном свете. Лишь изредка пробегала собака, и ее вой напоминал стоны умирающих. Холодный ветер гулял среди улиц и навевал ужас, шедший откуда-то из глубин города. Страшная тьма все приближалась, готовая поглотить все живое вокруг, только свет факела вдалеке спасал от нее. Эльф дрогнул, когда где-то рядом раздался жалобный крик и тут же затих. Он посмотрел на странника, но тот пожал плечами и ничего не ответил.
– Куда ты меня привел? – прошептал Лилиар.
– Ты сам пришел сюда, – мужчина свернул направо и оказался на площадке, за которой открывалась пропасть, растянувшаяся через весь город и как будто соединявшая две главные стены.
– Что это? – воскликнул эльф.
– Ты просил ночлег? – небрежно ответил человек и покосился на юношу.
– Спасибо, – промямлил тот. – Но я туда не пойду.
Мужчина приблизился к краю площади и посмотрел в пустоту. Затем он вернулся к Лилиару.
– Знаешь, я с тобой согласен, – сказал он. – Что на дне той пропасти, никто не знает, а мне как-то не очень хочется это узнавать. Так, о чем это я?
Мужчина вдруг свистнул, и спустя некоторое время он уже держал в руках веревку. К ногам коня из тьмы была брошена веревка, которая другим концом уходила через пропасть на ту сторону. Человек заметил смятение спутника и улыбнулся. Он потянул на себя веревку, разогнался и с криком: «Жду тебя там!» прыгнул во тьму.
– Начинается, – с горечью и злостью сказал Лилиар. – Чтоб ему провалиться! А что делать с моим верным другом, ты подумал об этом? Нет же!
Эльф слез с коня и погладил его. Затем он снял с седла мешки и попробовал закинуть их себе на спину, но понял, что тогда он не сможет взяться как следует за веревку, а сколько придется лететь, он вообще не имел представления. Он бросил мешки на землю, повернулся к коню и прижал его морду к груди.
– Прощай, мой друг, – прошептал эльф ему на ухо. – Не знаю, будешь ли ты скучать по мне. Надеюсь, нет, ведь у тебя был свой хозяин, будь верен ему, а обо мне не вспоминай, дабы не было тебе вдвойне больней. Прощай же!
Верный друг горестно заржал, как будто он все понял, и унесся прочь. Слезы выступили на глазах Лилиара. Он смахнул их рукавом и поднял веревку.
– Итак! – он побежал по площади, и тьма разверзлась под его ногами. Страх объял эльфа: тот так и вцепился в веревку. Юноша даже представить не мог, что будет, если он свалиться вниз. Но появившееся вдруг любопытство овладело им еще больше, чем ужас перед неизвестным. Он уже хотел разжать руки, чтобы полететь туда, в объятья тьмы, когда врезался во что-то твердое. Издав протяжный стон, он стал отпускать веревку, но в последний момент, когда уже ничто не спасло бы его, сильные руки схватили его, подняли и поставили на землю. Затем с эльфа сняли катану и вынули кинжалы из сапог.
– Что вы наделали! – раздался чей-то сиплый голос.
– Опять неправильно рассчитали угол, – угрюмо сказал второй. – И все с этой же веревкой.
– Ничего, он придет в себя – дай только отдышаться, – сказал третий и похлопал по плечу юношу.
– Сколько раз я вам говорил: если не везет с ней, так уберите ее, а то так кого-нибудь точно угробите, – снова заговорил первый.
– Да, странная она какая-то, – подтвердил четвертый с усмешкой, – то она чуть не утопила Джарота, когда тот набирал воду из колодца, то тут уже пятый врезается в обрыв благодаря ей. Может, она заколдованная?
– А может, выкопать яму, чтобы сразу опускаться на землю? – предложила какая-то женщина.
– Ага, чтобы во время выкапывания эта веревка, – будь с ней не ладно, – случайным образом уволокла кого-нибудь в пропасть? – расхохотался третий. – Ну, уж нет, я точно тогда копать не буду!
Лилиар почувствовал, как его взяли под руку и повели вперед. Он пытался рассмотреть говоривших, но черные капюшоны скрывали их лица. Гадать о том, куда он попал, не было смысла: в такой темноте почти ничего нельзя было разобрать. Он заметил только, как проходил мимо высоких деревьев, а затем спускавшаяся с одного из них лестница оказалась прямо перед его глазами. Он инстинктивно схватился за нее и полез наверх. Путь был недолог: вскоре ему помогли перелезть через деревянные перила и ввели в комнату. Ни факелов, ни тем более камина не было видно, хотя Лилиар очень хотел, чтобы зажгли свет. Его посадили в кресло и поднесли ко рту миску с горячей жидкостью.
– Пей, – сказал из тьмы женский голос. – Это предаст тебе силы.
– После такого-то полета! – заметил кто-то справа и засмеялся.
– Прекрати! – бросила женщина. – Лучше расскажи о случившемся… ну, ты знаешь кому.
– Хорошо, хорошо, ухожу, – Лилиар услышал тяжелые шаги, а затем шелест листвы.
– Где я? – спросил он, отстранив миску.
– Утром узнаешь, – только ответила женщина и потянулась ко лбу эльфа, заметив шишку. Юноша перехватил ее руку и, смотря куда-то в пустоту, но ощущая, что рядом с ним кто-то неровно дышит, улыбнулся.
– Не надо, – сказал он. – Она пройдет.
– Как хочешь, – женщина поставила миску на стол и заставила эльфа снять балахон. Потом она указала на постель, стоявшую рядом, и уложила в нее Лилиара.
– Почему… – вдруг было начал юноша, но женщина поднесла палец к его губам.
– Завтра, все завтра, – прошептала она и отошла в сторону.
Лилиар слышал все ее движения, как она что-то вешала, видимо, его одежду, после этого поставила на пол миску, и поблизости заурчала кошка. У эльфа мелькнула идея сбежать, но осознал, что был безоружным. Тогда он зевнул и заснул глубоким сном.
Шумы и крики поднялись вместе с рассветом – это охотники загнали кабана в ловушку и теперь добивали копьями и стрелами. Лилиар медленно поднял веки и уставился в потолок: его лихорадило, но это не была болезнь, скорее всего, вчера что-то его сильно напугало. И тут он вспомнил вчерашний полет и закрыл глаза. Открыв их снова, он увидел спину какой-то девушки, мельтешившей туда-сюда. Эльф нарочно закашлял, чем привел внимание к нему женщины, сидевшей в кресле. Она быстро подошла к нему и подоткнула под него шерстяной плед.
– Как спаслось? – мягко спросила она.
Девушка же улыбнулась и продолжила заниматься своим делом – подметать пол. Эльф тоже улыбнулся, а затем повернулся к женщине.
– Спасибо, неплохо, – ответил он. – И все-таки где я?
– Совет скажет тебе, – произнесла женщина. – Может, ты хочешь поесть?
– Не отказался бы, – юноша поднялся с постели и уселся за стол. Девушка подала ему ложку, миску с кашей и белый хлеб. Когда он все это съел, она принесла ему кружку молока.
– Благодарю, – сказал эльф и посмотрел прямо в глаза девушки, та засмущалась и вышла на балкон. – Она – ваша дочь? – обратился он к женщине.
– Тания – приемная дочь, а тебе она, конечно, понравилась? Гордая осанка, чернота бровей, волосы, что ночь, опускающаяся на землю, – так о ней говорили. У нас не было отбоя от женихов, пока… – женщина запнулась.
Через перила перелез мужчина, что повстречался Лилиару в степи, – эльф сразу его вспомнил, и подошел к нему. Он смерил его взглядом и указал на красный балахон, висевший на ветке.
– Одевайся, – грубо сказал он. – Ты заставляешь Совет ждать.
Лилиар вздохнул и встал из-за стола. Женщина принесла ему одежду и тоже вздохнула. Она провожала его печальным взглядом, когда он спускался вниз по веревочной лестнице, и чуть не заплакала, но быстро вернулась к работе.
– Так вы живете на деревьях? – поинтересовался эльф, проходя под деревянными досками, связанными прочными веревками, тем самым образующими что-то наподобие моста. Перилами же служили длинные ветки массивных дубов. Из-за густой листвы выглядывали головы людей, закутанных с зеленые плащи. На высоте пяти-шести метров от земли были выстроены балконы, объединяющие сразу несколько деревьев. В глубине стволов же виднелись входы в маленькие комнаты, последние же соединялись досками, чудным образом прикрепленными к веткам, так что те не ломались. Три-четыре ствола образовывали так называемый дом, и всего домов было около двадцати, которые образовывали полукруг, а в центре располагалась широкая плита. За ней были разведены два костра: один предназначался, чтобы согревать Совет, другой же – для просто собравшихся людей и решивших разузнать о незнакомце побольше. Совет же состоял из четырех суровых воинов и одного друида, отличавшегося от остальных манерой разговора и тонкими чертами лица. Он с гордостью носил белую бороду: он все время поглаживал ее и иногда даже восторгался ею, что такой бороды нет ни у кого больше, кроме него. Когда эльф подошел к костру, друид одарил его высокомерным взглядом и вернулся к своей бороде. Воины же расселились на траве и внимательно следили за юношей. Первый воин выглядел уставшим и все время зевал, ему явно была скучна вся эта тягомотина, и желал, чтобы она как можно быстрее закончилась. Второй же, сидя напротив, раскрыл перед собой книгу и что-то записывал в нее, он даже не поднял глаза, чтобы посмотреть, кто стоял перед ним. Позади костра третий воин, скрестив ноги, внимательно наблюдал за Лилиаром, держа все время левую руку над оружием эльфа. Четвертый сначала сидел, но потом встал и начал ходить рядом. Он лишь изредка поворачивал в голову в сторону эльфа и чему-то ухмылялся. Лилиар следил за движениями его сапог, которые, казалось, так и хотели избить его, эльфа, лицо до крови – он видел в них, именно в сапогах, а не в ногах, ужасную жестокость и злобу. Голос друида отвлек его от раздумий.
– Знаешь ли ты, Лилиар, куда ты попал и что ждет тебя? – начал старец.
– Откуда вы знаете мое имя? – отрезал эльф. Тут же он ощутил гневные взгляды окружающих, но они его не пугали. Он уже знал, к кому попал – к лесным разбойникам, другого и быть не могло. Он слышал о них давным-давно, еще до того, как оказался в руках Тарвы – этого, пускай и славного для многих, для Лилиара же дерзкого и мерзкого, воина. Тарва после гибели брата эльфа предложил юноше погостить у него и попытаться забыть всю ту печаль и скорбь, мучавшие Лилиара. И Лилиар, глупец, согласился, ведь он никак не мог ожидать, что у этого жалкого человека была прелестная дочь. Феанэль было ее имя, и своей красотой она пленила эльфа, вскружила ему голову и заставила забыть не только о брате, но и о цели. Юношей овладела страсть, от которой он уже не смел отказаться. Он проводил дни и ночи с возлюбленной, и наслажденью не было предела. Что же их тогда разлучило? Что принудило его покинуть это блаженство? Лилиар не помнил. Любовь друг к другу была сильна, но все равно что-то развело их – неужели навсегда? Только от одной этой мысли замирало сердце и жизнь переставала существовать. Однако цель вернулась к Лилиару, и он, борясь с чувствами, оставил свои мечты и направился в Дэларо.
– Ты пробормотал его во сне, – ответил друид. – И я вижу по твоим глазам, ты уже догадался, кто мы такие. Остался черед за тобой: расскажи нам, кто ты такой.
– Должен ли я? – эльф осторожничал. – Что даст вам мой рассказ? Проще убить меня – и нет проблем.
– Ты пытаешься улизнуть от нас, а убить тебя или нет – это уже наше дело. Захотели бы – уже бы вчера это сделали.
– Неужели я нужен вам живым? Может, я какой-нибудь предатель, готовый сообщить королю о вашем убежище?
От людей, сидевших вблизи второго костра, отделился мужчина с золотым обручем на голове, державших волосы, чтобы не падали на лоб, и подошел к Совету. Он медленно поклонился друиду и повернулся к эльфу.
– Какой король? Какой предатель? – раздраженно проговорил он. – В ста километрах отсюда нет ни одного государства. Ты слишком долго пробыл в тюрьме.
– Что? И сколько? – вскричал Лилиар.
– Тише, тише. По нашим подсчетам ты пробыл там не меньше года, может, и больше.
– Но откуда вам все это известно? Уж не шпионили ли вы за мной? Но я не понимаю, зачем?
– Ратароз, – вперед вышел воин, что ходил около Лилиара. – Разве ты не видишь, что этот юноша стесняется открыть нам правду своей жизни? А теперь своими криками он пытается скрыть свою дрожь. Он боится нас, но в его глазах я заметил желание быть среди нас. И тогда бояться придется нам, ведь он так самовлюблен, что предаст нас в любое время, когда его жизни будет угрожать опасность. Разве я не прав, Ратароз?
– Его можно испытать, – глухо ответил друид. – Да, это будет верным решением. Тем самым он докажет самому себе, способен ли он предать.
Лилиар стоял с разинутым ртом и широко открытыми глазами. Но потом его глаза сузились: да что они себе позволяют, да они кто такие, чтобы устраивать испытание, кому, эльфу, который прошел через ужас и злобу, страдания и горечь. Хотя почему бы и нет? Да, стоит согласиться на это испытание, но доказать не себе, а им, на что он способен! Они еще будут удивляться его возможностям.
Но что-то странное было в поведении этих людей, что не давало покоя юноше. Они не боялись его, его возможного предательства, как они называли это. Они как будто знали все о Лилиаре и ничего, и их разговор скрывал истинный смысл. Чего они хотели от него, эльфа, который только что сбежал из тюрьмы, да и то ему помогли. Неужели они вправду решили заставить его встать на их сторону? И еще затеяли этот весь каламбур с каким-то испытанием. Что оно им принесет? Если он пройдет его, то дадут ли ему жить среди них? А если же нет?
Совет уже давно был завершен, и люди разбрелись по своим делам. Только эльф стоял перед угасающим костром и смотрел куда-то вдаль. Его отвлек пронзительный вопль, раздавшийся наверху. Эльф поднял голову: среди листвы на балконе, скорчившись, сидел мужчина очень низкого роста и рычал на воробья, прыгавшего по деревянному полу. Когда птичка все-таки улетела,  мужчина с трудом перегнулся через перила и заметил смотрящего на него юношу. Он тут же слез вниз по лестнице и через минуту уже пристально вглядывался в эльфа. Заложив руки за спину и слегка покачиваясь на каблуках, он насвистывал какую-то песенку. Затем он быстро обежал юношу, едва не цепляясь ногами за длинную бороду, которую он волочил по земле, и вернулся на свое место.
– Ты кто? – спросил он, маленькие глаза были полны любопытства, а лицо осунулось и вытянулось вперед.
Юноша уже хотел ответить, как низенький мужчина поднял свою ладошку вверх и серьезно произнес:
– Здесь не место разговаривать, а то ненароком нас услышат. Давай спрячемся там, – и он указал на густой кустарник, раскинувшийся посреди небольшой поляны. 
– Ты думаешь… – начал Лилиар, но осекся.
– За мной, в атаку! – заорал карлик и помчался к кусту, размахивая воображаемым мечом. Испуганные его криком птицы слетели с веток, а кто-то из разбойников чуть было не свалился с дерева, проклиная, на чем свет стоит. Эльф подошел к кусту в тот момент, когда карлик уже раскладывал свои пожитки, аккуратно вынимая их из кармашков. Лилиара так и подмывало узнать, что же это было, но карлик, поймав его взгляд, сразу накрыл вещи платочком.
– Это не для чужих глаз, – пробубнил он. – Ты так и не ответил, кто ты такой? – он опять зарделся любопытством и даже слегка улыбнулся.
– Я – Лилиар Делаенатилаен, – проговорил эльф.
– Делаен что? Лилиар – это я усек. А второе – это что? Прозвище что ли такое?
– Нет, фамилии у эльфов такие, – объяснил юноша, хотя после замечания карлика ему теперь в это с трудом верилось. Он даже удивился, как с легкостью произнес фамилию.
– Послушай, я не собираюсь ломать свой язык, чтобы это произносить. Давай ты у нас будешь Лилиар Д’Элаен без всяких заковырок?
– Ну, что же, давай, а тебя как зовут?
– Ох, лучше бы не спрашивал, – угрюмо покачал головой карлик. – Это будет похлеще твоего! Точно хочешь знать?
– Да не пугай ты меня, – усмехнулся эльф.
– Ино-баргидошит-набу-талиф… – затараторил мужчина и остановился перевести дыхание.
– Так, ладно, я понял, – отрезал юноша.
– Я знал, что тебе не понравится, и зачем я только предложил, – карлик сел на землю и заплакал, как ребенок, у которого отняли игрушку. Он оттолкнул руку эльфа, когда тот попытался успокоить его. – Всё, ты меня расстроил до конца жизни… своей.
– Ты думаешь пережить меня? – воскликнул Лилиар и засмеялся. – Силен! Так держать!
– А вот и увидишь! – заорал карлик так, что уши заложило.
– Словом, Барги, ты не против такого имени?
– Н-нет, – простонал мужчина, но тут же повеселел. – Мне нравится. Лилиар и Барги – интересная компания.
– Да, карлик, неплохая.
– Как ты меня назвал?! – рассвирепел  мужчина. – Какой я тебе карлик? Я великий и могучий ралви, сын Раливона, который должен буду принести себя в жертву, дабы Эстер сумел одолеть Панитшу… Какой я тебе карлик? Ралви – не карлик, – он с отвращением произнес последнее слово. – Кто такой карлик? Ничтожество, бродящее по лесу в поисках пищи или сидящее дома за четырьмя стенами, чтобы враг его не достал. Да и не смей меня сравнивать еще с гномом, этим мерзким народцем, а то задушу своими собственными руками.
– Чем же они такое натворили, что даже говорить о них нельзя?
– Не спрашивай, эльф, не нарывайся на неприятности. Титиода запретила нам даже называть их имена, чтоб их всех на дыбу.
– Скажи, а что ты тут делаешь? – юноша поспешил сменить тему, пока не навлек на себя какую-нибудь беду.
– Я живу здесь, – Барги развел руками и улыбнулся: наконец-то ему не придется рассказывать об этих паршивых гномах. – А что не имею права? Ты выгоняешь меня, да?
– Ну что ты, что ты, нет, конечно.
– Ух, а я уж испугался, – мужчина достал белый платок, окаймленный синей полоской, и вытер лицо. – Кстати, мое полное имя означает Путь вдоль Реки, вот только что эта за река такая, я не знаю. А ты не знаешь?
– Откуда ж мне знать?
– Жалко, – Барги сгреб свои вещички к себе и положил их в карман. – А может, все-таки знаешь? – он с надеждой взглянул на эльфа, в глазах стояли слезы.
– Спроси у своих, как их там, рал…сородичей, – раздраженно ответил юноша.
– Кого-то не хватает, но кого?
– Эй, ты о чем?
– Ура, вспомнил, не хватает еще Грома с Ясного Неба.
– Это еще кто?
– А тебе все расскажи да покажи! Брат мой – вот он кто, – Барги тяжело поднялся с земли и, отдышавшись, поплелся к человеку, прислонившемуся спиной к дубу и наблюдающему за происходящим.
Теплые лучи солнца пробивались сквозь листву и освещали тонкие черты морщинистого лица. Глубоко посаженные глаза пронизывали всякого проходящего и неустанно следили за Лилиаром. Длинные черные волосы скрывали раны на лбу, появившиеся после неудачного падения, видимо, вызванного падением от неожиданных криков Барги. Мускулистые плечи накрывал зеленый плащ, и при сильном ветре на одеянии можно было различить льва, выходящего из чащи. Лилиар подошел к человеку и готов был поздороваться, как Барги его перебил.
– Это – Гром с Ясного Неба, – представил он. – Вообще-то у него другое имя, но никто из нас его не может вспомнить. Я помню, что его назвали так, потому что однажды он пришел к высо…высокопоч…высокопочтенному, – это слово давалось ему с трудом, и он перевел дыхание, – Зорилана и так громко кашлянул, что тот шмыгнул носом и сказал Грому: «Как Гром с Ясного Неба!» и еще что-то, я уже и не помню, но точно что-то неприличное. А еще высо…высокопоч…
– Хватит! – вскричал Лилиар и осекся: Гром врезал ему, и эльф остался лежать на земле с разбитым носом.
– Больше не будешь оскорблять высо…высокопочтенного Зорилана, – Барги наклонился к юноше. – Ты меня понял?
Тот лишь кивнул головой и закрыл глаза. Он никак не ожидал такого отношения к нему.

Глава вторая.
Огромное количество окон, зашторенных бархатными тяжелыми занавесями, представилось глазам эльфа. Слуги расправляли скатерть на большом каменном столе и осматривали каждую деталь, чтобы все было в порядке, чтобы нигде не было смятого места. С потолка над всеми нависала грандиозная люстра с тысячью свечей и, казалось, вот-вот упадет на пол и разобьется на миллионы маленьких кусочков. В центре зала напротив дверей восседал на золотом троне человек лет тридцати, хотя на вид он и выглядел старше своего возраста, с рыжими кудрявыми волосами, в расшитом золотом и бриллиантами камзоле и чему-то ухмылялся. Воины в тяжелых доспехах стояли по обе стороны от него и следили за всем происходящим в зале. Стража подвела к трону Лилиара и Венирона и бросила их к ногам мужчины. Эльф провел глазами по рукам человека, сидевшего на троне, и изумился количеству колец и перстней: их было чуть ли не по два на каждом пальце.
– Во имя Уворда да здравствует наш король! – воскликнул Венирон.
– Во имя Уворда, – бросил мужчина и сделал жест стражникам: те живо оттащили Венирона к дверям и приказали молчать.
– А ты кто таков и как посмел явиться ко мне в тот день, когда у нас великий праздник? Неужели ты, эльф, – король ядовито произнес это слово, – хочешь помешать нам? Я мог бы приказать тебя убить за сей поступок, но сегодня я слишком добрый, – протянул он и, внимательно следя за стоявшим перед ним незнакомцем, аккуратно взял бокал с деревянного подноса, который ему принес слуга.
– Ваше Величество, у меня к вам послание от вашего дальнего родственника, – сказал эльф и показал письмо. – Вы должны сами его прочесть.
Тэранд выхватил письмо из рук Лилиара, развернул его и быстро пробежал глазами. Его лицо сначала исказилось в нелепой усмешке, а потом побагровело и стало даже каменным.
– Что это все значит? – сухо произнес король, обвел глазами юношу и отшвырнул письмо ему в лицо, но тот увернулся.
– Вам что-то не нравится? – ответил вопросом на вопрос эльф.
– Мне некогда сейчас заниматься такими глупостями, у меня и так много дел …
– Ага, сидеть на троне и плевать в потолок.
– Замолчи, гаденыш! – король сжал свободную руку в кулак и стукнул ею по подлокотнику.
Стражники схватили Лилиара и не давали ему двигаться. Эльф, стиснув зубы, пытался высвободиться из крепких рук воинов, но у него ничего не получалось. Король подошел к окну, отодвинул штору и долго вглядывался вдаль, следя за тем, как последний луч солнца исчезает за холмами.
– В тебе слишком много дерзости! – вдруг сказал Тэранд и обернулся к присутствующим. – Ты такой же, как и твой брат, бывший брат. Вы тиранили моего деда, во времена правления отца все было тихо мирно, а теперь, уже один, ты взялся за меня. Довольно!
– Ах, дядюшка… – прошипел юноша. Венирон так чуть и не свалился от услышанного, стражники тоже немного обезумили. Они никак не ожидали, что их достопочтенный господин является родственником такого паршивого, на их взгляд, мальчишки, пускай, тот и был старше их.
– Хорошо: как ты докажешь, что мы с тобой родственники, ведь письмо – не доказательство?! – король скривил жуткую гримасу, так как ему порядком надоел этот нахальный эльф.
Лилиар снял с шеи медальон и протянул его правителю, но забрать не позволил.
– Видите это? – юноша открыл медальон и показал на серебряное кольцо. – Взгляните получше, и вы увидите надпись с внутренней стороны кольца. Видно?
Король в ответ кивнул головой и посмотрел на сам медальон. Перевернув его в руке эльфа, он заметил выгравированную мелким шрифтом ту же надпись, что была и на кольце.
– А откуда мне знать, что ты не украл эти вещи и не присвоил себе? – спросил Тэранд и поуютнее разместился на троне, а бокал поставил на поднос; слуга вышел из зала вместе с этими вещами, по дороге захватив стакан со стола.
– Ведь вы знаете, как переводятся эти слова, так? И я тоже знаю.
– Ну, так скажи, чего же ты ждешь? – король холодно рассмеялся, встал с места и стал ходить по залу, заложа руки за спину.
– «Ценою своей ради других», я прав?
– Словом, чего ты хочешь от меня, Лилиар, ведь тебя так зовут? – Тэранд издевательски вознес руки к потолку. – Неужели ты думал, что твой любимый дядюшка отдал концы и народ ждет, когда же ты займешь сей трон? – король уселся на троне и щелкнул пальцами: к нему подбежал слуга и, получив какие-то указания, скрылся за дверью, прятавшейся до селе за красной портьерой. Все молчали, пока слуга снова не появился, но уже не с пустыми руками. Он нес бархатную пунцовую подушку с желтыми ушками и лежащий на ней меч, слегка изогнутый и заточенный только с одной стороны, с узким плоским лезвием, в черных ножнах, верх которых был усыпан множеством полудрагоценных камней. Король подошел к слуге и провел рукой по ножнам.
– Прекрасно! Просто прекрасно! – проговорил он и повернулся к Лилиару, скрестив руки на груди. – Слушай, ты! Ты знаешь, что это? В восточных краях оно зовется катаной! Этот меч обладает тремя обязательными качествами: чистотой, ценностью и редкостью. Эта великая святыня, так и знай! Храни ее с гордостью и не марай грязными делами. Это шедевр, кульминация кузнечного искусства оружейников, имена которых ты никогда не узнаешь. Пусть это будет единственным подарком тебе от меня, ведь я хороший, не правда ли? – Тэранд ехидно улыбнулся. – Подойди сюда! Эй, вы, отпустите его, но не спускайте глаз! – крикнул он охране.
Лилиар принял гордый вид, когда стражники ослабили хватку, и приблизился к королю. Он взглянул на эфес меча и заметил на нем какую-то выгравированную надпись и попытался прочитать, но не сумел это сделать, так как она была написана на незнакомом для него языке. Правитель поймал взгляд юноши и усмехнулся, потирая нос.
– И не старайся, – проговорил он и с досадой махнул рукой. – Этот язык никому не дано понять, потому что он был придуман не в наши времена, а давно, ну, скажем, до того, как был заложен первый камень этого города. Но я смог разузнать, что же эта надпись все-таки гласит.
– Да, ну и что же? – перебил его эльф.
– Простите, Ваше Величество, – вдруг сказал Венирон, встав на ноги и давно следя за происходящим. – Простите, но разве это должно быть так, чтобы Вы не то, чтобы приняли незнакомца да еще с ним имели честь вести разговор, а то, что Вы даже дарите ему столь дорогой подарок, который Вы вряд ли даже показали бы собственному брату?
– Тебя что-то не устраивает? – вскричал Тэранд. – И как ты смеешь вмешиваться в мои дела?
– Простите, Ваше Величество, вашего слугу, но Вы помните о том, что Вы – король наш и что перед Вами тот, – Венирон осекся, но тут же продолжил, сделав несколько шагов вперед, – тот, кого мы, то есть Вы, должны презирать! – стражник устремил недобрый взор в глаза Лилиара, последний сделал вид, как будто ничего не слышал, но в глубине души у него уже закипала страсть вонзить кинжал в самое сердце этого проклятого воина.
– Пошел прочь! – крикнул король и оттолкнул от себя Венирона, а тот потер больную ногу и поплелся к дверям.
– Простите, Ваше Величество, если я окажусь прав, что этот бесстыдник прибьет Вас сегодня же ночью… – бросил через плечо Венирон, и стражники закрыли за ним двери.
– Вот они, преданные слуги, – сказал Тэранд. – Вечно должны что-нибудь испортить… Ты уж не суди его строго, Лилиар, – обратился он к эльфу, но тот чувствовал, что в словах короля одна лишь голая фальшь. – А теперь вернемся к делу… Я дарю тебе это оружие, дабы ты знал, какой добрый и щедрый твой дядя, – король протянул ножны Лилиару. – Но больше от меня ты ничего не получишь! Уходи! – он показал на дверь указательным пальцем, на котором был перстень с рубином.
Эльф взял ножны и попытался их прикрепить к поясу, но король остановил его.
– Одень себе на спину, – сказал он, и юноша последовал совету.
– Что ж, хорошая вещь, в бою пригодится, – произнес Лилиар. – Но я пришел не за этим! – он взмахнул катаной и случайно чиркнул ею по щеке короля.
Тут вдруг что-то пронеслось мимо уха эльфа, и юноша увидел, как кинжал вонзился в раненную щеку Тэранда. Тот упал на одно колено, крича от боли и зовя на помощь. Слуги тут же ринулись к нему, а стражники было бросились за юношей, но их окутала непроглядная тьма и дала возможность спастись юноше.
Лилиар выскочил в коридор и наткнулся на Питина, и сразу же отпрянул от него.
– Ах ты, мерзавец, да как ты смеешь?! – завопил воин и обнажил меч.
– Король ранен! – крикнул эльф и хотел ловким движением снести с ног противника, но, не привыкши драться новым для него оружием, едва успел отскочить от тяжелого удара Питина.
– Это ты его хотел убить! Я так и знал! Тебе нельзя доверять! – прогремел позади эльфа Венирон.
– Окончательно протрезвел, – буркнул Лилиар. Он, понимая, что не справится с двумя хорошо дерущимися воинами, и благословляя Дару, свою богиню, за то, что тех только двое, а не целый отряд, увернулся от копья бывшего помощника и рванул к ближайшей лестнице. «Хорошая беседа получилась! – подумал он и чуть не сломал себе шею, сделав огромный шаг через три ступеньки. – Да уж, нельзя думать о постороннем, когда бежишь!» К счастью, ему повезло, и он сумел устоять на ногах. Он слышал, как за ним гнались, и побежал еще быстрее. Ему пришлось мчаться прямо по парадной лестнице, потому что не помнил тайный ход. Стража долго приходила в себя, когда мимо них проносился эльф и чуть не сшибал с ног, но, опомнившись, тут же пускалась вдогонку. Очутившись перед входными дверьми, Лилиар на мгновение остановился, чтобы отдышаться, и, как можно быстрее, открыл их. Он заметил знакомого лучника, который имел честь не впустить его, и съездил кулаком по лицу воина и поспешил по лестнице вниз. Тот хотел закричать во все горло, но, увидев несущихся за наглецом стражников, замолчал, сел на ступень, достал из кармана трубку и закурил, чтобы не думать о боли, физической и моральной.
Эльф скрылся за поворотом, немного сбавил шаг, миновал несколько темных улиц и оказался на небольшой площади, на которой дрались два воина, окруженных толпою зевак.
– Надеюсь, они отстали, – подумал Лилиар и закутался в балахон. – Хм, может, мне удастся скрыться в этой толпе? – и юноша пробрался в толпу и стал наблюдать за происходящим.
Один воин, что был стройнее и ловчее (и как позже отметил Лилиар, его все и называли «Ловкач»), видимо, неплохо владея мечом, бил им отчаянно, но верно, вовремя прикрывался им от вражеских ударов и сам иногда делал резкие выпады, что каждый раз приводило то к рукоплесканиям некоторых людей, то к радости какой-то девушки в сером платье, стоявшей неподалеку у угла дома.
Второй воин хуже дрался мечом и нередко делал ошибки, но только какое-то небывалое везение спасало его быть пораженным на месте. Он чуть ли не вскрикивал от удивления, когда ему какой уж раз удавалось уйти от меча противника. Порой, казалось, что ловкач просто издевается над ним, и толпа начинала вопить, если ему не удавалось даже задеть мечом везунчика.
Лилиар иногда посматривал по сторонам, не следит ли за ним кто-нибудь, но, не увидев знакомых лиц, он глубоко вздыхал и продолжал наслаждаться боем.
Вскоре везунчик сдался и пал не землю, бросив к ногам победителя свой меч. Тот не замедлил подобрать его и отдать противнику – это означало, что бой окончен.
Вытерев свой меч от грязи и крови, которая все-таки пролилась, ловкач вложил его в ножны и бодрым шагом отправился к девушке. Поговорив с ней о чем-то, он заметил перед собой Лилиара, который хлопал и поздравлял его с победой.
– Спасибо, но будет тебе, – вымолвила девушка тонким голоском, обращаясь к эльфу. – Рано или поздно все хорошее заканчивается, и поздравления тоже. – Она отвернулась и пошла прочь.
– Иди своей дорогой, незнакомец! – прошептал воин и двинулся за молодой особой.
Лилиар зевнул и тут лишь понял, что ему нельзя пойти в «Вечный полет» переночевать, так как там его могут, скорее всего, ждать стражники короля. Пожав плечами, он добежал до мужчины и спросил, где можно провести ночь, но желательно не в таверне.
– Да хоть на улице! – ответил сонно ловкач. – Я ж не поведу тебя к себе домой?!
– Ну, конечно,– горестно рассмеялся Лилиар. – Конечно.
– Если хочешь, загляни в пивную моего друга, она здесь недалеко, в трех кварталах. Как я понимаю, за тобой гонятся? Не отрицай, это видно по твоей манере разговора и движениям. Ты взволнован и постоянно оглядываешься. Не бойся, в той пивной стража почти никогда не бывает.
– Почти… – эльф с мукой протянул это слово. – Да, а как твоего друга зовут? – он съежился от неожиданно поднявшегося холодного ветра и еще больше закутался в балахон.
– Темпел; да скажи, что ты от ловкача, он поймет. Всё, иди.
Юноша попрощался и побрел по улице, освещенной лунным светом и светом нескольких факелов. Изредка где-то вдалеке доносились вопли прохожих и зажигались в окнах свечи: стражники обыскивали дома, предполагая, что эльф прячется у кого-нибудь в шкафу или в сундуке. Лилиар вздрагивал при каждом шуме, но продолжал идти вперед. Минуя небольшой отряд воинов, он попытался не оглядываться и принять спокойный вид на случай, если вдруг кто-то остановит его, но воины лишь проводили его взглядом и пошли в противоположную сторону. Юноша по пути обдумывал, что произошло за сегодняшний вечер и что теперь делать, ведь даже если трактирщик и примет его, нельзя же будет вечно у него прятаться, все равно когда-нибудь найдут. К Тэранду уже невозможно попасть, теперь его охраняют очень усердно, и посланы воины разыскать того, кто покушался на их правителя. «А, может, это целились в меня?» – вдруг мелькнуло в голове эльфа, когда он остановился у небольшого дома. Дверь была открыта, и свет падал на дорогу. Рядом с дверью стояла женщина лет сорока в розово-белом платье и с зелеными бусами на шее. Она курила, что удивило Лилиара, так как он видел впервые курящую женщину. Та сначала хотела окликнуть незнакомца, но что-то остановило ее. Сделала вид, как будто не замечает его, она достала из кармана довольно-таки красивый браслет и одела себе на руку. Потом женщина сняла кудри со лба и слегка расчесала их пальцами.
– Скажите, а это пивная Темпела? Я от ловкача, – осмелился спросить Лилиар и вгляделся в женщину.
Она тут же зажала рот эльфа рукой и силой заставила войти внутрь. Яркий свет ударил в глаза юноши, и тот на время ослеп. Привыкнув, он огляделся и увидел несколько деревянных столов со стульями, на которых сидело несколько людей и гномов, и никто не обратил внимания на Лилиара. В глубине помещения находился высокий стол полукругом, на котором стояли кружки и бутылки с разнообразными напитками. За ним расположился толстый мужчина с красным лицом и о чем-то весело разговаривал со своим помощником, который вынимал аккуратно поднос из буфета, приставленного к стене. Женщина подтащила эльфа к ним и остановилась у буфета.
– Темпел! Подойди сюда! – позвала она трактирщика.
– Кто такой? – спросил хозяин, осматривая Лилиара с головы до ног и вытирая руки полотенцем.
– Спрашивал тебя, – прошептала женщина и убрала руку со рта эльфа.
– Вы знаете ловкача? – спросил юноша.
Женщина сразу закрыла ему снова рот и втолкнула в какую-то дверь. Они оказались в маленькой комнате, почти ничем не уставленной: были лишь диван и два стула Свет исходил от десятка два лучин. Особа бросила эльфа на диван и приказала не шевелиться. Хозяин что-то сказал помощнику, вошел в комнату и запер за собой дверь. Он взглянул в глаза эльфа и затем сел на стул, скрестив ноги.
– Зачем пришел? – произнес трактирщик и провел пальцем по манжетам своей потертой кожаной куртки.
– Мне ловкач посоветовал у вас остановиться, – пробурчал Лилиар, садясь на диване и отодвигаясь подальше от женщины.
– Слушай, эльф, мне не нужны неприятности! – строго проговорил хозяин. – Ты знаешь, что сейчас по всему городу идет облава? Короля нашего, – да воздадутся ему все почести, и выздоровеет он, как можно скорее, и не оставит его в тяжелую минуту Уворд! – ранили, чуть не убили! Ты понимаешь, что ты сделал? Своим присутствием ты можешь навлечь на нас беду! Сейчас за каждым следят! Миранда тебя только и впустила, так как знает того, о ком ты говоришь, но не стоит при всех это разглагольствовать, ты меня хорошо понял?
– Хорошо.
– Так вот… Ты, конечно же, хочешь переночевать в моем трактире?
– Хотелось бы, – ответил Лилиар и зевнул.
– Не получится.
Юноша чуть не прикусил язык от услышанного. Он так надеялся, что хотя бы здесь ему удастся отдохнуть и выспаться, но нет: отсюда его тоже гонят. Он зевнул еще раз, уже нарочно, чтобы показать, что у него нет сил куда-либо еще идти, но толстый мужчина остался тверд. Трактирщик еще больше раскраснелся, но уже не от пива и жары, а от волнения и ожидания, что будет дальше, и вытер лицо грязным платком.
– Лучше уходи, иначе… иначе выгоню силой, – заявил через некоторое время Темпел. – Ты и так долго здесь засиделся, и пускай ловкач тебе предложил мой трактир для укрытия, сегодня я не в состоянии прятать еще одну пропащую душу.
– У нас и так много хлопот, – вставила женщина, – вот-вот может нагрянуть личный отряд Его Величества. Беги отсюда! – она отперла дверь, схватила эльфа за плечо, провела через все помещение к выходу и вытолкнула на улицу. – Удачи! – крикнула она на прощанье и скрылась за дверью.
Юноша тихо выругался и зашагал, куда глаза глядят. Он прошел телеги, забитые доверху мешками, прошмыгнул мимо воинов с копьями, пробежал по каменному мосту и остановился. Тишина. Словно и нет никакой погони, вокруг нет ищеек, все спокойно, и дышать стало легче. Лилиар вспомнил, что ему предстоит еще сделать в этом городе, просто так он не мог его покинуть и поэтому ринулся к центральной площади. Очутившись там, он огляделся, но сооружения для казни колдуний были давно разобраны, и тогда эльф побрел к главным воротам – зачем, он не мог объяснить это самому себе. Проще было бы найти где-нибудь щель и покинуть Дэларо тайным путем, если бы только Лилиар знал город, но за годы тот изменился: были построены новые стены, обновили гарнизон, и теперь нужные ему места были известны и стражникам.
Приблизившись к воротам, но оставаясь в темноте, юноша достал флягу и стал пить холодную воду. И тут чуть не подавился: его толкнул кто-то в спину и потом упал прямо перед ним.
– Спасите! – вскричал человек, и по голосу Лилиар определил, что в него врезалась девушка.
– Ларенсия, поди сюда! – гнусавым голосом сказал мужчина рядом, крепкой рукой схватил несчастное существо и резко поднял с земли. – Нехорошо убегать от меня, ты же знаешь, детка.
– Пусти, ты, дюжая громила! – прошептала девушка и залилась слезами.
– Ой, как нехорошо перечить мне! – громила захохотал.
– Эй, вы! Отпустите бедную! – сказал грозно эльф и подумал: «Ну, зачем я вмешиваюсь?! Ох, ну всё, поздно…»
– Послушай, дружок! – мужчина повернулся к Лилиару и раскрыл рот от удивления. – Эльф?!.. И так еще со мною разговаривает?! Ну, сейчас ты у меня получишь!
Громила снял с пояса дубину и собрался нанести удар, но девушка остановила его и потянула к себе. Однако здоровенный человек оттолкнул ее от себя и приготовился к бою. Лилиар уже держал наготове катану, но чувствовал, что он слишком слаб в данную минуту и вряд ли сможет противостоять этому здоровяку.
– Сейчас, сейчас я с тобою разделаюсь за твою наглость! – хрипел мужчина и орудовал своей дубиной, юноше только и оставалось что уворачиваться. Но тут блеснул в темноте свет, и громила отлетел в сторону. Девушка подбежала к нему и стала гладить и целовать его.
– Что ты наделал! Ему же больно! – вскричала она, устремив гневный взгляд на Лилиара.
– Но это не я, – всего лишь ответил эльф.
Он был напуган не меньше девушки и не понимал, что произошло. Одно лишь он уяснил: кто-то помог ему, но кто был его спасителем? Или же…
– Нет, не может быть, – сказал Лилиар про себя. – Или же опять целились в меня, но почему?!.. Что за отвратительный день! Что за отвратительный город и жители в нем! Прав был Фиртас.
Вокруг громилы собрались люди и бурно обсуждали случившееся. Многие поговаривали, что это промыслы эльфа, который бродит по городу и запугивает до смерти несчастных прохожих. Другие же считали, что это все колдуньи ниспослали на их бедный город чуму и холод, что творят они дела страшные и нравится им смотреть, как страдают никчемные людишки. Стража подоспела вовремя, иначе бы разыгралась нешуточная драка между спорившими людьми, доказывающими, кто прав, а кто виноват, по чьей вине происходят этакие страсти и горести. Лилиар уже стоял далеко в стороне и следил за суетой издали.
– Хм, придется в этом проклятом городе на ночь остаться, – произнес юноша. – Противно! – и наступил случайно в лужу. – Еще это! – прошипел он и отряхнул одежду.
Вдруг его кто-то схватил за плечо, и эльф встретился лицом к лицу с каким-то стариком.
– Чего вам? – спросил Лилиар.
– Ищете ночлег? – поинтересовался старик, его голос был скрипуч и даже страшен, а сам мужчина был непонятно во что облачен и, казалось, он сейчас вот-вот рухнет, поэтому держался за посох.
– Ну, как бы да, – одновременно не веря счастью и подозревая какую-то ловушку, протянул юноша. – Только…
– Ночь недавно наступила, так что вы еще успеете как следует выспаться, – проскрипел старик и повел за собой эльфа.
Они прошли темными переулками, на пути старик зачем-то зашел в трактир, а Лилиару приказал ждать снаружи, вскоре он вышел, и они продолжили путь. Проникнув мимо стражи в какой-то дом, они поднялись на второй этаж, оказались в небольшой комнате, и мужчина закрыл за собою дверь.
– Свечу опасно зажигать, – сказал он и указал на окно. – Посмотрите: вокруг ходят всякие, рыщут, думают найти виновников смерти короля.
– А разве Тэранд умер? – изумился Лилиар и заметил на улице воинов.
– Нет, но кто знает, что было в том кинжале?! – старик сел на стул и положил посох на колени.
– А откуда вам известно?..
– Хе, известно, друг, а завтра утром столько толку будет: лучше уши чем-нибудь заткнуть, иначе не выдержат, – мужчина рассмеялся, но осекся.
– Оплата вперед – семь монет, если вы не в курсе, – неожиданно произнес он.
– Ну, что ж, держите, – эльф небрежно бросил монеты на стол, а старик живо их спрятал к себе в карман. Он расстелил постель и предложил поспать юноше.
– А как же вы? Я вроде больше не вижу здесь кровати, кроме этой, – спросил Лилиар и лег на кровать, сняв ножны и положив их рядом с собой.
– Я снаружи посторожу, – ответил старик и подошел к двери. – Вот еще что. Как только проснетесь, если меня здесь не будет, не убегайте сразу, лучше осмотритесь, может быть, придется уходить через окно. Вы меня поняли?
Юноша в ответ утвердительно кивнул головой и повернулся на правый бок. У него уже не было сил говорить, глаза так и закрывались, тяжелый день, переполненный событиями, чуть не доконал Лилиара, и тот сразу же заснул.
Чудесный сон приснился эльфу. Весна, он гуляет среди распустившихся цветов с прекрасной девушкой, вдруг встает перед ней и начинает напевать красивую песню о дальних странствиях, о прибрежных скалах, с которых взлетают чайки и несутся к огромному морю.

Множество пройдя дорог,
Повидав же много стран,
Я к милой вернуться готов,
Один час дабы мне дан.
Видел немало я бед,
Помнить о них уж не стоит,
В листья деревья одев,
Жизнь природа готовит
Кораблям в дальнем море,
Морякам и капитанам,
Не ведали чтоб горе
Жены людям на забаву.
Встречают их злые скалы,
Бушуют страшные воды,
Жертв как будто им мало,
На смерть несутся герои.
А на горе дева стоит,
Слезы платком утирает,
Волшебство верно творит,
Камень за камнем бросает
В ту пучину морскую:
Стихает грубое море,
Песню поет другую,
Людей не погубит боле.
И взлетают над гладью
Водной белые птицы…

Девушка смеется и подпевает своему возлюбленному, а потом они вместе пускаются в пляс, и дивный танец закруживает голову, и веселая пара забывает обо всем. Птицы запевают в такт танцу, теплый ветер прибывает с юга, – и наконец-то идиллия. Но тут откуда-то наступает темень: цветы увядают, птицы больше не поют, и прекрасное создание тает на руках эльфа.
– Нет! Нет! – кричит юноша. – Феанэль, не уходи! Не уходи!
Но жестока надвигающаяся тьма: девушка исчезает на совсем, и остается только ловить руками воздух. Мир рушится, и к ногам эльфа летят камни, деревья, растерзанные животные; воды рек вздымаются к небу и падают на землю, уволакивая за собой несчастного.
– Ах, – произнес юноша и посмотрел на потолок, но не найдя в нем ничего интересного, перевернулся и осмотрел комнату. Теперь она казалась такой маленькой, может, даже меньше той, что была в трактире Темпела, но показалась эльфу уютнее и не такой угрюмой.
На улице стояла ночь, и слабый ветер задевал листву деревьев. Юноша выглянул в окно и увидел несколько фигур, собравшихся у входной двери дома, в котором он, Лилиар, находился. Они были с факелами и что-то кричали друг другу. Потом один человек подошел к двери и постучал несколько раз, но никто не ответил. Тогда он и еще несколько людей начали ломать дверь.
– Не уж-то они думают, что это я собирался убить короля? – прошептал Лилиар. – Или они за кем-нибудь еще охотятся?..
Его размышления прервал скрип двери в комнату. На пороге стоял старик и безумными глазами глядел на эльфа.
– Уходим, друг мой, они пришли… – сказал мужчина и скрылся.
Лилиар зевнул, чувствуя, что время отдохнуть еще не пришло, пускай даже передышка и была, но и она не дала ему набраться новых сил. Голова болела, в ушах звенело, а вдалеке за окном назревала буря, чтобы потом обрушиться проливным доджем.
Старик снова появился в дверном проеме и с трудом дышал.
– Слушай, а, может, мне не стоит убегать? – вдруг спросил юноша.
– Глупости! – воскликнул пожилой мужчина. – Если они пришли брать, так возьмут всех без разбору, а сидеть в тюрьме и дожидаться своей участи тебе вряд ли захочется, не правда ли, друг мой? Ладно, пошли!
Лилиар презрительно взглянул на своего помощника и махнул рукой. Он выглянул на улицу и увидел, как люди быстро входят в дом. Тогда юноша встал на подоконник и схватился за раму, но дальше он не знал, что делать: не было никакого выступа, за который можно было бы уцепиться и полезть наверх, на крышу. Поэтому эльф спрыгнул с подоконника и выбежал из комнаты. Оказавшись в коридоре, он завидел невдалеке дверь и попытался открыть ее, но, к несчастью, она была заперта. На лестнице уже слышались недовольные крики, и как будто уже разыгралась драка, тем не менее, Лилиар не стал дожидаться, когда очередь дойдет до него, а напролом побежал к выходу. Растолкав нескольких человек перед собой, а одного даже скинув с лестницы, эльф вынул катану и начал наносить удар за ударом. Но вот оружие выбито из рук юноши, наглец повален на пол и связан веревками, так и врезавшиеся в тело. Он пытался выпутаться, но чьи-то крепкие руки держали его, а к шее был приставлен острый кинжал, так что любое движение могло привести к гибели Лилиара.
– Вот он! – раздался известный голос в суматохе.
Юноша поднял глаза и увидел перед собой громилу. Тот был серьезен и пожимал руку какому-то воину.
– Спасибо тебе! – проговорил здоровяк. – Если бы не ты, то ушел бы этот мерзкий тип. Ишь ты, посмотри, как уставился на меня – видать, узнает! – мужчина потрепал эльф за подбородок, а потом больно его сжал, так что юноша чуть не закричал, но во рту у него оказалась тряпка, и поэтому он только злобно посмотрел на громилу.
– Что ж, дружок, твоя песенка спета, теперь тебя не иначе как казнят! – и мужчина захохотал. Его поддержало еще несколько человек.
– А где оплата за то, что я привел его сюда? – вдруг из толпы вышел старик, давший ночлег эльфу.
– Потом, потом, – ответил кто-то и увел старика из помещения.
Громила поднял на ноги эльфа и помотал его в разные стороны, потом огрел по спине дубиной и бросил к ногам толпы.
– Как вам это? – крикнул он и снова схватил юноша. – Теперь же, немедленно надо с ним расквитаться за все то зло, которое он учинил, проклятый, ничтожный эльф. Еще вздумал учить меня манерам?! Лучше б сам следил за своими, а то нет же, сунулся не в свое дело!
– Так ему и надо! – заорал какой-то паренек. – Не будет больше разгуливать по городу и беспокоить нас!
Здоровяк держал Лилиара за плечо и все время кричал, чтоб тот шел перед ним; ему нравилось иметь власть над этим эльфом. Люди с факелами следовали за ними и кричали: «Казнь! Казнь!». Бедный юноша не помнил, какой дорогой они шли, лишь страшные голоса раздавались вокруг. Он краем глаза увидел, что они пришли на ту площадь, где казнили колдунью, и вздрогнул. Громила остановился в центре площади, а люди окружили его и внимательно наблюдали за тем, что он собирается делать. Он уже хотел произнести речь, как тут к нему подошли воины в серебряных кольчугах с обнаженными мечами и потребовали отдать им эльфа. Толпа начала выражать недовольство и поглядывать на громилу, ожидая, что тот скажет.
– Простите, но почему? – поинтересовался здоровяк. – Это, так сказать, моя добыча.
– Вот предписание о том, что мы должны взять данного преступника, – ответил один из воинов и развернул бумагу с печатью и красным бантом внизу.
– Ну, раз закон требует, то пожалуйста… Но послушайте, добрые господа, этот мерзавец нанес мне травму, и я хотел бы разобраться с ним.
– Только после того, как мы с ним разберемся, – сказал главный воин, убирая бумагу себе за пазуху.
– Боюсь, после вас мне ничего не достанется, и моя жажда мести не будет утолена.
– Это уже ваши проблемы, – бросил воин и взял за руку юношу. – Прощайте!
Воины расчистили дорогу их предводителю с эльфом и попросили горожан расходиться по домам. Громила еще долго пожимал плечам, потом плюнул и отправился в ближайшее увеселительное заведение. По пути он встретил свою девушку и изменил свой план: пошел вместе с ней к себе домой. Молодая особа спросила лишь, как ее дорогой провел время и болит ли у него голова, на что мужчина промычал что-то не внятное и просил больше его ни о чем не расспрашивать.
Отряд воинов, ведших Лилиара, протопал к каменному дому и вошел внутрь. Там, за решетку был брошен юноша, а к нему была приставлена стража.
«Что они со мной сделают?» – подумал эльф и хотел подняться на ноги, но удар по голове не дал ему это сделать, и он упал на пол без чувств.

Заступник
Глава первая
Тени красиво ложились на стены города, становясь все больше и больше. Лучи заходящего солнца искрились в маленькой речке и зажигали и без того блестящие глаза детей. Взрослые иногда оставляли свои дела на минуту, чтобы посмотреть, как резвятся их чада в последний июльский день. Завтра должна была открыться первая в этом году ярмарка с новыми побрякушками, а, может, и с какими-нибудь полезными предметами, которые могли пригодиться в хозяйстве. Поговаривали, что на праздник собирались привести нечто грандиозное и шокирующее, и мысль о неизвестном многих будоражила, так как давно уже ничего интересного в городе не происходило.
Дэларо был последним городом, построенным во времена Великих Битв Мотарге, бесстрашного полководца, который добился подчинения ему чуть ли не всех земель севера, объединенных под единым названием Дарнен. Дэларо располагался на реке Мьетиль, которая разделала его очень долго на два лагеря, но один вельможа додумался возвести вокруг них башни и стены, дабы таким образом защищаться от общих врагов. Сотни раз город подвергался нападениям из Сальфийских лесов, где обитали эльфы, не любившие, когда кто-то захаживал в их места. За разбой, неважно кем причиненный, они мстили жителям Дэларо, так как считали, что все беды исходят от тех. Поэтому, когда в город приходил кто-нибудь из эльфийского рода, стража тут же начинала за ним следить и при необходимости вышвыривала вон из города, но не убивала, потому что правитель не хотел ни с кем ссориться. И все-таки войны не удалось избежать. Зимой 634 года под звуки громогласных труб перед лесом собралась армия эльфов, которая двинулась на Дэларо под предводительством Даиара. Он знал, что просто так ему не взять город, поэтому благодаря друзьям с востока он сумел укрепиться неподалеку от ворот Дэларо, а затем нанести сокрушительный удар, такой, какого не ожидали даже ближайшие малые государства, следившие за ходом боев, но не вмешивавшиеся в них. Город не устоял под натиском и сдался. Шли месяцы и годы. На заре падения Хальской Башни, главного поста города, над Дэларо нависла новая напасть: люди в белых одеждах и на серебристых конях ворвались в город и тут же захватили его. Они провозгласили новым правителем какого-то Барила, который в скором времени подошел со своей армией и надел корону. Он вроде был обычным человеком, но иногда с ним происходило что-то более чем странное: например, он выходил ночами на улицу и начинал громко ржать – его никто не понимал.
Казалось, что уже никогда к жителям не вернется покой, пока к власти не пришел Коринон, сын Завира, старого морского волка, закаленного в абордажах торговых кораблей и умевшего неплохо пользоваться корабельными орудиями, и не объединил несколько городов под единым флагом Дэларо. И теперь на нем красовался не только черный тюльпан, но также и алая лента Мэнто, обвивавшая цветок, северная звезда Сирина вверху и, конечно, золотой дракон Вареиолли внизу, – все это было изображено на темно-синем фоне. Правитель сумел, неизвестно каким образом, выправить экономику и наладить союзы с прилегающими к Дэларо территориями. На время установился мир с соседями, но через несколько столетий войны опять не удалось избежать: огромная армия нежити покинула свои жилища и двинулась на счастливый город. Когда последний луч солнца исчез за Дримскими горами, разразилась беспощадная битва на Креймской равнине близ Дэларо… Многие в той битве пали, многие бежали, спасая свои шкуры от нечисти. Враги были уже готовы напасть на сам город, но серебряные стрелы пришедших на помощь орков сокрушили незваных гостей и оттеснили оставшиеся силы к Белой реке и добили их. С тех пор мало кто пытался захватить город, но и без войн он приходил в упадок и ждал нового короля, который вернет ему былое величие. Через десятки лет на троне восседал человек, называвший себя потомком Коринона, и звали его Тэранд Бенгильский. Его знали только верные ему лица, и шли догадки, кто он был на самом деле и откуда явился. Он слыл жестоким, но справедливым правителем, чтил законы и принуждал всех им следовать, с соседями жил мирно, пытаясь держать, как можно дольше, с ними торговые отношения. Народ же его не любил, но уважал. Никаких родственников он не признавал, считая, что он единственный оставшийся в живых какой-то там праправнук великого короля, так что попытки приблизиться к верховной власти были просто-напросто тщетны. Наступил июль 1190 года, когда Тэранд прослышал о новом дальнем родственничке, желавшем его свергнуть…
Лето 1190 года выдалось на редкость жарким. Солнце никогда еще не светило так ярко и не обжигало глаза своими лучами. Спасало только одно: воздух был сухим, и благодаря этому легко было дышать. Медленной походкой к городу приближался юноша, подробно разглядывая на ходу свою палку, заточенную с обоих концов, приготовленную таким образом для самозащиты. Он умел неплохо драться и нередко выходил победителем из боев, но, бывало, бежал с поля брани, как бесхвостый щенок, страшно боясь за свою жизнь. Хотя ему просто непонятно как везло: ни стрела с ядовитым наконечником, ни острый кинжал, ни тяжелый меч не брали его. Большие серые глаза с бледно-красным оттенком всегда сияли в лучах солнца и удивляли и настораживали прохожих: их смущал такой цвет глаз. Темные худощавые и длинные руки походили на укороченные лапы гигантского паука, из-за чего юноше было трудно поднимать тяжелые предметы, зато ему удавалось хватать налету кинжалы. Быстрота и проворство, ловкость и подвижность – все эти качества слились в его теле, подчинявшемся единой гармонии. Красный балахон скрывал под собой серую рубаху из оленьей замши, коричневые сапоги утопали в глине, а черные прямые волосы ниспадали на худые плечи и при неловких движениях полностью закрывали лицо.
Неизвестный прошел мимо какого-то старика в грязных лохмотьях, стоявшего с протянутой рукой и смотревшего на всех с плачущим видом, и презрительно взглянул на него. Но помедлив секунду, юноша достал монету из мешочка, болтавшегося у него на поясе, подкинул ее в воздух, и когда она упала, старик живо ее подобрал и поблагодарил юношу. Тот ничего не ответил и ускорил шаг.
Вдалеке заблистали шлемы стражников, стоявших около главных ворот Дэларо. Над городом летали соколы и издавали душераздирающие крики. Солнце заливало золотые шпили многочисленных сторожевых башенок. Один из стражников отошел по делам, и юноша, воспользовавшись этим, подбежал ко второму и дернул его за рукав.
– Убирайся прочь! – рассвирепел тот спросонья и замахал тяжелым копьем. – Кто ты такой?
– Да будет тебе известно, что я Лилиар, сын Элидора, – высокомерно ответил юноша.
– Не знаю никакого Элидора и знать не хочу за такую наглость.
– А не надо спать на работе, – заметил Лилиар и усмехнулся.
Стражник зевнул и почесал бок.
– Ладно, забыли… Итак, зачем идешь в город? – спросил он, подозрительно вглядываясь в юношу.
– Мне нужно видеть Тэранда Бенгильского и быстро! – отрезал собеседник и посмотрел на небо, завидев, как на огромной высоте кружат ласточки, а с бесчисленных балконов верхних этажей за ними наблюдают хищные птицы.
– Сегодня великий праздник, и наш король, – да не покинет его Уворд! – никого к себе не допускает, – сказал охранник, чем вызвал негодование Лилиара. Тот устремил пронзительный взор в глаза воина и ухмыльнулся, но после этого сразу же стал суровым.
– Ты пропустишь меня! – тон казался грозным. – У меня важное поручение к королю. Я должен немедленно о нем рассказать. Тебе ясно?
– Ну… – замялся вояка, – конечно, можно и пропустить, только если… – и он показал на маленький мешок, болтавшийся у него на бедре.
– В дороге я изрядно потратился и не настолько богат, чтобы отдавать деньги еще и тебе, – прошипел юноша, через секунду осознав, какую глупость он совершил собственными руками – не подкупил этого тупого стражника.
Лилиар стал приближаться к нему, а тот начал пятиться назад, но, взяв над собой обладание, воин выпрямился и, махнув рукой, ответил:
– Хорошо, я пропущу тебя, но только с одним условием, – тут он почесал затылок, словно размышляя, какое же условие придумать, чтобы не прогадать и получить выгоду из сложившейся ситуации, – ты должен будешь вычистить мою комнату, уговор? – он расплылся в довольной улыбке. – Кстати, меня зовут Венирон, сын Фарена. Спросишь меня – тебе сразу покажут, где я живу.
Лилиар некоторое время колебался, но потом все-таки согласился, хотя недовольно поглядывал на Венирона, не очень веря его словам. Ему казалось, что стражник сказал это только для того, чтобы юноша, наконец, от него отвязался.
Воин крикнул другому, что бы тот занял на время его место, пока он проведет незнакомца к центральной площади, второй стражник с удивлением взглянул на обоих, пожал плечами, но поспешил выполнить приказание.
Лилиар последовал за Венироном, внимательно оглядываясь по сторонам. Ему не терпелось поскорее доставить письмо королю, которое он все время сжимал в кармане. Он знал, что если Тэранд не получит его, то должно будет случиться нечто ужасное, а именно приближалось то время, когда он, Лилиар должен будет занять место Тэранда, дабы осуществить пророчество. Один раз ему помешали, и он был изгнан из королевства вместе со своим братом, но после кровопролитной ночи близ Изумрудных Озер его брат пал от смертельного удара в спину, и теперь Лилиару через семьдесят шесть лет придется снова отвоевывать трон, но сегодня он пришел мирным путем достигнуть своей цели.
Он быстро осмотрелся вокруг и заметил, что горожане не больно уж-таки его приветствуют. Они смотрели на него исподлобья, в их глазах пылал недобрый огонь. Многие отворачивались от него, чтобы только не видеть его лица. Некоторые уводили маленьких детей в дом, чтобы они не повстречались с незнакомым им существом. Дети постарше провожали его взглядами, прячась в тени домов. Юноша заметил, что из окон на него были направлены стрелы, и они могли бы стремительно полететь в него, когда бы охранник подал знак. Он предполагал, что могло произойти, но никак не мог в это поверить. Пытаясь закрыться балахоном от тяжелых взглядов, он понимал: единственное, что сейчас выдавало его и отличало от других людей, были его складность и чернота тела, которые говорили о том, что Лилиар был просто-напросто из рода эльфов, темных эльфов.
– Да что же это с ними со всеми или они забыли, кто я такой? Так и смотрят на меня, словно на врага? Неужели они думают, что я могу причинить им вред? Глупости! – подумал юноша, но тут же прогнал от себя эти мысли, хотя они очень его донимали.
Венирон вышел на небольшую улицу и преградил путь юноше. Он бросил взгляд на пробегавшую мимо рыжеволосую девушку и закусил губу.
– Эх, хороша девчушка, – прохрипел он, а затем повернул голову к Лилиару. – А теперь, мой милый друг, мне придется с тобой расстаться, – заявил он. – Я не собираюсь с тобой переть через весь город. Я возвращаюсь к себе, поэтому валяй. Моя совесть будет чиста, – прошептал он в конце и, оттолкнув эльфа в сторону, пошел обратно на службу.
Лилиар пожал плечами и облегченно вздохнул: наконец-то этот противный стражник перестал пялиться все время на него. Он окинул взглядом обстановку и направился прямо к дому, над дверью которой на ветру болталась вывеска с изображением кубка и стекавшей в него коричневой жидкости из кувшина. «Таверна, – мысленно воскликнул юноша. – Как раз то, что мне нужно!» Он прошлепал по грязи и вскоре оказался перед дубовой дверью. Надпись над дверью едва заметными буквами гласила: «Вечный полет».
– Во дают! – невольно подумалось эльфу. – Хорошо, что еще не «улет».
Толкнув дверь, он вошел внутрь, и резкий запах лука ударил ему в нос. Около окна стояли круглые столики с миниатюрными стульями, а в центре – грубой работы столы со скамьями. Привыкнув к зловонью, Лилиар миновал огромные столы и уселся за занавесью, спадавшей с потолка до самого пола. С другой стороны располагалась тумба с вазой, а рядом с ней сидел пожилой мужчина, прятавшийся за второй занавесью. Он бросил угрожающий взгляд на побеспокоющего его эльфа, хотя Лилиар не видел никакой причины к этому, и затем закашлял. Вокруг юноши вертелась девушка в чистом белом переднике и пыталась выяснить заказ. Лилиар уселся в кресло и приказал принести ему кружку эля и, по возможности, нежные кусочки свинины. Девушка посмотрела на него испуганно и побежала выполнять заказ. Через минуту в кухне раздались крики и ругань: «Лора, я тебя сейчас убью!» – оттуда выбежал повар, держа прижатой к груди руку, обмотанную полотенцем, пронесся по комнате и выскочил на улицу. Вслед за ним промчалась девушка, повалив стойку, на которой стояла любимая ваза хозяина таверны. Лора остановилась и стала собирать бесчисленные осколки. Повар, вернувшись, презрительно взглянул на замученную девушку, которая чуть не плакала, но, заметив, что та что-то прятала за передником, тяжелым шагом приблизился к ней.
– Что вы там прячете, дорогуша?
– Ничего, – пролепетала девушка, опустив глаза.
– Золото она прячет, золото, – раздалось несколько голосов. Таверна разорвало хохотом.
Эльф лишь улыбнулся, а затем посмотрел в окно – темнело. В этот момент в таверну вошел незнакомец в черном плаще и, осмотрев комнату, словно искал свободное место, уселся напротив Лилиара. Юноша заерзал в кресле и сложил руки в замок. Подошла Лора и со злобой поставила перед ним большую кружку теплого эля и железную тарелку с кусками говядины.
– Не понял? – изумился Лилиар.
– Что-то не так? Обращайся к повару, я тут не причем, – девушка махнула в сторону кухни и окинула взглядом нового посетителя. – Что будем заказывать?
Мужчина ничего не ответил и только покачал отрицательно головой. Девушка фыркнула и удалилась на кухню.
Эльф пробормотал ругательства и принялся поедать принесенное. На него то и дело посматривал незнакомец и раздувал вокруг себя клубы белого дыма. Вдруг он положил трубку и вышел из таверны. На его место сел старик, который сначала сидел по другую сторону от тумбы.
– Ну что, день начался не совсем приятно? – спросил он и улыбнулся.
– А вы, собственно, кто? – протянул Лилиар и уставился на мужчину.
– Тебе это так важно?
Юноша чуть не подавился. Он стряхнул с себя жирные капли и глотнул эля.
– Я имею право знать, с кем разговариваю, – пробубнил Лилиар.
– Думаю, ты знаешь, что уже много лет мы не уважаем эльфов, но и не трогаем их до поры до времени, – ответил старик, пропустив мимо ушей просьбу эльфа.
– Ну… Допустим, знаю, – юноша пытался держаться на равнее с этим стариком, хотя он ничего и не знал, а лишь догадывался.
– Так вот, я советую тебе убираться из города!
– Вы так думаете? – съязвил эльф, с печалью думая про себя, как же он давно не был в Дэларо.
– Да, конечно. Наш город создавался не для таких, как ты, паршивый эльф, – мужчина вытащил из-за пазухи кинжал.
– Ну, знаете, я не для того пер сюда, чтобы какой-то проходимец указывал мне, куда идти, а куда нет, – юноша выплеснул остатки эля на пол, пока никто не видел.
– Не хочешь по хорошему, тогда… предлагаю пари, согласен?
– Допустим, согласен, и что за пари?
Старик улыбнулся, с нарочитой медленностью встал из кресла и пошел прямо к одному из столбов, служивших опорой для второго этажа. На столбе он вырезал небольшую ямку и вокруг нее несколько кругов. Посетители разбежались в стороны и заняли места, подальше от намечавшегося состязания.
– И что ты предлагаешь? – спокойно спросил Лилиар, не покидая своего кресла.
– Если в центр попаду я, то ты убираешься вон из Дэларо, – старик указал на входную дверь.
– Хорошо, а если… – начал эльф.
– Другого «если» не будет. Я – первый, – мужчина сделал четыре больших шага в сторону от столба, развернулся и кинул кинжал. Тот застрял прямо в ямке.
– Неплохо, – сказал Лилиар, но он уже понимал, что вряд ли сейчас выиграет пари. Он не мог признать поражения, но и победить у него не было шансов, хотя… Он кинул свой кинжал, и тот вонзился чуть правее от кинжала старика.
– Опять скосил, – прошептал эльф и посмотрел на соперника: тот, прислонившись к столбу, хохотал.
– Ты проиграл, – выдохнул старик через раздирающий его смех. Хозяин таверны стоял за ним, скрестив руки на груди и недружелюбно поглядывая на Лилиара.
– Проваливай, гнусный эльф! – приказал он. – Или ты хочешь, чтобы я позвал стражу? Эй, стража!
– Оставьте его в покое! – со стула сорвался посетитель, закутанный в серо-зеленые одежды, и обнажил свой скимитар.
– Драка! Драка! – пронеслось в таверне.
– Фиртас, поди прочь, – взревел трактирщик. – Это не твой бой.
– Но это мой собрат! – воскликнул Фиртас и приблизился к юноше. – Беги, я их задержу, – шепнул он ему.
– Но это же самоубийство, – прошипел Лилиар. – Тем более ты тут не причем.
– Брат? – вскричал хозяин. – Так они еще и братья!
– Наших бьют! – взревел старик и вознес руку к потолку. С его пальцев сорвалась молния и полетела в Лилиара, тот увернулся и, прыгнув на скамью, тут же оказался прямо перед магом. Столб от молнии зажегся, и пламя начало медленно охватывать окружающую его мебель.
– О Боги! Что вы наделали, проклятые эльфы? – заорал трактирщик. – Вон!
Фиртас схватил Лилиара за плечо и, пятясь назад, вывел его на улицу. Он побежал по лужам, затем спрятался за углом кузницы и скрылся в грязных переулках. Юноша следовал за ним. Фиртас вошел в тень дома и оглянулся. Лилиар присел на корточки рядом с ним и внимательно за всем наблюдал. Мимо прошли стражники, о чем-то громко болтая, – видимо, они еще не знали о разгроме в таверне. Фиртас хихикнул и посмотрел в глаза юноши.
– Вот ты и прибыл, – сказал он. – Да уж, весело началась твоя жизнь здесь.
– Ничего смешного, – отрезал Лилиар. – Зачем ты вообще влез в это дело?
– А ты хотел, чтобы маг превратил тебя в кучку пепла?
– Ага, а с тобой – в две кучки пепла.
– Что-то больно ты сегодня серьезен.
– А, по-твоему, я должен веселиться? Я пришел за делом, а тут какие-то люди – идиоты, одним словом.
– Разве ты знал? Ах, ну да, откуда тебе знать о том, что произошло. Лилиар, разве ты не заметил странных взглядов в нашу сторону, не заметил, что над нами издеваются и смеются, нас просто ненавидят. Юсланалан уже не тот, что был до твоего заточения в покоях славного воина Тарвы, – Фиртас усмехнулся.
– Короче!
– Времена Мотарге вернулись, хотя великий полководец вот уже как семьсот лет покоится в гранитном зале Славных. Когда-то Дэларо был несчастьем для эльфов, только его жители как раз думали наоборот, из-за чего велись кровопролитные битвы. Много потребовалось лет, пока они утихли и воцарился мир.
– Очень коротко, – съязвил Лилиар. – Но почему ты говоришь, что все вернулось?
– Не знаю, может, и не все так плохо, – Фиртас пожал плечами, выглянул из-за угла – никого, и обернулся к другу. – Но нас презирают – это факт.
– Это все объясняет, – юноша встал в полный рост и сжал кулаки. – Жалкие людишки! Вот, что надумали! Клянусь: наступит день, когда падет последний человек в Холингаре и на трон в Прекрасной Зале взойдет наш сородич.
– Какие высокие слова, жалко только, что они не подействуют. Твои клятвы никогда не действуют… Пора! Я знаю, где можно переночевать.
– Тогда пошли!
Фиртас обогнул колодец, вышел на небольшую площадку, а затем скрылся в потемках сада какого-то мага. Он пролез через кусты красных и белых роз, оказался среди огромного количества яблонь и, немного поразмыслив, побежал к заброшенному дому, мрачно стоявшему на окраине города.
– Здесь нас никто не найдет, – объяснил эльф, заметив изумленный взгляд Лилиара. Фиртас достал из кармана ключ и отпер дверь. Как только юноша вошел, он тут же запер ее. Лилиара передернуло: комната, в которую он попал, была просто отвратительна. Единственное окно было настолько грязным, что даже луч света не мог проникнуть в комнату. В центре стоял стол огромных размеров, при виде его у Лилиара сразу возник вопрос – как этот стол вообще смогли протащить через дверной проем. В углах валялись сломанные стулья, будто здесь произошла драка и противники просто напросто развлекались – во всяком случае, так показалось юноше. Он осторожно прошел рядом со столом и уселся в кресло, подняв тем самым клуб пыли. После нескольких чихов, он вдруг заметил, что Фиртас стоял перед ним, обнажив меч.
– И вот мы одни, – эльф недобро улыбнулся. – Темнеет, и никто нас здесь не найдет. Доволен?
– Да, да, – глаза юноши сузились. – Только убери оружие. Зачем оно нам сейчас?
– А ты догадайся! – Фиртас приблизился вплотную к Лилиару, изо рта неприятно пахло.
– Ты пьян, – небрежно сказал юноша, сжав руку в кулак и готовясь в случае опасности нанести удар.
– Быть может, – Фиртас убрал руку с подлокотника и отошел в сторону. – И я чувствую в твоем голосе…
– Дрожь, – подхватил эльф. – О да! Ты хочешь напугать меня, и у тебя это неплохо получается.
– Напугать? Нет… – Фиртас разглядывал свой меч, потом повернулся к Лилиару и быстро пошел на него. – Столько лет о тебе ни слова, а теперь ты являешься, чтобы смешать все карты. Нет, ты так и не догадался, поэтому… – кинжал вонзился Фиртасу в шею и, причиняя еще больше боли, вышел из нее.
Фиртас начал хватать воздух, он замахнулся мечом, но Лилиар уже успел увернуться и встать за столом. Эльф со страданием взглянул на убийцу и, замахнувшись еще раз, уже в отчаянии, свалился на кресло ничком. Юноша перевел дыхание, оттащил тело к закрытому белой тканью камину и устроился в кресле. Он еще раз осмотрел комнату и, не найдя ничего интересного, уснул.
Утро выдалось на удивление теплым. Солнечный свет пробивался через грязное окно и заигрывал с лицом эльфа. Юноша, не вытерпев такого нахальства, потянулся и вскочил на ноги. И вспомнил, где он находился. Лилиар решил немедля осмотреть мертвого Фиртаса. Он подумал снять с того пояс с ножнами, но что-то остановило его. Из-под рубашки он достал драгоценный камень и спрятал в нагрудном кармане. Обыскав полностью эльфа и ничего больше не найдя, юноша выпрямился и вынул катану из ножен. Он опробовал оружие на прочность, ударив по столу: клинок оставил глубокий след.
– Неплохо, но этого мало, – сказал Лилиар и вложил на место меч, еще раз осмотрел комнату и с осторожностью открыл дверь. На улице было пусто, только ветер гонял листву. Юноша покинул дом и как ни в чем не бывало зашагал по дороге.
Какой-то мужчина промчался рядом, несся в руках развевающееся знамя, и скрылся за углом. Лилиар решил пока не задаваться вопросами, что происходит и почему все куда-то спешат, и свернул на вымощенную камнем улочку.
Вскоре она вывела юношу на центральную площадь города, на которой собралось много народу, и от мала до велика внимательно глядели куда-то в одну сторону. Лилиар увидел деревянную площадку, которую окружали люди и о чем-то оживленно беседовали. Подняв чуть выше глаза, перегнувшись через перила, вдоль которых он шел, а затем, встав на них, юноша едва не вскрикнул: в центре площади стоял высокий столб, к которому была привязана уже в возрасте женщина с золотыми волосами, так и искрившимися на солнце. Она была нагая, и кто-то из горожан проводил по ее телу веткой березы; когда женщина не могла сдержать улыбки от щекотки, то житель начинал хохотать, а рядом с ним люди заливались диким смешком, и тогда по телу юноши пробегала неприятная дрожь. Но вдруг все стихло, и, словно откуда-то издалека начала доноситься душераздирающая музыка. Сердце Лилиара безумно сжалось, и он подумал, что сейчас вот-вот умрет.
Из боковой арки появился тот, кого все так долго ждали: огромный мужчина, неся в руке факел, с надменным видом шел к площадке: казалось, ему было наплевать на предстоящее событие. Он аккуратно поднес зажженный факел к соломе, сложенной у ног жертвы, и отбежал подальше. Когда огонь, усиленный ветром, охватил тело женщины, юноша закрыл лицо; на многих лицах жителей изобразился ужас, но он тут же исчез и сменился бешеными разговорами, жители бурно стали что-то обсуждать, но Лилиар и не пытался вникать в их беседу. Он спрыгнул с перил и подошел к опасному месту, так как огонь в любой момент мог обжечь его. Около столба продолжали лежать еще не задетые огнем соломинки. Юноша провел по ним рукой, но тут же одернул ее; он не мог забыть то, что только что произошло, он ясно помнил каждое движение женщины в предсмертной агонии, а также он видел, что на ее лице ни разу не появился страх перед неизбежной гибелью: оно было спокойно, но каким-то каменным, безжизненным, хотя тело извивалось и пыталось избавиться от пут, которые крепко держали его. К юноше подошел Венирон («А он-то что тут делает? – воскликнул мысленно эльф. – Неужели меня не узнал?») и, положив руку на его плечо, тяжело вздохнул. Он осмотрелся и, поняв, что никто на них не обращает внимания, потянул к себе Лилиара.
– Это и был праздник? – прошептал тот, и слезы выступили на его глазах, и он поспешил их спрятать, вытерев глаза рукавом.
– Это было всего лишь начало, и … – охранник осекся и надолго замолчал. День подходил к концу, и скоро должны были зажечь факелы. Многие люди возвращались с полевых работ, некоторые жители снаряжали лошадей для поездки вокруг пригородных границ, чтобы получить новые известия о том, что творится в пределах города и его окрестностях. Венирон и Лилиар шли по узкой улице, и стражник продолжил прерванный им же разговор.
– Женщина, которую ты видел, была одной из дочерей светской колдуньи, – прошептал он. – Она, как и ее мать, знала немало заклинаний и поэтому насылала всякие болезни и проклятия на наш мирный город, но ее никак не могли найти: слишком хитра была, и каждый раз после пакостей меняла дом. И вот однажды, когда минуло больше тридцати лет после ее появления в наших краях, жилище этой женщины было найдено незадачливым охотником: он шел следом за оленем, упал в овраг, поднялся наверх, направился дальше вдоль него и случайно набрел на странное место, похожее на шалаш, только очень большой. Недолго думая, он рассказал жителям о найденном счастье, за что получил немалую награду от одного важного лица. И вот был послан отряд хороших воинов, и колдунью поймали, а также с помощью собак отыскали дома других врагов, и с ними сделают то же, что с проказницей, – стражник сделался очень серьезным.
– Неужели сожгут, а как же та мать, потерявшая вот так свою дочь? – безнадежно спросил юноша и повернулся к площади.
– Да, сожгут, а мать, что мать? Дело кончено: по-видимому, ее ждет та же участь, что и…– прозвучал тяжелый голос за его спиной.
Юноша еще долго бы смотрел на то место, где была совершена казнь, но воин отвлек его и потребовал не отставать. Они прошли по двум пустынным улицам, потом завернули направо и оказались перед лестницей из мрамора, ведущей к железным дверям старинного высокого здания в несколько этажей с поддерживающими арками и большими окнами. Скульптуры украшали фасад каменного замка и, казалось, защищали вход своей могучестью и грозным взглядом. На небольшой площадке, окруженной перилами, перед дверями с обеих сторон стояло по три лучника и одному копейщику. Один из воинов, увидев гостей, выдвинулся вперед и, не дожидаясь вопроса, сказал, указав рукой наверх:
– Его Величество сегодня никого не примет, но если дело срочное, то… – по лицу воина пробежала дерзкая улыбка.
– И сколько же ты получаешь в день за пропуск? – съехидничал Лилиар, но Венирон поспешил утихомирить его и отвести в сторону. Они быстро скрылись за поворотом, а воины еще долго смеялись.
На главной башне был зажжен первый факел, и вскоре город озарился огнем, привлекая тем самым к себе чужаков. В горах завыли волки и, разлегшись на широком выступе, стали ждать восхода их главного символа – серебряной луны.
Холодный ветер донес до юноши крики новой колдуньи, и тот вздрогнул, осуждающе посмотрев на стражника. Воин ничего не сказал, а только больше сжал копье. Они шли вдоль покрывшихся грязью старых телег, потом спустились по кирпичной полуразвалившейся лестнице, с шумом прошли по каменному мосту, который соединял два берега и был перекинут в виде горба через широкую реку, делившую город на две части, темным переулком прошмыгнули мимо последних торговцев и вскоре оказались перед маленькой железной дверью, около которой сидел какой-то человек весь в лохмотьях с седыми волосами и играл с монетой, подбрасывая ее вверх и ловко хватая иссохшей рукой. Стражник небрежно толкнул его ногой в бок и погрозил кулаком:
– Сколько раз я тебе говорил не крутиться вокруг этого места! Опять ослушался?! Проваливай отсюда! – и Венирон ударил его ногой в живот.
Бродяга сначала сжался, а потом, поднявшись с места, ответил щелбаном по лбу воина, и на его лице исказилась зверская улыбка. Его рука, державшая монету, потянулась к карману, и Лилиар, заметив движение, почувствовал что-то неладное, вот-вот произойдет непоправимое. Он быстро сделал кувырок через бедро, вынул из каждого сапога по кинжалу, свалил с ног бродягу и нанес один удар в его руку, другой же кинжал он задержал у горла безумца.
– Слишком просто, – промелькнуло в голове юноши, но бродяга не шевелился под ним. Охранник изумился такой скорости и ловкости, схватил за шиворот человека в лохмотьях и отбросил в сторону, потом помог подняться юноше.
– Я же предупреждал! – с усмешкой произнес Венирон и бросил суровый и презрительный взгляд в сторону бродяги: тот поспешил убраться, прикладывая ткань к раненой руке.
– Зачем ты это сделал? – вдруг спросил охранник, на каблуках повернувшись к юноше. – Решил стать героем? Не в то время, не в том месте...
– Он задумал что-то недоброе, я видел это по его движениям, – угрюмо ответил Лилиар.
– Не надо было на него нападать, теперь у нас могут быть неприятности, хотя… Спасибо, – пробурчал воин и достал связку ключей. Подобрав подходящий ключ, он вставил его в замочную скважину и повернул несколько раз. – Никогда никому не говори о том, что ты сейчас видел, – сказал он через плечо. Юноша в ответ только кивнул и осмотрелся, не подглядывает ли кто за ними. Дверь открылась, и Лилиар с Венироном вошли в полную темноту. Воин наощупь нашел факел и поспешил зажечь его. Сделав это, он случайно натолкнулся на юношу и встретился с ним лицом к лицу.
– Будь осторожен, – прошептал он и взял эльфа за руку. – Идем!
Они пробрались через какие-то мешки, лежащие прямо у их ног, медленно прошли по недлинному коридору, стуча по полу обувью, и ступили на каменную лестницу, уходившую спиралью вверх. На пути, к счастью, им никто не встретился и Венирон уже начинал спокойно дышать, веря, что ничего плохого с ними не произойдет. Юноша всю дорогу замечал, как охранник неожиданно начинал качаться из стороны в сторону, – похоже, тот принял лишнего и теперь плохо соображал, что делает и кому помогает. «Нельзя же столько пить, чтобы не понимать, с кем ты находишься? – подумал эльф. – Хотя это мне и на пользу».
– Ты удивлен, почему я тебе все еще помогаю, а не отправил гулять из нашего города по добру по здорову? – спросил вдруг Венирон. – Тогда не буду скрывать, скажу, что я это делаю… Ну, не только, так сказать, из-за денег; мне понравилась твоя настойчивость, и, видимо, письмо действительно нужно передать королю, поэтому я решил тебя провести тайным путем, так как я знал, что нас не пропустят через парадный вход. Почему, ты и сам понимаешь, – Он минуту помолчал, потом вдруг крикнул: – Проклятье! Я тоже не одобряю определение короля: праздник – для него это сожжение людей. Бойся его, если ни разу не сталкивался с ним. Он жесток и суров, подозрителен и опасен. Если идет не так, как он хочет… – тут он сжал руку в кулак и помахал им. – Остерегайся! Если ты встанешь у него на дороге, раскромсает в пух и прах и следа не оставит.
– Я его не боюсь! – твердо сказал Лилиар, и на его лице изобразилась легкая усмешка.
– Берегись, как бы тебе эта уверенность не навредила, – прошептал воин.
Скоро перед ними открылась небольшая площадка, пол которой был выложен из белых и черных плит. Единственное окошко под потолком освещало ее бледным светом, отчего помещение казалось очень маленьким. Воин отпер еще одну дверь и осторожно приоткрыл ее. Прислушиваясь, он посмотрел в разные стороны и перешагнул через порог. Оказавшись в широком коридоре, вдоль стен которого стояли статуи, юноша зевнул: ему уже порядком надоел такой длинный путь, но воин поспешил успокоить его, сказав, что они почти на месте. Но вдруг дрожь пробежала по спине, и Лилиар с Венироном переглянулись, так как услышали сзади тяжелые шаги. Они поторопились скрыться за чем-нибудь, но было поздно. По ступеням парадной лестницы вбежал какой-то воин с напряженным лицом, неся какой-то документ в руках. Он заметил двух незнакомцев, но пронесся рядом с ними, чуть не сбив юношу.
– Какой торопливый! – воскликнул тот, но прикусил губу, боясь за последствия, но ничего не случилось. Воин лишь недовольно прыснул, видимо, услышав слова, но побежал дальше. Стражник почесал нос и усмехнулся.
– Ну, ты даешь! – тихо произнес он, чуть-чуть посмеиваясь, и последовал за пробежавшим воином. – Нам идти той же дорогой, – объяснил он.
Они прошли по длинному коридору, еле освещенному факелами, и юноша все время оборачивался назад. И вот, наконец, они стояли перед могучими дубовыми дверьми, украшенными рисунками и обрамленными золотом. Рядом, недалеко от какой-то статуи находился небольшой отряд стражников со сверкающими шлемами и атласными плащами. Один из воинов что-то возбужденно рассказывал остальным, а те с интересом его слушали. Когда подошли незнакомцы, он тут же оборвал свой рассказ и принял суровый вид, положив руку на рукоятку меча. Приятель юноши приблизился к воину и что-то прошептал на ухо. Тот отрицательно покачал головой, а отряд завопил что-то невнятное. Рассказчик, по-видимому, он был главный, подошел к юноше и приказал:
– Покажи письмо, если оно у тебя, конечно, есть!
Лилиар неохотно протянул руку к грудному карману, но остановился.
– Я передам его лично в руки короля. А пока письмо будет у меня, – прошипел он.
– Жаль, очень жаль, что ты отказался выполнять приказ начальника охраны, – сухо и холодно ответил воин. – Тебе стоит поучиться уму разуму, и научиться выделять людей по их одежде.
Эльф смерил его взглядом.
– Ты не похож на него, ты – обманщик, – сказал он.
– Ты ответишь за свои слова! – вскричал Питин и обнажил меч, остальные из отряда последовали его примеру. Но тут вмешался Венирон:
– Что вы?! С ума все сошли? – проговорил он. – Драться где надумали! Перед королевской приемной!.. Питин, живо пропусти нас, а потом делай все, что хочешь, с этим… эээ… как тебя там звать? Лилиаром, вот… Пошли, безумец, – прохрипел Венирон эльфу и взялся за золотую ручку двери.
Юноша, злобно посмотрев на противника, последовал за охранником.
– Еще увидимся, – бросил Питин вслед закрывающейся двери. Когда гости исчезли, он плюнул на пол и вложил меч в ножны. Он собирался покинуть свой пост и хотел рассказать о нахальстве своему брату, чтобы тот ему помог, но отряд его не пустил и попросил продолжить свой интересный рассказ про снежного барса, на что воин с радостью согласился.

Герои:
1. Дэмиан ом Аннаре
Досье на героя
1. Ф.И.О. или прозвище. Почему его так назвали? Связана ли с именем персонажа какая-либо история?
«Демиург» – творец, «Ан» – один, «ом Аннаре» – перевернутое имя бога-демона Еранна Мо. Имя «Дэмиан» ему дала мать. «Ом Аннаре» он выбрал сам (небесные эльфы выбирали себе богов-покровителей и брали их имена в качестве фамилий для себя).
2. День рождения. Астрологический знак – если это имеет отношение к делу.
Начало Пятой Эпохи. Астрологический знак – луна Серебряная.
3. Внешность: фигура, лицо, зубы, руки.
В виде человека: стройный, высокий, гибкий, ловкий, худое лицо без морщин, брюнет, светло-зеленые глаза.
4. Манера одеваться.
Свободная рубашка, штаны, сапоги, плащ; шляпы не носит.
5. Жестикуляция, громкость голоса.
Жест – тайный язык. Голос властный, не крикливый.
6. Темперамент: кто ваш герой – холерик, сангвиник, флегматик, меланхолик?
Прирожденный боец, тянущийся к власти.
7. Его отношение к окружающим: все люди – родные братья? Или двоюродные? Или он ощущает себя сиротой?
Одинок, ко всем подозрителен, друзей не ищет, они сами находятся.
8. Отношение к сексу.
Ну, побаловаться может, но первым делом дойдет до цели, а уж потом отдохнет.
9. Любовь для него – это...
Использование женщины для достижения своих целей. Он практик.
10. Его идеал женщины?
Богиня.
11. Что он ценит в людях?
Храбрость, ум, расчетливость, уважение к нему, преданность, хитрость, свободолюбие.
12. Отношения с родственниками. Они у него есть? Кто именно?
Возможно, младший брат.
13. Он женат, разведен, вдов? Если у него есть «бывшие», то, что он думает о них?
Не женат. Есть «бывшие» женщины, но он не любит о них вспоминать, отвлекают от настоящего.
14. У него есть дети? Если да, то как у них складываются отношения?
Детей нет. Вообще к детям относится неплохо.
15. Место жительства – страна, город, район. Почему он живет здесь – он сам выбрал место жительства или его занесла сюда судьба?
Постоянного места жительства не имеет. Много путешествует.
16. Как выглядит его жилище?
Город.
17. Кто еще с ним живет? Жена, дети, соседи?
Соседей много, много завистников.
18. На чем он перемещается?
На лошади, пешком.
19. Что он любит? Что не любит?
Любит: свободу, жизнь, честность, удобства в жизни не ищет, спортивные игры, путешествия, битвы, горы.
Не любит: бестолковых людей, скуку.
20. Каковы его привычки?
Иногда курит трубку.
21. Он «сова» или «жаворонок»?
Жаворонок.
22. Вопросы гигиены: как часто он моется – раз в день? раз в неделю? когда идет дождь?
Скорее, третье.
23. Еда: что, сколько и когда он ест? Он гурман или "всеядное животное"?
Ест, что будет.
24. Имущество: счет в банке, дом в Малибу, дом в Простоквашине, земля на Луне?
Империя, меч, лук, стрелы, секира, два кольца, два браслета, талисман.
25. У него есть хобби?
Помахать мечом, закрутить интригу. Главное, не сидеть сложа руки.
26. У него есть домашние животные?
Конь.
27. У него есть цель в жизни?
Меняется от обстоятельств. Наверно, добиться власти, не скучать, он не может сидеть спокойно на одном месте.
28. О чем он мечтает? Пытается ли осуществить свои мечты?
Стать королем небесных эльфов. Стать правителем всего мира. Да, он осуществит мечты, но к чему приведет результат!
29. Он по натуре предприниматель или наемный работник?
Всё сразу.
30. Уровень образования?
Историю знает блестяще. Стратег, тактик. Деревню превратил в столицу великой империи.
31. Он читает книги? Смотрит телевизор? Ходит в кино? Слушает музыку? Посещает выставки? Что именно ему нравится?
Книги стали его спутниками, как и меч.
32. Что думают о нем друзья?
Кто боится, кто завидует, кто ненавидит, а кто предан.
33. Кем и где он работает? Ему нравится его работа? Если он не работает, то чем он заполняет свои дни?
Правитель великой империи. Потом ушел к лесным разбойникам.
34. Он считает, что дети – это «цветы жизни», «злобные монстры», «неопознанные ходячие объекты»?
Дети – это «цветы жизни».
35. Его отношение к религии.
«Он станет выше богов».
36. Его отношение к политике.
«Ща намутим».
37. Что он думает о своей расе и национальности? Родина – это важно или «Мой дом – планета Земля»?
Раса предала его.
38. Где и в какой семье он родился? Краткая биография родителей.
-
39. Кто его лучший друг?
Александр. И Мэсус.
40. Что оказало на него самое большое влияние?
Красота и доброта Катриэль.
41. Он курит, пьет, нюхает, колется? Если нет, то как относится к тем, кто это делает?
Курит трубку. Ему без разницы, что делают остальные, главное, чтобы в нужный момент были свежие мозги.
42. У него есть враги? Если да, то кто именно?
Он сам.
43. Здоровье.
Крепкое, такому и позавидовать можно.
44. За какие идеалы он готов умереть?
-
45. В чем заключается его проблема в начале романа?
Выживание. Узнать, кто предал его. Вернуться домой.
46. Как он меняется на протяжении романа?
Он практик и эгоист. Но потом понимает, что его любили. Он понимает, что такое верность и что такое дружба.
47. Как читатели должны реагировать на появление этого персонажа?
Сказать, «фу, какой бесчувственный, зато герой!»
48. Почему он должен быть им интересен?
Он резко меняется по ходу сюжета.

2. Лилиар Д’Элаен
3. Ресиан
4. Местимичиан
5. Ивионина
6. Мэсус
7. Келанд
8. Сандам
9. Асанта
10. Ривальес
11. Аролтан
12. Виран
13. Аминил
14. Сирарт
15. Тиалрас
16. Горонт
17. Стилекиус
18. Заказчик
19. Зандал
20. Сакилур
21. Сазыдкан
22. Тиас
23. Гонд
24. Вомид
25. Торсин
26. Бурат
27. Кроантос
28. Росин
29. Валактон
30. Гандриан
31. Валантия
32. Коркан
33. Шонад
34. Сондир
35. Дориад
36. Боранд
37. Гисан
38. Отен Годер
39. Гадарон
40. Тион Кордас
41. Белый Воин
42. Олинда
43. Риан
44. Рианэль
45. Владыка Огня
46. Повелительница Воды
47. Покровитель Ветров
48. Владычица Земли
49. Агала
50. Дирон
51. Санеал
52. Саздаг
53. Десваг
54. Шунган
55. Магия
56. Смерть
57. Добор
58. Зол
59. Судьба
60. Родонтос
61. Масадор
62. Голиус
63. Двиасон
64. Криант
65. Торсалдан
66. Бриот
67. Молкарн
68. Осителн
69. Груанд
70. Кевин
71. Аназдия
72. Балаас
73. Авасен
74. Надир
75. Лексиана
76. Ареат
77. Катриэль
78. Ролад
79. Накио
80. Вонодир
81. Саледар
82. Иолир
83. Архангел
84. Гладиатор
85. Релидан
86. Синедал
87. Рильят
88. Ван Виль
89. Эделон
90. Лисиан
91. Насиан
92. Вальсильона
93. Бэдэар
94. Сильвад
95. Далиан
96. Диавен
97. Тилебин
98. Торат
99. Дирид
100. Совастиан
101. Килен
102. Заил
103. Кабед
104. Падеби
105. Гатис
106. Лостин
107. Тибия
108. Сизивад
109. Логонд
110. Мадер
111. Рилос
112. Гистал
113. Пондас
114. Муреан
115. Увия
116. Ундас
117. Одорос
118. Сантаус
119. Броас
120. Рэсас
121. Лакис
122. Иалиэль
123. Анастасия
124. Леонид
125. Тэранд Бенгильский
126. Мотарге
127. Даиар
128. Коринон
129. Завир
130. Вареиолли
131. Барила
132. Венирон
133. Фарен
134. Элидор
135. Уворд
136. Фиртас
137. Тарва
138. Юласнелана
139. Питин
140. Темпел
141. Ловкач
142. Серион
143. Беатриса
144. Варлина
145. Элсит
146. Гулин
147. Беридор
148. Милато
149. Каролина
150. Галиб
151. Казивар
152. Эва
153. Морис
154. Фелиона
155. Дубар
156. Ловриат
157. Юдиар
158. Александр
159. Атэуатэ
160. Реландор
161. Джарот
162. Тания
163. Феанэль
164. Ратароз
165. Барги
166. Раливон
167. Эстер
168. Пантиша
169. Титиода
170. Зорилан
171. Эмилия Эсантес
172. Вархи
173. Кретчит
174. Лучи
175. Вайлен
176. Теорг
177. Инга
178. Надин
179. Тальнель
180. Сирина
181. Мэнто
182. Мартин
183. Эльхраим
184. Юлиан Славный
185. Оран Красивый
186. Динара
187. Борилан
188. Асвир
189. Хариль Громобой
190. Рагдес
191. Хэза
192. Зариалеон
193. Алеон
194. Джалина
195. Роло
196. Райн
197. Мирамир
198. Хародим
199. Монодо
200. Сенадо
201. Рамлина
202. Есладия
203. Далесас
204. Сэлэас

МИР:
Название: Холингар
Солнечная система: двойная звезда, 10 планет
Место действия: планета, звезда
Планета: Шеллани, 2 луны, 5 континентов, 250 островов, 120 рек, 21 горная цепь, 80 озер, 215 лесов
Расы:
1. Люди (5 млн)
2. Оборотни (3,5 млн)
3. Эльфы (2 млн)
4. Животные (1 млн)
5. Гномы (500 тыс)
6. Вампиры (20 тыс)
7. Гоблины (10 тыс)
8. Людоеды (3 тыс)
9. Растения (2 тыс)
10. Орки (1 тыс)
11. Личи (500)
12. Демоны (90)
13. Драконы (25)
14. Тролли (20)
15. Титаны (20)
16. Призраки (2 млн) – свободно перемещаются
17. Духи (500) – свободно перемещаются
18. Боги (50) – свободно перемещаются

1 континент: Эмарон, 56 островов, 24 реки, 5 горных цепей, 24 озера, 45 лесов
Расы:
1. Люди (2 млн)
2. Оборотни (1 млн)
3. Эльфы (250 тыс)
4. Животные (150 тыс)
5. Вампиры (5 тыс)
6. Личи (50)
7. Драконы (5)
8. Тролли (5)
9. Демоны (2)
10. Гномы (0)
11. Гоблины (0)
12. Людоеды (0)
13. Растения (0)
14. Орки (0)
15. Титаны (0)

2 континент: Архиблэн, 70 островов, 35 рек, 10 горных цепей, 15 озер, 75 лесов
Расы:
1. Оборотни (1,5 млн)
2. Эльфы (1 млн)
3. Гномы (300 тыс)
4. Животные (100 тыс)
5. Вампиры (10 тыс)
6. Гоблины (7 тыс)
7. Людоеды (2 тыс)
8. Орки (900)
9. Растения (500)
10. Личи (200)
11. Драконы (10)
12. Тролли (10)
13. Демоны (3)
14. Люди (0)
15. Титаны (0)

3 континент: Марибу, 50 островов, 28 рек, 4 горной цепи, 18 озер, 27 лесов
Расы:
1. Люди (2 млн)
2. Оборотни (500 тыс)
3. Эльфы (300 тыс)
4. Животные (250 тыс)
5. Гномы (200 тыс)
6. Вампиры (4 тыс)
7. Гоблины (2,5 тыс)
8. Людоеды (1 тыс)
9. Растения (500)
10. Орки (100)
11. Личи (100)
12. Тролли (5)
13. Драконы (4)
14. Демоны (0)
15. Титаны (0)

4 континент: Амальхам, 54 острова, 30 рек, 2 горные цепи, 20 озер, 60 лесов
Расы:
1. Люди (1 млн)
2. Животные (500 тыс)
3. Эльфы (440 тыс)
4. Оборотни (420 тыс)
5. Вампиры (1 тыс)
6. Растения (1 тыс)
7. Гоблины (500)
8. Личи (150)
9. Титаны (20)
10. Драконы (5)
11. Гномы (0)
12. Людоеды (0)
13. Орки (0)
14. Демоны (0)
15. Тролли (0)

5 континент: Увернод, 20 островов, 3 реки, 0 горных цепей, 3 озера, 8 лесов
Расы:
1. Оборотни (80 тыс)
2. Эльфы (10 тыс)
3. Демоны (85)
4. Драконы (1)
5. Люди (0)
6. Животные (0)
7. Гномы (0)
8. Вампиры (0)
9. Гоблины (0)
10. Людоеды (0)
11. Растения (0)
12. Орки (0)
13. Личи (0)
14. Тролли (0)
15. Титаны (0)

БОГИ:
1. Хареш Оно Шазе  – бог звезды «Алая», принявший облик белой лисы (жен. начало)
2. Асито Маке – богиня звезды «Золотая», принявший облик черной выдры (муж. начало)
3. Марне Отогно – богиня первой созданной планеты Ихра
4. Ата Лиин – бог, первый сын Хареша и Асито, давший начало планете Шеллани
5. Дорраг Маро – бог тьмы, убивший Асито
6. Вар Хаар – бог света, занявший место Хареша после апокалипсиса
7. Эхен Лан – богиня, дочь Доррага и Вары, принесшая себя в жертву, дабы из ее тела появилось три бога: Асан, Рих, Ларса
8. Асан – бог-сын, создавший пустыню на Шеллани
9. Ларса – богиня-дочь, создавшая горы и холмы свои шагами (после бега)
10. Рих – бог-сын, создавший воду и огромный водопад, чтобы заполнить прорехи на Шеллани после бега по ней Ларсы
11. Йетт Ройх – бог грома и молний, появившийся из пальца Вара
12. Сани Рол – бог войны
13. Асанта – богиня войны, покровительница волков
14. Рахнус – бог ветра, создавший ветер и закрутивший Шеллани (Рахнус появился из чиха Доррага)
15. Тиас – бог сна
16. Рагнесса Мориш – богиня чистоты
17. Вирсут Лив – бог богатства, сделавший ребенка Рагнессе, когда она спала
18. Нигео Ахог – бог-сын Рагнассы и Вирсута, бог бедноты
19. Арао Эдао – богиня-дочь Рагнассы и Нигео, богиня искусства (Арао – половина гармонии, Эдао – половина ничтожества)
20. Юи Ио – богиня огня
21. Еранна Мо – бог успеха, ставший демоном
22. Легнахра – бог справедливости (позже стал покровителем поэзии)
23. Виа Ти – богиня иллюзий, дочь Арао и Еранна, создавшая оборотней
24. Эллая Ония – богиня, создавшая эльфов из волос Арао, кожи Еранна и сердца Рагнессы
25. Дэм Ор – бог, создавший людей из крика Юи, плача Легнахра и глаз Тиаса
26. Уворд Тар – бог, создавший гномов из осколков игральных костей (проиграл в кости и от злости бросил их в Шеллани)
27. Харнос – бог, скрестивший эльфов и гномов, добавивший в них силу Рахнуса, и получивший орков и троллей
28. Тьян Рисс – богиня, случайно создавшая гоблинов (пыталась создать эльфов, но срезала локоны с Эдао)
29. Хашнуш Кун Рашу – бог, давший начало драконам
30. Асмадей Раа – бог-покровитель титанов, укравший силу Рахнуса и Риха

Оставшиеся боги (20) мало повлияли на создание мира и являются покровителями того или иного народа или определенной территории. Поговаривают, что Рахнус и Йетт выгнали Харноса и Тьян из пристанища Богов. Рахнус и Йетт пообещали, что когда вернется Дорраг, они вместе уничтожат Харноса и Тьян. Те решили не медлить и спрятались под водой на Шеллани; только спина Харноса и хвост Тьян высовывались наружу, которые стали континентом Архиблэна и рифа Орна.

НЕЗАВИСИМЫЕ НАРОДЫ:
1 континент: Эмарон, 56 островов, 24 реки, 5 горных цепей, 24 озера, 45 лесов
Расы:
1. Люди (2 млн)
2. Оборотни (1 млн)
3. Эльфы (250 тыс)
4. Животные (150 тыс)
5. Вампиры (5 тыс)
6. Личи (50)
7. Драконы (5)
8. Тролли (5)
9. Демоны (2)
10. Гномы (0)
11. Гоблины (0)
12. Людоеды (0)
13. Растения (0)
14. Орки (0)
15. Титаны (0)
• Народ Рхэо (кочевники), живет на севере континента, рядом с двумя реками и лесом. Входят: люди, оборотни, эльфы, животные. Это самый тихий и мирный народ, очень дружелюбный.
• Народ Хау (технари), живет к востоку от Рэо, рядом с тремя реками, впадающими в море, и горной цепью. Входят: люди, драконы, эльфы, тролли. Они не любят, когда на их территорию заходят посторонние, боясь, что могут пострадать их изобретения.
• Народ Джаниф (жрецы), живет к югу от Рэо, рядом с горной цепью, рекой и лесом. Входят: эльфы, животные, оборотни. Они живут уединенно от всего остального мира и общаются с богами.
ГОСУДАРСТВА:
1 континент: Эмарон, 56 островов, 24 реки, 5 горных цепей, 24 озера, 45 лесов
Расы:
1. Люди (2 млн)
2. Оборотни (1 млн)
3. Эльфы (250 тыс)
4. Животные (150 тыс)
5. Вампиры (5 тыс)
6. Личи (50)
7. Драконы (5)
8. Тролли (5)
9. Демоны (2)
10. Гномы (0)
11. Гоблины (0)
12. Людоеды (0)
13. Растения (0)
14. Орки (0)
15. Титаны (0)

СЮЖЕТ:
Дилогия «»
Книга 1. «»
Пролог.
Правление небесных эльфов приходит к концу. Пророчество гласит, что они потеряют свою силу, им надо бежать, скрыться от варваров и врагов. У королевы эльфов рождается ребенок до восхода солнца – недобрый знак, подтверждающий пророчество. Придворные решают избавиться от ребенка, думая, что все беды исходят от него. Мать пытается укрыть ребенка в тумане вечности, где он плывет в лодке по реке жизни мимо мест, которые, как картины, показывают ему былых героев и их подвиги. Но придворные находят его там. Верные королевскому роду слуги пытаются им препятствовать, но лишь погибают. Придворные забирают ребенка, мучают его, а потом ведут к обрыву. Бездна открывается перед глазами, из тьмы вырывается бешеный огонь. Слуга произносит приговор, и ребенка толкают в бездну. Тот летит, но вдруг когда огонь должен был поглотить его, тьму разрывает белый свет. Придворные думают, что это символ победы над несчастиями и уходят.
Начало.
Ребенок-эльф просыпается в поле. Но он не может никуда пойти в своем облике, ибо его могут сразу найти придворные, а существа здесь, на земле, могут не принять его и сразу убить. Надо как-то скрыться. И вдруг перед глазами встает образ матери. Она предлагает ему страшную, но неизбежную вещь: убить ребенка примерно его же возраста и вселиться в его тело, иного выбора нет, если ее сын хочет остаться в живых. Вдруг вместо ее образа появляется образ зачинщика и тут же исчезает. Ребенок слышит крики матери, которые становятся все тише, все отдаленнее. Выбора действительно нет, придворные могли узнать, что сын королевы жив и на свободе, и пошлют за ним охотников.
Эльф заходит далеко в лес и натыкается на здание, похожее на разрушенный кое-где храм. Он входит в него и дивится красоте. Вдруг он слышит чьи-то шаги. Он залезает куда-то наверх и прячется за статуей. В храм вбегает человеческий ребенок, медленно обходит по периметру и останавливается перед статуей. Он встает на колени и просит простить его за все грехи. Эльф проникает эту речь и начинает плакать. Мальчик слышит звуки и пытается понять, откуда они исходят. Эльф прячется еще больше и задевает копье статуи, которое падает на мальчика. Действительно, эльф несет в себе только несчастия… Он спускается к убитому ребенку, прикладывает руку к своему сердцу и сердцу мальчика и целует медальон, что передала ему мать. Затем эльф надевает медальон на шею убитого и сам валится на землю. Мальчик оживает и прячет в листве тело эльфа. Он выходит из храма… Все знания убитого передались и ему, поэтому он знает дорогу к дому мальчика.
Дом располагался на холме. С севера к нему примыкал лес, из которого и вышел мальчик, с юга тянулась долина, с востока с невысоких гор стекала река и убегала далеко к горизонту. На пороге ребенка встретила женщина. Она сказала, что его брат и отец разыскивают его и скоро вернуться. Она обняла ребенка и пустила в дом накормить. Отец пришел раздосадованный и усталый, но увидев сына, на миг обрадовался, а потом затих. Второй мальчик рассказал, что они слышали грохот, а потом пришли к руинам храма, где часто бывал его брат. Они очень перепугались и думали, что его завалило камнями, но тело так и не нашли, заметили лишь его следы и решили вернуться домой.
Имена:
Эрсон – эльф, ставший мальчиком. (Дэмианом ом Аннаре он станет в будущем)
Роло – его младший брат.
Джалинда – мать мальчиков.
Алеман – отец мальчиков.
Вечером в гости зашел Хэза, он рассказал им, что надвигается буря, а с нею и кочевники с Лихих земель, опять пожаловали, будут здесь через три дня. Алеман решает бежать, в свое время он бы пошел в войско, но теперь у него семья. Хэза сочувствует ему и уходит. Семья собирает вещи и уходит в горы. К несчастью, отец срывается и погибает. В горах много разной твари и «диких» людей, которые никогда не покидают горы. Один из «диких» людей набрасывается на Джалинду, срывает одежду. Страсть, а, может, животные желания движут им. Они дерутся, вдруг человек поскальзывается и уволакивает за собой в бездну и Джалинду. Она цепляется за выступ, но силы оставляют ее, и она, благословляя детей на путь, разжимает пальцы. Роло плачет, Эрсон стоит и глядит на тварей, но те не смеют к нему приближаться. Роло удивлен этому, говорит, что в Эрсоне заключена какая-то сила и кричит, почему же он не защитил их мать. Он бьет Эрсона, но тот лишь отталкивает его, и Роло оказывается на краю бездны – одно движение, и он отправится вслед за родителями. Эрсон вспоминает, что когда-то он и сам стоял над пропастью… Роло почти упал, но Эрсон успевает схватить его за протянутую руку и затаскивает обратно на площадку… Они проходят горы и спускаются к деревушке, что виднеется вдали. Им нужно где-то переночевать и придти в себя. Они идут к стражнику, но тот, смотря на их оборванную одежду и жалкое состояние, не пускает в деревню. Мимо проходит старик. Между ним и стражником завязывается диалог. Стражник получает деньги и пропускает его вместе с детьми. Они идут по деревне. Грязь, лужи. Какой-то мужик толкает Роло в грязь. Эрсон кидается защищать его, но старик останавливает его и помогает подняться Роло. Он предупреждает Эрсона, чтобы раньше времени не наживал себе врагов. Они останавливаются в лачуге старика. Он говорит, что им надо переодеться, а то в таком виде их не пустят в таверну – туда не пускают всяких обрванцев, а если и пустят, то накормят чем-нибудь отвратительным. Они идут в магазин одежды – наверно, единственное чистое здание во всей этой деревне. Когда мальчики переодеваются, Роло замечает на шее Эрсона медальон, который никогда не видел. Он считает, что Эрсон украл его: Роло видел руку кого-то, заваленного камнями храма, но тогда промолчал. Эрсон молчит: еще не пришло время рассказывать правду, и он соглашается с выводом Роло. Роло рассержен, он хотел походить на своего брата, но теперь он отказывается от своих слов. Он верил, что Эрсон храбрый, честный, а оказался обыкновенным вором. Эрсон пытается оправдаться, но Роло стоит на своем. Появляется старик. Он подгоняет их. Они выходят из магазина. Не слишком роскошно для его положения, на первый раз пойдет, замечает Эрсон. Роло фыркает. Эрсон осекается, он ляпнул ненужные сведения и пытается перевести все в шутку. Старик делает вид, что не слушает детей. Они заходят в таверну и садятся за стол, заказывают еду. Эрсон решается поговорить со стариком и допытаться, почему тот решил им помочь. Старик рассказывает грустную историю своей жизни. Роло верит ему. Эрсон делает вид, что верит. Потом старик говорит, что завтра на рассвете отправляется в путешествие к своему другу и предлагает им пойти с ним. Роло отказывается: мать научила его, что будь дружелюбен ко всем, но не иди на поводу. Эрсон, наоборот, соглашается: чем дальше он уйдет из этих мест, тем дольше его будут искать. Роло не верит своим ушам: он всегда считал, что брат его умнее его, а тут вон как вышло. Старик покидает их, идет за пивом. Роло говорит о своих мыслях. Эрсон соглашается, но потом вдруг выдает: на их дом должны были напасть, а кто-то мог пойти за ними, идти всё равно некуда, так почему бы не составить компанию старику – он, видимо, одинок. Роло предлагает вернуться домой – быть может, он уцелел. Эрсон спорит: как они проживут одни. Роло отвечает: пойдут работать. Эрсон заявляет, что их если и возьмут, то на что-нибудь ужасное, поэтому стоит воспользоваться сейчас моментом, может, старик не на столь плох и поможет им. Роло, в конце концов, соглашается, но выбор дороги будет на совести Эрсона. Возвращается старик. Эрсон говорит, что они идут вместе с ним.
На рассвете они выступают. Старик идет с палкой, по палке у Роло и Эрсона, за спинами заплечные мешки с едой и дополнительной одеждой. Они идут по полю, мимо проносится всадник и исчезает вдали. Старик поднимает письмо, что выпало и быстро прочитывает его. Эрсон спрашивает его, что там. Старик быстро рвет письмо и пускает на ветер, говорит, что там дама клянется в любви своему суженому. Эрсон принимает ответ, но удивлен. К вечеру они добираются к лесу и собираются ночевать в нем. Старик спит, Эрсон будит Роло и говорит ему, что пора сматываться. Они быстро собирают вещи, но Роло случайно наступает на ветку. Эрсон в негодовании: неужели его невезение передалось и Роло. Но старик спит. Они идут средь деревьев. Вдруг кто-то хватает Роло. Это старик. Он спрашивает, куда те пошли. Битва взглядов старика и Эрсона. Странный утробный звук отвлекает их. Старик говорит, что страж леса вышел на охоту, надо бежать. Его страх неподделен. Они бегут, куда глаза глядят. Старик падает. Вдалеке видны факелы. Роло оглушен. Эрсон остается один, он пытается драться, укладывает одного, второго врага, но тех слишком много. Он тоже оглушен.
Эрсон приходит в себя. Он в камере. Роло и старика нет. Дверь открывается. Гоблин хватает его и ведет куда-то наверх. Они заходят в комнату. Гоблин уходит. Из мрака выходит мужчина лет сорока. Он доволен проворством Эрсона, хвалит за мужество, но ругает за неосторожность. За это он будет предан тяжким работам в шахте. Эрсон спрашивает, что с Роло. Мужчина говорит, что тот уже там. Эрсон спрашивает о старике. Мужчина заявляет, что тот, видимо, передумал в последнюю минута и решил спасти шкуру мальчикам, за что и поплатился. Эрсон удивлен. Мужчина объясняет, что старик работал на него, он должен был привести новых рабов для работы на рудниках. Эрсона отправляют в шахты. Его везут по черным дорогам, а затем на лифте спускают глубоко под землю. На шею надевают железный ошейник, а к ноге прикрепляют цепь с большим тяжелым шаром. Даже если раб попытается сбежать, с ошейником его нигде не примут, ибо это символ ничтожества и развратников. Один из надсмотрщиков говорит, что бывало и дети переступали порог достоинства и опускались до такой низости, так что на снисхождение Эрсону и нечего надеяться, если он вдруг сбежит. Эрсон спрашивает: считает ли надсмотрщик, что он сумеет сбежать. Надсмотрщик лишь качает головой и говорит, что это невозможно, хотя по глазам читается, что он обманывает, бывали случаи побега, а вот чем они заканчивались Эрсон так и не смог понять. Эрсон начинает работать. С Роло он так и не пересекся.
Через месяц в шахту спускается какой-то вельможа в сопровождении мужчины-рабовладельца. Мужчина показывает на достигнутые труды. Вельможа только кивает головой. Вдруг он видит Эрсона, который решил устроить бунт. Эрсон опрокинул с одного стражника на пол и киркой попытался раскроить тому череп, но в этот момент подбежали еще стражники. Эрсон дрался как зверь, но ошейник давил, а цепь мешала, и вскоре его повалили на пол, отобрали кирку. Вельможа повернулся к рабовладельцу и говорит, что Эрсон опасен, он может натворить такое, и весь труд пойдет насмарку. Рабовладелец предлагает убить Эрсона, чтобы не было поводов для бунта. Вельможа думает, что это может только все испортить, но под упорством рабовладельца соглашается. Вельможа хочет посмотреть на убийство. Они проходят в комнату. Эрсона по пояс раздевают. Палач поднимает топор. Он готов отрубить голову. Но тут вельможа останавливает его. Он видит медальон. Он раскрывает его и видит слева изображение какой-то женщины с Эрсоном, справа молитву. Он кладет в карман медальон и выходит вместе с рабовладельцем. Что это за женщина, интересуется рабовладелец. Вельможа не знает, но считает, что на картинке Эрсон вместе со своей матерью, бедная семья вряд ли бы смогла сделать такой медальон. Эрсон – не из бедной семьи, наконец говорит вельможа. Он добавляет, что в Эрсоне бурлит страшная сила, что пускай он ребенок, но способен поднять бунт хотя бы своим поведением. Эрсон, хоть и работает хорошо, но потом он может принести ужасные убытки, а вырастет – разнесет всё к чертям, а то и убьет их всех. Эрсона надо обуздать, но обуздать правильно. Кажется, рабовладелец понимает. Он приказывает слуге освободить Эрсона и, чтобы не видели рабы, вывести его на свежий воздух, где его будет ждать вельможа. Слуга уходит, но потом возвращается: Эрсон без брата никуда не пойдет. Вот упрямец, говорит вельможа, находясь даже в таком положении, он смеет руководить хозяином. Но вельможа соглашается, лишний воин в его армии еще никому не мешал. Рабовладелец спрашивает, неужели вельможа хочет учить Эрсона драться, да Эрсон потом сможет поднять меч против них. Вельможа лишь смеется и говорит, что против него Эрсон не поднимет меч, и уходит.
Вельможа выходит к своим слугам. Ему говорят, что Роло вырвался и убежал в горы. Рабовладелец теперь смеется. Слуги с собаками пускаются на поиски. Приводят Эрсона, он еще ничего не знает. Он требует вернуть медальон, но вельможа отказывает, позже вернет. Эрсон настаивает. Вельможа отдает медальон, и Эрсон надевает его. (Ошейник с него уже был снят, как и с Роло.) С гор возвращается слуга, он говорит, что Роло сорвался и лежит где-то среди камней. Эрсон вырывается и бежит к Роло, словно летит. Слуги пытаются поймать его, пускают собак, но те расступаются перед Эрсоном и не собираются на него нападать. Что за сила в нем, думает вельможа, такого точно надо брать к себе в друзья. Эрсон бежит по скалам, находит Роло, спускается к нему. Роло весь в крови на последнем издыхании. Эрсон прикладывает медальон к сердцу Роло и говорит, чтобы его мать приняла нового сына под свою опеку и дала жизнь. Он вытаскивает Роло, слуги помогают ему, они кладут Роло на землю. Эрсон целует его в лоб и закрывает тому веки. Он с гневом смотрит на вельможу и говорит, что вельможа убил Роло. Но тут вдруг Роло делает вздох, откашливается кровью, но он жив. Эрсон бросается к нему. Рабовладелец намекает вельможе, что участь не миновать, Эрсон убьет их всех. Вельможа колеблется, почти соглашается с рабовладельцем и машет платком. Палач рабовладельца медленно подходит и собирается убить Эрсона, склонившегося над Роло. Роло кричит, что сзади палач. Эрсон разворачивается, и палач разрубает цепь, что скрепляла руки Эрсона. Рабовладелец в ужасе. Вельможа поспешно говорит, что Роло надо отвести к нему домой. Слуги помогают Роло сесть в карету. Палач пятится, рабовладелец хватается за меч, но взор Эрсона страшен – Роло видит его и сам пугается. Он зовет Эрсона. Эрсон плюет на землю и садится в карету, за ним садится вельможа. Карета уезжает. Рабовладелец стоит в пыли и долго-долго смотрит вдаль. Он еще покажет мальчишке, но эти воскрешение Роло, медальон, сила, и страшный взгляд заставляют рабовладельца задуматься. Чтобы таким был человеческий ребенок, это слишком. Слишком опасно и странно. Неужели такими пошли дети. Здесь что-то не то. Палач отвлекает его, и он уходит к себе.
Дети приезжают в дом к вельможе. На пороге их встречает лис-слуга. Он одет как люди, на голове чалма, хвост украшен, на пальце перстень, стоит на задних лапах, а главное говорит по-человечески. Роло и Эрсон удивлены. Никогда не видели, спрашивает вельможа, верьте, еще и не такое увидите в своей жизни, мир велик. Лис кланяется и проводит детей в их покои. Вельможа занимается делами. Они обедают в большой комнате. Вельможа предлагает Эрсону и Роло учиться. Он видит их великими воинами. Эрсон соглашается. Роло отказывается. Он не воин, он любит природу, он не может сечь направо и налево. Вельможа думает и предлагает Роло учиться магии. Роло решается и соглашается. Учиться магии хочет и Эрсон. И вельможа говорит, не слишком ли много. Эрсон хочет быть лучшим, тем более магия не будет лишней. Вельможа соглашается, но сначала Эрсон будет учиться драться на мечах. А вот на мечах неплохо бы научиться драться, встревает Роло. Мать ему много рассказывала о воинах с мечами, во многих местах символ меча и тем более сам меч почитаем, и вместе с ним уважают и хозяина. Ну и дети, восклицает вельможа, ему определенно повезло, таких целеустремленных он еще не встречал, и главное они ни перед чем не остановятся.
К вельможе приезжает его друг-маг. Маг первым же уроком проверяет способности детей. Маг говорит, что Роло учится и учится, а вот Эрсону магия ни к чему, она слишком опасна для окружающих: Эрсон непредсказуем и очень вспыльчив, пусть уж мечом машет, чем заклинания учит, – он и мечом-то дел столько натворит, что от одной этой мысли мурашки по коже. Но Эрсон настаивает на своем. Маг просит оставить его наедине с Эрсоном. Когда все выходят, маг смотрит в глаза Эрсону, он как будто пытается прочитать мысли Эрсона, узнать его сущность, раскрыть его прошлое. Он почти это сделал, он почти приподнял завесу. Блеснул свет, окно от ветра дернулось, и солнце ударило в глаза мага. Вот поэтому я и не буду тебя учить магии, шепчет маг, она тебе просто не нужна. Входит вельможа, он слышал шум. Он смотрит на раскрытое окно и удивлен. Это окно никогда не открывали, и ветер не мог его открыть. Он смотрит на мага, но тот лишь пожимает плечами: раньше не открывалось, а теперь вот открылось. Вельможа ждет ответа на счет Эрсона, маг отвечает отрицательно. Маг берет с собой Роло и увозит его к себе. В учителя Эрсону назначен бывший полководец армии вельможи. Ему всего-то сорок лет, но на войне он потерял руку и многое пережил, выглядит старше. Он стратег, но уже давно пропала в нем искра. Он знает много о тех местах, где воевал, но не дальше них. Его дочь научит драться мечом Эрсона. Ей лет двадцать пять, она полна сил и часто ездит на разные битвы. Она приезжает и смотрит на будущего ученика. Да, она воительница, но она учит драться молодых людей, а не каких младенцев. Вельможа уговаривает ее, он заплатит деньги. Она соглашается. Она просит Эрсона показать, что он умеет. Она берет деревянный меч и шест (типа копье). Эрсону она подает деревянный меч и щит. Они ходят кругами. Старик-отец подбадривает Эрсона, вельможа кричит: покажи ей, на что ты способен. Они дерутся. Девушка шестом валит Эрсона на землю и готова приложить меч к голове Эрсона, но тот успевает увернуться, встает на ноги, отбрасывает в сторону щит, говорит, ему он не удобен (Глупец, кричат ему все, а защищаться-то как будет) и бросается на девушку. Та защищается, Эрсон выбивает шест из ее рук, чуть не поранив. Девушка вдруг оступается об камень, падает на землю. Эрсон выбивает из ее рук меч, и выставляет свой меч вперед, почти дотрагиваясь до ее горла.

СЮЖЕТ:
Книга 1. «Пламя в ночи»
Начало.
В город въезжает купец. Он ищет новые товары, в частности, ковры, чтобы продать их на западе, а один для своей супруги. Он натыкается на какого-то мальчишку, который просит у него денег, но он отказывает. Потом старик протягивает ему руку, но купец отстраняет ее. В чем дело? Его встречают одни только бедняки. Где роскошь, где фонтаны из белого мрамора? Всё сгинуло. А не ошибся ли он городом, думает купец. Он проходит площади и грязные улицы, но ответы так и не находит. Его останавливает стражник и требует плату за проход на следующую улицу, ибо та улица священна. Купец отнекивается и решает пойти другой дорогой, но стражник его удерживает. В конце концов, купец лезет за мешочком денег, а мешочка денег-то нет. Срезали, украли. Стражник волочет купца к главному стражнику. Тот признает в нем старого друга. Они разговариваются. Глава стражи сообщает о странностях, что творятся в городе. Месяц назад к ним зашел ребенок в ужасном состоянии, но никто не подал ему руки помощи. За такое обращение он проклял жителей и ниспослал на них бедноту. Стражник просит, если купец вдруг встретит ребенка, передал ему прощение от всех жителей города. У купца «губа не дура», он требует аванс за работу. Стражник берет слово с друга, но предупреждает, что если купец предаст его, ему будет плохо. Стражник отдает ему последние деньги и говорит, что остальные купец получит после снятия проклятия с города. Купец покидает город в поисках ребенка.
По дороге он встречает какого-то облезлого ребенка. Тот просит его подвести. Купец соглашается, после рассказанного он боится отказывать детям. Через некоторое время ребенок говорит, что купец первый, кто не отказал ему, и в благодарность снимает с шеи талисман и кладет его в руки купца, спрыгивает с телеги и исчезает в тумане. Купец удивлен, он надевает талисман на шею. Телега исчезает, купец уже не на просторном поле, а во дворе какого-то знатного господина. Вдруг на улицу выходит ребенок и манит за собой купца. Они в покоях. Ребенок протягивает руку и благодарит еще раз за не отказ, добавляя, что ему нужна помощь. Он ждет согласия купца, и тот утвердительно кивает головой. Талисман дает возможность перемещаться на недалекие расстояния и превращаться в то, в кого захочет его носитель. Ребенок дает задание: купец должен встретиться с темным эльфом в таверне.
Понеслось.
В город входит темный эльф в сопровождении стражника.

Глава вторая.
В это мгновение я повернул ручку, чтобы проверить, открыта ли дверь. Она поддалась, но мне сразу же пришлось закрыть её, потому что Скелет повернулся ко мне. Но он, к счастью, ничего не заметил и продолжал рассказывать дальше:
– Я переоделся в одежду охранника и зашёл в харчевню «Тёмные делишки», там обычно собиралась моя бывшая команда. Они узнали меня, по словам, которыми я обращался к ним, когда был ещё пиратом, – встав со стула, он добавил:
– Этот замок, в котором мы находимся, я увидел случайно, когда искал хорошее жильё, и решил в нём поселиться.
В этот момент, когда Скелет говорил последние слова, я быстро открыл дверь, схватил за руку Джона, и мы побежали вниз к выходу. Я слышал за собою только слово «догнать» и больше ничего. Мы спускались по лестницам, неслись по коридорам, –  вниз, только вниз. Невзначай я заметил странную дверь: она была слишком мала для замка. Я толкнул её – это был выход во двор. Мы вбежали во двор. Передо мной прямо на меня шёл человек с копьём, а за ним я увидел поднятый мост. Стражник хотел схватить меня, но вдруг его кто-то окликнул:
– Эй, ты, обернись!
Это был мальчик лет пяти. Он держал предмет круглой формы, напоминающий пустой таз. Стражник обернулся. Мальчик кинул таз прямо в него, и стражник полетел в стену. Дальше я не знаю, что было, так как я побежал открывать мост.
– Ну вот, мост и открыт! – крикнул я, когда мост  перекинулся через ров.
Мы побежали по нему, а потом – по огромному полю. После него мы увидели большой лес, в котором росли огромные деревья, казалось, им не хватало совсем чуть-чуть, чтобы достать своими длинными и тяжёлыми ветвями до неба, и скоро вбежали в него. Решив, что нас пока не найдут, мы пошли медленнее.
– Они нас догонят? – спросил я.
– Могут, – ответил мальчик, которого я видел во дворе замка.
– А как зовут тебя? – спросил Джон.
– Рональд, – ответил мальчик, – а вас?
– Я Дэн, а он Джон, – быстро сказал я.
Я рассказал Рональду всю историю, приключившуюся со мной.
– И вот теперь мы здесь, а за нами погоня, и советую поскорее уходить, иначе нас могут поймать, – заключил я.
Все согласились, и мы двинулись в путь, ускоряя шаг. Ночь давно прошла, солнце стояло уже высоко на небе. Вскоре лес кончился, я сразу этого не заметил, потому что смотрел только вперёд, и мы оказались в степи. И смотря только вперёд, я увидел широкую дорогу, сильно заросшую густой травой, возможно, по ней ездили очень редко.
– Что теперь? – спросил Джон. – Кажется, отстали.
– Очень подозрительно, что так тихо, – заметил я.
Через несколько минут Рональд прервал тишину.
– Есть легенда, – начал он с таких слов, – о Великой четвёрке. Она написана на бумаге и хранится в земле под камнем.
– Откуда ты знаешь? – удивился Джон.
– Я слышал о ней от Скелета, но больше он ничего о ней не рассказывал, – ответил Рональд, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, почему он так делал – это я не могу объяснить, возможно, он просто устал от беготни, как и я, признаюсь.
– А под каким камнем может находиться эта бумага? – поинтересовался я.
– Не знаю, Скелет об этом ничего не говорил, – отвечал Рональд.
– Даже о месте нахождения камня умолчал? – спросил Джон, его голос немного задрожал от разочарования: ведь он так любил приключения и не хотел лишаться никакого.
– К сожалению, нет, – сказал Рональд и покачал головой.
Мы замолчали и только шли и шли, не оглядываясь. Казалось, день пролетел незаметно, так как на западе небо темнело, близился вечер. Усталость донимала нас, но мы не смели и подумать об отдыхе. И всё-таки мои друзья должны позаботиться о еде, но, к их несчастью, негде ни попадалась деревня. Пили мои друзья из ручья, который где-нибудь находили. В конце концов, мы решили передохнуть. Мы с Джоном присели на корточки, а Рональд встал на неправильной формы камень, лежавший около высокого толстого дерева, названия которого я не знал. И вдруг Рональд как упадет с камня. Он сказал, что ему не больно, но что мы нашли под камнем – это, конечно, просто чудо, которого мы не ожидали! Под камнем лежала книга, запачканная грязью и ещё чем-то вязким. Я аккуратно взял её и перелистал. Как я сразу заприметил, в ней говорилось о Великой четвёрке. Я решил прочитать:
«Один мальчик соберёт команду из четырёх человек и…– тут было непонятно, что написано – всё пропиталось тёмной кровью. Я бросил взгляд вниз страницы, но не мог прочитать, потому что в этот раз там было написано на неизвестном мне языке. Но вот я отыскал то место, которое мне было, несомненно, понятно: «… и их нарекут Великой четвёркой, что будет неопровержимо, и да будет так!»

Глава первая.
ВРЕМЯ ПРИШЛО.
Давненько это было. Наверняка, никто и не помнет, когда это случилось. Обитали в то эпоху разные создания, например, люди, эльфы, гномы, орки, ну конечно и многие другие. И существовала тогда непобедимая четвёрка, которую прозвали впоследствии Великой. Я сам диву даюсь, однако над ней, правда, невозможно было одержать победу никак, как ни силились, но не мог никто. И вследствие этого сражаться с ней опасались. Вот о ней я и собираюсь поведать вам моё повествование. Я не могу утверждать, что всё повествование будет правильностью, может статься, я где-нибудь привру, но всего ничего, так что не до чрезвычайности упрекайте меня.
Тогда миром, если я не заблуждаюсь, стремился к правлению Скелет. Сообщали, что раньше он был пиратом, к сожалению, я не помню его имени. Пирата изловили, засадили в тюрьму и позабыли о нём. Он скончался от голода и вслед за тем стал скелетом. Миновало немало лет. И нежданно-негаданно скелет пробудился. Его глазницы сверкали пунцовым пламенем. Он нагнал страху на стражу, проворно выбрался и собрал незначительную армию. О Скелете я узнал от своей бабушки Маргарет. Я и запамятовал представиться. Меня прозывают Дэном.
Проживали мы в те времена в немалом жилище. Как я помню, у меня была большое семейство. Если эдак можно произнести, но мы не ели, но и не голодали. Мы не пили. И никто не осведомлялся, отчего это было так. Мы жили великолепно.
Однако в одно прекрасное время началась война. Все обращались в бегство, в доме оставался исключительно в одиночестве я. Неожиданно в дом вторглись орки и заприметили меня. Они намеревались убить меня, но внезапно нас ослепил свет. Не ведаю от чего, но я потерял сознание.
Наверное, много-много миновало времени с того момента, когда всё это приключилось. Когда я пришёл в сознание, то осмыслил, что лежу на земле, в поле. Но я также осознал, что мне двенадцать лет, до войны мне было только лишь три года. Светило солнышко, заливались птицы, короче, было превосходно, только лишь не для меня. Как я ни старался всматриваться вдаль, я нигде не мог увидеть своего дома. После этого я заприметил, что ко мне неизвестно кто приближается. Я подошел к приближавшемуся. Это был мужчина лет сорока. Я спросил, где мы находимся. Он бросил взор спервоначала на меня как-то искоса. Помолчав немного, в конце концов, он проговорил:
– Мы находимся… Не разумею, что собственно тебя интересует?
Этакого ответа я не дожидался.
– Какая это страна? – спросил я.
– А… – воскликнул он. – Теперь понимаю. Мы в Локтинии.
Вслед за тем он  кашлянул и пошёл дальше. Я сел на корточки и приступил раздумывать.
– Как всё это удивительно, – размышлял я про себя. – Где я, теперь я ведаю. Но о Локтинии я ничего не слышал.
Я принял заключение нагнать того человека, которого повстречал.
Но его не было, он как будто испарился.
– Ну, где же он? – крикнул я во всё горло.
Никто не откликнулся.  Тогда я понял, что мне придется идти в одиночестве прямо, ни куда не поворачивая, это была самая наилучшая  идея для меня. Я длительное время шёл. Солнце клонилось к западу. На небе не было ни облачка. Распевали птицы, носились разнообразные насекомые. А я всё шёл и шёл вперёд, и думал, что где-то обязаны же находиться люди. Вдруг впереди я увидел что-то чёрное. Я пошёл стремительнее. Нелегко было разобрать, что это такое чернеет. Я побежал. Это оказалась в общей сложности лишь деревенька. Я не зашёл, я прямо-таки вбежал в неё. Некоторые люди взглянули на меня из-под лобья, как-то недовольно. Другие же вообще не обратили на меня интереса. Вдруг я подметил того самого мужчину, которого повстречал в поле. Я подбежал к нему. Он подивился – похоже, не дожидался увидеть меня в этом месте.
– Как ты здесь очутился? – осведомился он. – Не соображу никак.
Я решил промолчать. Он подождал кое-какое время, затем, постановив, что я ничего не скажу ему, пошёл дальше. Неожиданно ко мне подбежал мальчик приблизительно моего возраста. Он поглядел на меня с лукавостью, так мне почудилось.
– Как тебя зовут? – поинтересовался я.
– Джон, – отозвался мальчуган, – а тебя?
– Меня зовут Дэн, – назвал своё имя я и незамедлительно же осведомился, – Ты, где проживаешь?
– Там, – Джон показал на обветшалый дом. Он был не очень торжественный и невысокий.
– Ты любишь приключения? – спросил я.
– Кто их не любит, ¬– откликнулся Джон. – Безусловно. Я постоянно о них предавался мечтаниям и сейчас мечтаю. А почему ты меня спрашиваешь?
– Просто так, оттого что я от них тоже души не чаю.
– Недалеко вечерок, мне необходимо идти домой.
– Собери вещи и подоспевай сюда.
– Почему?
– Ты же говорил, что любишь приключения.
– Ну, само собой разумеется, – проговорил Джон с восхищением.
– Так вот. Я тебя поджидаю перед входом в деревню.
Джон отправился домой. Я двинулся к воротам, которые предохраняли вход в эту неприветливую деревеньку.
Там я прождал Джона примерно полчаса. Он пришагал с мешком за спиной.
– Готов? – спросил я.
– Как видишь, – Джон показал на мешок.
– Тогда отправились, – заключил я.
Мы вышли из деревни. На востоке небо уже почернело, лишь только ещё на западе оно было окрашено проблесками заходящего солнца. Птиц  не было слышно, всего-навсего какие-то мошки кружились в воздухе. Было приятно шагать по спокойному полю. Первоначально мы шли прямо, но потом я предложил повернуть налево. Ночь была в самом разгаре, когда мы миновали поле и подступили к лесу. Мы остановились перевести дыхание. Джон уселся на старый пень. Я прохаживался по лесу неподалеку от него. Стояло затишье. Не было слышно ни звука. Джон ел и наблюдал за моими движениями.
– Ты спи,  а я посторожу, – предложил я. – А то мало ли что.
Джон постелил мешок на землю, сам улегся на него, и, наверное, погрузился в сон, а, быть может, только дремал. Я сел поблизости от него и всматривался вдаль. Вдруг что-то промелькнуло в темноте. Я не проявил к этому заинтересованности, однако и не шевелился. Потом заново что-то промелькнуло. Я решил затаить дыхание. Нежданно-негаданно с правой стороны донеслись до моего слуха какие-то шуршания. Я начал расталкивать Джона.
– Что такое? – спросил он недовольным голосом.
– Тсс! – прошептал я и приложил палец к своим губам.
Слева хрустнула ветка. Мы сидели в молчании, хотя главным образом мы никого не видали и не слышали.
– Что это было? – поинтересовался Джон.
– Не имею понятия, – откликнулся я. – Наверно, какое-нибудь существо.
– Человек?
– Вряд ли, тем более такой-то ночью. И в лесу.
– Мы тоже в лесу и ещё одни, – высказал Джон. – А их может быть больше, во много раз больше, чем нас!
– Ты когда-нибудь здесь был? – осведомился я.
– Как-то раз забредал. Однако и не заходил так далеко, как мы зашли.
– Я предлагаю шагать дальше незамедлительно, покамест всё спокойно, – проговорил я тихонько.
Мы, как будто по команде, вскочили с земли. Джон схватил мешок, и мы стремительным шагом двинулись. Но мы шли недолговременно. Вдруг что-то позади нас зашумело, захрустело, зашуршало. Мы резко остановились, и не осмеливались оборотиться. К нам кто-то подкрадывался. По мне пробежала дрожь. Я почувствовал сильный удар по голове и лишился рассудка.
Когда я пришёл в себя, я увидел, лучше сказать, почувствовал, ибо из-за темноты мне сложно было рассмотреть, что мои руки и ноги были привязаны верёвками к кольцам с крючками, ввернутые в холодную каменную стену. Я обвёл глазами помещение, в котором находился. Это было что-то вроде незначительной каменной комнаты. Передо мной находилась дверь, а с правой стороны от неё высоко на стене – решётка. Больше я ничего не смог распознать из-за тьмы. Я заприметил, что ручка двери повернулась, и дверь распахнулась. Я увидел двух облаченных в камзолы человек. Они подступили ко мне, и один из них проговорил хрипучим голосом:
– Главарь сам примет постановление, что с тобой делать.
– А кто он такой? – поинтересовался я.
– Не твоё дело, а всё равно сам скоро узнаешь.
И они вышли и за собой заперли дверь. Я думал, кто же это был Главарь, и что он хочет сделать со мной. Через некоторое время дверь опять открылась, и вошли четверо людей. Они освободили меня и сказали, чтобы я шёл с ними. Мы шли по тёмному коридору. Потом мы начали подниматься по лестнице. Пройдя ещё один коридор такой же тёмный, как и первый, мы остановились у двери. Один из людей вошёл внутрь и закрыл за собой дверь. Затем он вернулся к нам и приказал мне зайти. Меня немедленно втолкнули в комнату. Напротив меня был камин, в котором тлели недогоревшие угли. Перед ним стояло большое кресло. По середине комнаты расположился круглый стол, окружённый высокими стульями. Я насчитал их четыре. Слева около окна стоял какой-то человек. Я не двигался, я не понимал, где я нахожусь, и что  происходит. Внезапно стоящий рассмеялся так громко, что звук разлетелся по всей комнате, затряслись стены. Человек повернулся ко мне. Это был…
– Скелет?! – прошептал я.
– Значит, ты меня узнал, – сказал Скелет. – Я ждал это.
– Но откуда ты? – спросил я.
– Молчать! – крикнул он. – Здесь и сейчас вопросы задаю только я! Так что для тебя будет лучше молчать.
Я больше не задавал вопросы, говорил Скелет.
– Ты хочешь знать, где твой друг? – спросил он.
Чтобы не раздражать его, я просто кивнул головой.
– Слуга! – крикнул Скелет.
За дверью послышались шаги, и дверь отворилась.
– Вы звали? – спросил человек, только что вошедший.
– Приведи второго, – приказал Скелет.
Слуга тотчас повиновался. Какое-то время мы стояли молча. Скоро дверь открылась, и я увидел Джона. Он взглянул на Скелета.
– Джон, – прошептал я, чтобы Джоан заметил меня.
Он посмотрел в мою сторону, но не удивился, увидев меня.
– Итак, – сказал Скелет, – я мог бы с вами разделаться, но пока не буду. Он сел на ближайший к нему стул и предложил нам сесть. Джон сел, но я оставался на своём месте, около двери.
– Не знаю, сколько лет минуло с тех пор, когда я был пиратом, – начал Скелет. – Думаю, ты, Дэн, знаешь… Ну вот, был я пиратом, имел собственную команду. Почему имел? И сейчас она у меня есть, только постарела, но главное – осталась мне доверенной. Мы грабили целые деревни, а награбленное увозили с собой в известные только нам места, также убивали не нужных нам свидетелей. Однажды, когда мы напали на очередную деревню, здесь оказались люди, следившие за нашими передвижениями и делишками, мягко говоря. Конечно же, нас поймали и засадили в тюрьму. Не знаю, как других, но меня не кормили, да и вообще забыли. И скоро я умер и превратился в скелет. Прошли годы, и я очнулся как после длительного сна. Но что я мог сделать, если я был всего лишь скелетом. А вот что: я напугал охрану тем, что я умел ходить, хотя я и скелет. Один охранник упал от ужаса прямо перед дверью так, что мне не стояло достать ключ, – дверь была решётчатой, – и выбраться, что я сделал. Я был на свободе, – тут он посмотрел в окно.

Глава II
¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯
Решение
Звонок в дверь. Я поспешил открывать. На пороге стоял Питер и обнимал какую-то женщину. Черная футболка с изображением известного баскетболиста, на плечи наброшена куртка, короткая юбка и белые кроссовки – вот и весь ее наряд. Она протянула мне руку, и мне ничего не оставалось делать, как взять ее и поцеловать.
– Добрый вечер, мисс, – взмахом руки я предложил войти.
Женщина прошла в гостиную, а Питер зажег сигарету. Черные волосы были слегка приглажены, галстук неаккуратно завязан, сорочка в полосочку в некоторых местах была помята, а низ брюк и туфлю были забрызганы грязью.
– Мы тебя оторвали? – заключил я.
Он промолчал и нарочно затянулся, намекая, что данная тема исчерпана и он не хочет ее поднимать.
– Где ты такую откопал?
Если это и была та самая знакомая Питера, на которой он собирался жениться, то я ему не завидую. Вернее, не верю. Его строгость и вычурность и ее замашки и манеры ну никак не сочетались. По рассказам Питера она вынудила его купить дорогие предметы обихода, красивую и совсем недешевую мебель, кучу украшений да еще и нанять слуг. И бедный Питер всё выполнил. Не то, чтобы он был глуп, вовсе нет, а даже совсем наоборот, но, как мне кажется, он влюбился в нее по уши, влюбился, как малолеток. Что-то «экстравагантное» он находил в ней. Ну конечно, ведь он вертелся в высших кругах, а тут вот тебе – особа с бесшабашным поведением. Однако, Питер уверяет, что она аристократка, и ее положение в обществе его «еще больше возбуждает и нравится ему». Она недурна собой, в свете луны даже красива, умна, по-моему, даже чересчур, а в придачу еще очень хитра, обведет любого мужчину вокруг пальца – и все это мне поведал Питер (хотя тогда он был немного подвыпивши, на трезвую голову он вряд ли описывал свою красавицу в таких красках), тем не менее, не может жить без нее. Итак, дамы и господа, делайте ваши ставки, облапошит она Питера или останется ему верна, ведь скоро грядет свадьба.
– Ну уж точно не там, где ты обычно собираешь всякий мусор, – он выпустил клуб дыма.
– Как ты можешь так говорить! – тихо воскликнул я.
– Ты сам начал, – упрекнул меня Питер, бросил недокуренную сигарету, растоптал ее и вошел в дом. – Заметь, это не касалось Дженнифер, – шепнул он, когда я запирал дверь.
В гостиной было тепло и уютно. За окном – тишина и покой. «Как на кладбище», – сравнил Питер. Я расположился в своем любимом кресле, женщина села в другое напротив, Диего, положив ногу на ногу и покачивая последней, глазами изучал незнакомку. Та, не дожидаясь представления со стороны Питера, вернее, не давая ему слова, назвала свое имя. Ее звали Кейси Дорсат, дочь известного лорда Мартина Дорсата, который сейчас как раз находился на заседании в министерстве.
– Скажите, а что вас привело жить в Абердине? – спросил Диего.
– То же самое, что и Питера, – она провела пальцами по руке Питера, стоявшего рядом с ней. – Светская жизнь не всегда залог счастья.
– Но у вас же есть деньги, связи, возможности, чтобы найти себе место где-нибудь получше, ведь так?
– Вы правы, – отвечала Кейси. – Но в Абердине родилась моя бабушка, и я решила посетить ее, а потом из-за некоторых обстоятельств осталась. Я узнала, что в ее доме жили мои далекие предки. Стало быть, родное пристанище, вроде как.
– Понимаю, – по лицу Диего пробежала легкая улыбка. – Вон наш голубок тоже бежал от высшего общества. И снова вернулся к нему, прибежав к вам, – добавил он так глухо, что только я расслышал его слова.
– А вы Диего Милито, – больше утверждала, чем спрашивала, Кейси. – Питер много рассказывал о вас, называл вас храбрецом и даже посмел сравнить с тореадором, – она усмехнулась, а Диего засмущался, но тут же провел рукой по лицу, как бы сгоняя невольную краску. – Да, видать, он не ошибся. Я вспомнила. Вы, правда, были в Сибири и видели лосей и медведей и подружились с местным населением?
– Хорошее времечко было.
Я заметил дрожь на руках Диего. Нет, он вовсе не боялся расспросов, они ему надоедали. У этой леди замечательная память, но сейчас было со всем не к месту и времени ворошить прошлое. Даже мы редко говорили о нем, стараясь обходить неприятные моменты в жизни. А эта наглая особа лезла не в свои дела. Как будто больше и поговорить не о чем?
– А я не была в России, жаль, – мне показалось, что она притворна вздохнула. – Как бы я хотела там побывать, увидеть Москву, узнать, как и что там.
Любопытство ей под стать, как бы оно ей не навредило.
– А вы Деннис Райт, бывший писатель, - она как будто назло подчеркнула слово «бывший». – К сожалению, не читала ваши труды, поэтому не буду судить ничего о вас.
О как выворачивает! И что у нее на уме? Да, такая женщина подходит Питеру. У нее почти такая же манера выражаться, как у него, только пока она говорит мягче. Но именно, что пока. Подождите еще, она нам все устроит по первое число. Хотя наверно нет, не устроит. Видно: она, избалованная в детстве, теперь требует, чтобы ей все потакали, и делает это просто превосходно, вон Питер уже попался на крючок. Так, надо спасать парня, пока совсем не погиб. И все-таки я слишком рано делаю выводы, правда, надо подождать.
– Да, его сегодня уволили из-за расхождения желаний его и издательства, что надо отразить в статье, – отозвался Питер и погладил по голове женщину.
– Да, ты говорил мне, – сухо ответила она ему. – Ах, как наверно это ужасно? – чуть не плача, она смотрела на меня.
Блестящая перемена настроения. Я почти поверил ее состраданию. За такое исполнение ей сразу можно ставить «отлично». Какое творчество, какая игра, потрясающе. А слезы? Они были готовы хлынуть из ее прелестных глаз. И что эта леди могла забыть в этом городе? Ей надо идти в театр! Например, в знаменитый «Глобус». Думаю, сам великий Шекспир оценил бы ее талант. А если у нее еще и голос превосходный, то дорога в Ковент-Гарден ей обеспечена.
– И что вы будете теперь делать? – ее голос разбудил меня, как ото сна.
– Наверно, уйду в рыболовство. Северное море большое.
– Вы рыбачите?
– Из него такой же рыбак, как из меня балерина, – выпалил Питер. – Не обращай внимания. Он шутил, – и отвернулся от меня.
– Слышь, парень, у тебя поесть что-нибудь есть? – вдруг заговорил Диего.
– Да, конечно, – я тут же встал. – Кто что будет?
– Пиво и креветки найдутся? – с надеждой спросил Милито и поплелся на кухню.
– Найдутся, – ответил я. – Поищи в холодильнике.
– Конечно, а где ты предлагаешь еще их искать, – донеслось из кухни.
– Я ничего не буду, – буркнул Питер и пошел вслед за Диего.
– Спасибо, но мы недавно ужинали, – ответила Кейси, перехватив мой вопрошающий взгляд.
Я пересел на диван поближе к ней. Она не была против этого и лишь улыбнулась. Господи, какая чудесная улыбка. Хочу видеть ее еще и еще. Какой прекрасное создание сидит передо мной. Волосы, словно шелк, льются на плечи и немного завиваются на концах. Карие глаза такие проницательные, они проедают всё ваше тело, впиваясь в самое сердце, нет, в самую душу, в самое ваше нутро. Они следят за каждым вашим движением, не упуская самой мелочи, пронзают вас, как холод до мозга костей. Хочется увести взгляд в сторону, но они цепляют его и удерживают. В них отражаются глубины Вселенной, а коричневый цвет, как обруч, как стена, защищает их, охраняет гармонию природы, не давая ей распасться. Боже, неужели Питер всего этого не видит? Зачем он с ней так обращается? Говорите, свадьба будет? Но теперь я понимаю, что их брак будет несчастливым. Эта прекрасная женщина будет несчастна с Питером.
– Скажите, – начал я, обернувшись, не смотрит ли на нас Питер, но он, кажется, болтал с Диего.
– Можно на ты.
– Простите?
– Я разрешаю вам говорить мне «ты», – сказала Кейси и улыбнулась еще раз. Божественная улыбка!
– Как пожелаете… Я хотел сказать, как пожелаешь… Вы, то есть ты… Ты случайно не выступаешь в Театре Его Величества?
– Не понимаю, – она была крайне озадачена моим вопросом.
– Или хотя бы в «Тиноли»?
– Нет, конечно, для меня это слишком мелко.
Теперь пришло время мне удивляться. Такого ответа я честно от нее не ожидал.
– Так, значит, я угадал, что ты – актриса?
– И певица, – гордо добавила она. – Я играю в операх на больших сценах.
– В Ковент-Гардене?
– С него я начала, – небрежно бросила она. – Ну не сразу, конечно, но попытка не пытка, мне повезло. Я выступала в Ла Скала, Сарсуэле, Сан-Карлуше, в Дрездене, Вене, Монако и Женеве, в самом «Гранд-Опера». Вот хотела бы еще спеть в Большом Театре, что в России.
– Такой великолепный талант и у нас здесь!
– Но я устала, устала от бесконечных поездок, устала от хлопающей публики, не скажу, что это неприятно, ты, наверно, такого никогда и не переживал.
– Не переживал…
– Мне нужен был глоток свежего воздуха, мне нужен был отдых. Меня завалили письмами с приглашениями, конечно, не в том объеме, в каком получают актеры, что маячат на экранах, или поп-певцы, этакие балалайки-кривляки, но всё же в достаточном, чтобы мне пришлось отказаться. И я отказывалась. А потом просто покинула сцену. Снималась в кино, порой даже давали первую роль. Но вскоре и это мне приелось… Я вижу, тебе бы очень хотелось меня послушать, – улыбка блеснула в глазах, но тут же потускнела. – Но нет.
– Боишься Питера? – решился я на опасный вопрос, грозящий настроить Кейси против меня.
– С чего бы вдруг? Он добр ко мне. Он помог мне выбраться из депрессии.
– Кейси, я бы очень хотел, чтобы ты спела, у меня есть пианино, не знаю, играешь ли ты?
– Этому учили всех леди в моем роду, – строго заметила Кейси. – Кстати, мой сын выступает в хоре Святого Марка. Не знаю, слышал ли о таком.
– К сожалению, нет.
– Да, конечно, Венский хор намного известней, но мой малыш пока еще не рос до таких высот.
Хм, интересно, а Питер знает, что его будущей жены есть ребенок, или она сообщит ему такую радостную новость уже после медового месяца. То-то будет веселуха.
Кейси встала. Я тут же поднялся с дивана.
– Ты говорил, у тебя есть пианино.
– Да, – я прошел к дальнему углу и откинул покрывало. Нашему взору открылось старинное пианино с вырезанным символом Шотландии на передней стенке.
– Оно принадлежало еще родственникам Дженнифер, – пояснил я. – Моей бывшей супруги.
– А что с ней случилось?
– Она умерла…
– Господи! Примите мои соболезнования.
– Нет-нет, вы не так меня поняли, – я сам опешил от своего заявления. – Я хотел сказать: она умерла для моего сердца и, что с ней сейчас, меня не волнует.
– Это она? – Кейси указала на портрет на стене над пианино, где были изображены мы с Дженни, а посередине Рудди. Такие счастливые, думали, что брак наш продлится вечность, но судьба решила по-своему.
– Хороша, – медленно произнесла леди. – И она играла тебе?
– Да, бывало, часто по ночам в непогоду. Под ее мелодию засыпала наша собака, а потом и я. Она сама стремилась стать композитором, но жизнь сыграла с ней злую шутку, и она забросила это дело. Но те произведения, что она успела сочинить и сыграть здесь, у нас дома, не описать словами…
– Что ты хочешь, чтобы я тебе сыграла? – поинтересовалась Кейси и присела на стульчик.
– На твой выбор, – я облокотился об пианино, держа бокал вина в руке и наблюдая за тем, как искрится в нем свет ламп.
– Может, что-нибудь из репертуара моего сына? Например, «Caresse sur l'Ocean», в переводе «Лаская океан». Согласен?
– Будь по-твоему.
И она начала играть, и песня полилась. Сколько чувств, сколько души она вложила в исполнение. Ради такого действительно стоит тратить деньги на билеты в театры. Да зная я о такой красоте, каждый день слушал бы ее голос. Сесть в кресло, скрестив пальцы, и слушать, слушать. Сердце замирает от каждого ее звука. Будто душа покидает тело. И летит, летит над водой, над океаном, Тихим, Атлантическим, Индийским, а лучше Северно-Ледовитым, где воздух чист и где душа поет. Ты слушаешь песню, а душа летит дальше, летит над океаном красоты и любви. Боже, как прекрасно! Что же ты за прелесть, что за ангел? Но будь ты даже демоном, я бы любил приходить к тебе по песку и наслаждаться твоим пением. Песок и вода ласкали бы наши стопы, а мы бы стояли и смотрели вдаль вслед уходящим кораблям. Лети, душа, лети! Лети над океаном вечности, где время не властно. А я всё продолжал бы слушать и верить, что эта песня никогда не закончится. Твой голос завораживает, твоя игра очищает, а песня, песня заставляет плакать, и я уже не могу остановиться. Слезы текут, и каплей за каплей падают мне на раскрытую ладонь. Не успевая испариться, они наполняют ее. Они превращаются в неведомую птицу, которая, взмахивая крыльями, слетает с пальцев, и рука ловит уже пустой воздух. Но вот птица появляется перед глазами, а может, и не птица. Все расплывчато и загадочно. И что это? Передо мной предстает образ женщины, до боли знакомый. И сердце щемит. Как больно! Я не могу больше смотреть на нее, но образ не хочет покидать меня. Но, моргнув, я вижу, как он начинает расплываться и вскоре исчезает, превратившись в воду и падая на мою ладонь.
Кейси остановилась, задержав пальцы над клавишами, и пустилась снова. О, Кейси, своей игрой ты мучаешь меня, терзаешь мое сердце. Песня зачаровывает, она захватывает мою душу и несет к алтарю. Прости меня за все прегрешения, содеянные мной в этом мире, прости. Молю тебя! И как будто ее голос, мощный, но в тоже время и убийственно прекрасный, вторит моим мольбам. Отпусти ей грехи! Уже не за себя прошу, а за нее, за это божественное создание. И слезы высохли. Но грусть и тоска навалились на меня. Что это со мной?..
Кейси перестала играть. Она закрыла крышку и долго-долго смотрела на меня.
– Кейси, я люблю вас. Я полюбил вас с той самой минуты, как вы вошли сюда. И пускай ваш наряд меня немного смутил, но тот свет, что шел от вас, – он пьянил меня. Кейси, я не проживу без вас и дня. Кейси, будьте моей женой.
– «Но я другому отдана, И буду век ему верна», – процитировала она Татьяну, почти пропела. – Быть может, вы очень чувствующий человек, в отличие от некоторых, но вы слабы, слабы духом. В этом плане Питер гораздо сильнее вас… Простите, я не хотела… Где у вас тут туалет?
– Слева от кухни, – прошептал я и уселся в кресло, ноги меня уже не держали. Чувства любви и совести бушевали во мне и никак не хотели утихнуть. Как мог я осуждать Питера за такую влюбчивость, теперь сам чуть не валяясь у ее ног. Кейси могла сказать мне «да», и всё бы решилось в один миг, но она не сделала этого, не посмела. Вот мы и испытали тебя на преданность будущему мужу. Оказывается, ты не такая уж и плохая, какой представлялась по рассказам Питера. Леди, вы и правда достойны этого звания.
Стерев появившиеся слезы на щеках и смотря куда-то вдаль, на пианино, за которым только что сидела она, я и не заметил, как в гостиную вошли Питер и Диего. Они что-то бурно обсуждали и громко спорили. Надеюсь, они не разбудили Джул. О Боже, я только сейчас вспомнил о ней. Надо будет проведать ее. Как она там, крошка?
– Кейси, что с тобой, ты плохо выглядишь? – послышался голос Питера.
О нет, они столкнулись в коридоре. Что теперь будет?
– Оставь меня в покое, – был ответ.
Неужели из-за меня распадется такая блестящая пара? Она с шикарным голосом и артистическими способностями. Он с расчетливым умом, выдающий всегда своевременные, блестящие и неопровержимые идеи. Какая история! Какая драма! И всё это у меня дома. Мне везет.
– Кейси, тебя Денни обидел? – вдруг спросил Питер. Меня аж всего передернуло.
– Нет, он здесь ни при чем.
– Так, друзья, мы здесь собрались, чтобы обсудить важное дело, – Диего встал между ними. – В конце концов, мы ведь хотим помочь Денни.
– Да, ты прав, – быстро согласился Питер. – Скандал можно оставить на потом.
– Вот как ты теперь заговорил! – воскликнула Кейси и отвесила пощечину. Неважный был звук, негромкий, видимо, Питер успел увернуться, хотя и не полностью.
Сколько нового обо всех нас сегодня открылось. А сколько еще предстояло открыться? Интересно только, как в таком состоянии они собираются трезво мыслить и что-то предпринимать. Я-то уже не готов что-то делать. Завалиться спать и забыться. Слишком многое сегодня произошло.
Погодите, а это еще что такое? Я поднял с пола бумажку. Кажется, отрывок от какой-то карты. Слово «Мерида» было обведено красным фломастером. Город, что ли?
Так, на диване дольше всех сидел Диего. Наверняка он и выронил. Но зачем ему понадобился этот город? Что он нашел в нем? Я положил обрывок в карман и осушил бокал.
– Итак, я звоню инспектору, – заявил Питер. – Денни, напомни, как его зовут?
– Кажется, Оливер Мак-Фарлан, да именно так, – я пошел к лестнице. – Надо проверить Джул, – и скрылся за дверью.
Стараясь не шуметь, я медленно поднимался по ступенькам. Персидский ковер украшал стену по одну сторону лестницы, по другую – тянулись белые, искусно вырезанные перила. Красная дорожка сбегала вниз – эта идея когда-то давно пришла Дженнифер. Она считала себя звездой, поэтому должна была каждое утро спускаться со второго этажа именно по такому ковру, дабы заряжаться энергией на целый день. Ну, у каждого свои прихоти и суеверия. Мне что черная кошка пробежит через дорогу, что человек с пустым ведром встретится, да даже если ни будет ни одной плохой приметы, все равно день будет испорчен. Почему? Потому что я сам – плохая примета, потому что я порчу всем настроение своими желчными статьями, своими дерзкими мыслями. Вот за это, скорее всего, и выгнали, просто выставили за дверь. Что же, посмотрим, как они там, в издательстве, без меня протянут.
– Ты творец своей судьбы…
Я остановился перед дверью спальни. Пальцы дрогнули и застыли у ручки. Что это было? Кто здесь?
– Так веди жизнь свою к свету…
Голос женский, но с каким-то детским оттенком, захватывающий иногда грубые мужские интонации. Как будто слышишь хор, но то ли поет, то ли говорит один человек.
Я потянул ручку вниз.
– Пред огнем расступится тьма…
Совесть? Совесть заговорила? О, парень, ты спятил. Так, надо собраться. Наверно, хмель опять ударил в голову.
– И рухнет мир к твоим ногам…
Спасибо, конечно, за нотацию, но как-то уж очень пессимистично. Видимо, сегодняшние слова матери девочки да еще перебор алкоголя играют со мной злую шутку.
Я тряхнул головой, пошлепал по щекам, ожидая, возобновит ли свою проповедь голос, но всё было тихо. Открыв дверь, я почувствовал, как свежий ветер дунул мне в лицо. Темнота скрывала комнату, однако я сумел различить отброшенное на пол одеяло. Что здесь произошло? Ребенка на кровати не было! А ветер? Господи, окно распахнуто настежь. Я выглянул наружу, но ничего необычного не заметил. Лишь качались ветки деревьев. Я выскочил из спальни и столкнулся с Питером. Он был возбужден так же, как и я.
– Питер! Ее украли!
– Ден, Оливер Мак-Фарлан мертв, убит.
– Что?!
– Что слышал, – Питер ворвался в комнату, включил свет, внимательно исследовал пол и кровать.
Я услышал, как хлопнула дверь, – это Диего выбежал на улицу. Вскоре он оказался под окном.
– Ничего? – Питер высунулся наружу.
– Ничего! – крикнул Диего и с досадой развел руки.
– Я так и знал, – Питер повернулся ко мне и подошедшей Кейси. – Ты уверен, что она не могла сама уйти?
– Сто процентов. Любой бы из нас мог заметить ее, да и вряд ли бы она решила сбежать, наоборот, она искала здесь защиты.
– Да, ты прав, – Питер скрыл зевоту и взглянул на часы. – Пол-одиннадцатого. Я думаю, ее похитили, когда ты был один дома в недееспособном состоянии, иначе бы мы услышали шум или шаги.
– Ты сказал, что Мак-Фарлан убит? – вспомнил я и ужаснулся этой новости.
– Да, мне так сообщили в полиции, – сидя на подоконнике и скрестив руки на груди, Питер размышлял.
– Кто ведет дело убитой? – я выделил последнее слово.
– Теперь какой-то молодой сержант Джерард Томассон. Не могли получше найти.
– Его специально убили, – заключил я, построив в логической последовательности произошедшие за сегодня события.
– Этого следовало ожидать с самого начала, – перебил меня Питер. – Тебя подставили – это очевидно.
– Что ты пугаешь нашего друга? – в проеме появился Диего. – Денни не брал на себя ответственность за этого ребенка, ведь так?
– О чем ты говоришь? – слова Милито заставили меня насторожиться.
– Девочку украли, значит, она кому-то была нужна, а значит, нам не о чем больше беспокоиться. Да, она, конечно, может оказаться в плохих руках, но то дело полиции, а не наше. Значит, ты, Денни, можешь спать спокойно. Считай, что с тебя сняли груз в виде этого ребенка, тебе не надо будет за ней следить, бояться, что с ней что-нибудь случится. Лейтенанта убили, да, печально, но это тоже не наши заботы. Так что расслабься, завтра тебе надо будет подыскать новую работу – неприятная проблема.
– Диего прав, – подтвердила Кейси.
Оп-па, и она с ним за одно!
– Ты слишком устал, тебе требуется крепкий и здоровый сон, – добавила она и, взяв меня под руку, повела к двери.
Через несколько минут мы сидели в гостиной, допивая последнюю бутылку вина. Мы решили еще полчасика поговорить о разных пустяках, а потом – прощаться. Диего пошел разбирать чемоданы в спальню для гостей. Я, Питер и Кейси стояли на улице.
– Всё будет хорошо, – сказала мне леди и одарила улыбкой, но теперь та не была теплой, напротив, какой-то холодной и отталкивающей. – А девочка… – она отвернулась и пошла по дорожке к калитке, в пяти метрах от которой стоял их черный «ламборджини».
– Питер, неужели думаешь, что всё закончилось?
– Не знаю, – он докуривал сигарету. – Ни следов взлома, ни следов борьбы – меня это удивляет. Тебе нужен детектив.
– Может, тот сержант?
– Решай сам, – он бросил окурок и двинулся к машине. – Если что, Диего поможет тебе, – крикнул он через плечо.
Грохот, скрежет, гром. Питера швырнуло на траву. Всё произошло очень быстро, как в страшном сне. Жар прошел по лицу и рукам. Я поднял глаза и увидел, как к небу поднимается огромный клуб черного дыма. Горела машина. Вокруг поднялся шум и гам, лаял выбежавший на улицу Рудди, слышались крики жителей, высунувшихся из домов.
Впереди лежала Кейси, а на ней сломанная калитка. Я подбежал к ней и скинул доски. Слава богу, Кейси была жива и дышала. Лишь лицо было в саже и грязи, а руки слегка опалены. Видимо, калитка спасла ее от взрыва.
– Кейси, ответь!
Она открыла глаза и закашлялась.
– Господи, что это было?
– Кто-то пытался убить тебя, – отряхиваясь, к ней приблизился Питер.
– Или нас, – прошептала леди.
– Все живы? – к нам подбежал Диего. – Я вызвал «скорую». Неплохой взрывчик.
Я помог встать Кейси, Питер придерживал ее за руку.
– Вы в порядке? – к нам подошел грузный мужчина лет сорока пяти. Это был мистер Шефолд, здешний полицейский. Он все время покручивал палкой и присвистывал. Я заметил очки на его носу в толстой оправе. Вчера у него были золотые очки, может, потерял, разбил, может, и украли. Этот Шефолд, как только получал зарплату, всегда бежал в магазин купить что-нибудь жене, а себе он приобретал очки, коллекционировал их и каждый месяц новые одевал. Но в тоже время он просто не следил за своими вещами. Я даже бы не удивился, если бы у него пропала униформа.
– Благодарю, все целы, – отозвался я. И тут меня как током пробило. Я вспомнил диалог с Мартином, который как раз говорил, что этот Шефолд и еще какой-то господин вертелись перед моим домом. Так-так-так, и этот полисмен уже тут как тут. Интересно!
– Это ваша была машина? – полицейский бочком обошел горящий автомобиль и прошагал к нам.
– Да, наша, – ответил Питер. – Эй, Диего, отведи ее в дом, а я пока разберусь, – он аккуратно передал Кейси из рук в руки Диего.
– Надеюсь, она была застрахована? – допрашивал полицейский.
– А вам это так важно? – раздраженно спросил Питер.
– Хе-хе, мистер, вижу, вы не из здешних, – как-то странно засмеялся Шефолд, причмокивая и прихрюкивая, вылитая свинья. – Не знаю, как у вас, но у нас не принято, чтобы машины вот так вот взрывались на дороге.
– Не вижу ничего в этом смешного, – рявкнул Питер.
Пожарные тушили огонь, и когда исчез последний намек на возможное возгорание, они уехали. «Ламборджини» представлял собой жалкое зрелище. Покореженные бока, полностью разнесенная на куски крыша, валяющиеся вокруг стекла и железки.
– Ваши документы, – потребовал Шефолд, быстро показав свое удостоверение и достав блокнот.
Питер вынул из кармана паспорт и водительские права. Полисмен очень долго их изучал в свете непострадавшего фонаря.
– Пройдемте со мной, – наконец сказал он.
– Но почему? – всполошился Питер. – Ведь все документы в порядке.
– Да, они в порядке, только вот… – замялся Шефолд. Я впервые видел его таким. Он всегда выглядел бойким и задиристым, как на работе, так и в выходные, но сейчас откуда-то взявшиеся усталость и бледность проступали на его жирном лице.
– Мистер Шефолд, – я встрял в разговор, – так в чем проблема?
Он вдруг взял меня под локоть и отвел на приличное расстояние, чтобы никто нас не слышал. Он еще некоторое время колебался, поигрывая пальцами по палке и шелестя блокнотом, но потом решился.
– Мистер Райт, я давно вас знаю, как порядочного человека, и пару раз видел вашего гостя, но перед вами стоит не Питер О’Нил.
– Прошу прощения, я вас не понимаю.
– Проблема заключается в том, – он указал на Питера и как бы невзначай огляделся вокруг: не подслушивает ли кто. – Проблема в том, что либо перед вами призрак, либо он вернулся оттуда, откуда еще никто не возвращался, – пот водопадом стекал со лба, и полисмен потянулся за платком.
– Не говорите, пожалуйста, загадками.
– Я недавно просматривал список умерших или убитых за этот месяц, человек тридцать, не более – превосходный показатель, так вот, этот господин, – он снова указал на моего друга, – числится в списке убитых.
– Но это невозможно, – я был ошарашен, но каким чудом пытался держать себя в руках.
– Его тело нашли рядом с взорванной машиной, он как раз шел открывать ее, – возбужденно продолжал полицейский. – Я удивлен не меньше вашего, но подумайте, что мне делать.
– Чепуха! – крикнул я. – Наверняка что-нибудь у вас в участке напутали, а может, район не тот смотрели.
– Помилуйте! Ошибки нет.
– Точно? – уверенность Шефолда заставляла меня сомневаться в моем преждевременном заявлении. – И как этот казус мы должны истолковать?
– И что самое интересное, – полицейский придвинулся ко мне вплотную, что мне пришлось сделать шаг назад, – по архиву взрыв должен был произойти на два часа раньше сегодняшнего. То есть не в одиннадцать, а в девять.
– И в этом самом месте?
– Да, мистер Райт, – он поглядел на меня, словно искал объяснений всему произошедшему или хотя бы поддержку. – С таким поворотом событий мне еще не приходилось сталкиваться.
– Ну и денек выдался, – прошептал я в изнеможении. Глаза слипались, ноги еле держали, тело ломило, башка болела, а еще предстояло распутывать весь этот клубок тайн и загадок. – Так, разбирайтесь сами с господином О’Нилом, он это или не он, – громко заявил я и зашагал к дому, – а я пошел спать.
На пороге меня встретила Кейси. Ее пальцы были смазаны зеленкой и кое-где перевязаны бинтами. На лице виднелась пара ссадин. А в целом состояние у нее было неплохое. На плечи она набросила мою куртку, так как ее куртка не могла ее согреть от наступившего ночного холода. Какая перемена! Только что чуть не изжарилась, простите мой дурной лексикон, то теперь она дрожала от небольшого дуновения ветра.
– Я похожа на волейболистку, – через силу она улыбнулась и показала свою руку. – Как там Питер? – надо отметить, волнение у нее было вполне естественным, она искренне переживала за будущего супруга. Лучше пока не шокировать ее последней новостью.
– Могут завести уголовное дело, – ответил я. – Но надеюсь, все обойдется.
Она промолчала, пристально наблюдая за Питером и Шефолдом.
В гостиной на диване дремал Диего. Когда я проходил мимо, он лишь кивнул головой – «Всё в порядке, можешь спать спокойно», и смачно захрапел. Я поднялся к себе в комнату. Небольшая кровать, два стула, стол для работы, несколько картин вдоль стен и шкаф – вот, что составляло ее скромный интерьер. Переодевшись в ночное, я лег на кровать и потушил свет. Я включил музыкальный центр, поставил «La Diosa Fredda» (всё-таки мне больше нравились заграничные песни, чем наши отечественные), под которую я обычно засыпал после тяжелого дня, и призадумался. Быть может, это был лишь кошмарный сон? И стоит проснуться, и всё вернется на свои места? Я буду сидеть у себя в кабинете, Лиз заниматься цветами, а Фред всё так же дико смеяться. Уж лучше принимать ее коварство и его издевательства, нежели быть безработным. Не будет той девочки, не будет странностей с ее исчезновением. Не будет взрыва машины. Не будет Кейси. Но как же без нее? Да, ладно, Питер рано или поздно познакомил бы нас.
– Я люблю тебя… – но вместо имени Кейси вырвалось, – Дженни!..
– Я тебя тоже… – откуда из глубины души донеслось до меня.
– Кто здесь? – я уселся на кровати, впиваясь во тьму. Но никого не было, должно быть показалось, у меня ведь бурная фантазия, особенно после выпивки.
Я поудобнее лег и заснул.

Глава I
¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯
Увольнение
Дневники. Я не пишу дневники, хотя друзья и уговаривают. Почему? Не знаю. Видимо, хотят больше обо мне узнать, ведь я такой скрытный. Но нет, дневники – не для меня. Моя стихия – это книги не о себе, а о других.
Я перевернул страницу и стал читать дальше. Тут в мой кабинет постучали. Что? Опять? Ну, знаете, мне это порядком надоело! Видите ли, я тут работаю, а ко мне чуть ни свет ни заря начинают врываться.
– Кто там еще? – крикнул я так, что даже перепугался: я не узнал свой голос, какой-то другой он был.
– Привет, мистер, – в комнату вошла Лиз. Она посмотрела на меня из-под своих больших черных очков, которые, казалось, она не снимала, даже когда спала.
– Ну, привет, – бросил я. Хм, а теперь вроде мой голос. Может, я просто не был готов?
Я залпом выпил стакан воды и поставил его на стол.
– Знаете, тут принесли отчет по вашей статье, – произнесла Лиз таким тоном, словно разбиралась в моих статьях. Она вообще, наверно, за жизнь прочла только один-два моих труда, а уже говорит, как знаток. Не люблю таких людей.
– И что же в нем написано? – спросил я.
Меня всегда интересовали мнения критиков, хотя многих считал и называл писаками, которые только зря марают бумагу.
– Ну, там написано, что… – начала было моя секретарша, – словом, вы уволены.
– Как так? – я попытался сохранить хладнокровие. Лиз часто шутила, и если это была очередная ее выходка, то она дорого ей обойдется.
– В этот раз я не шучу, – ответила Лиз, как будто прочитав мои мысли. – Миссис Менсон раскритиковала вашу статью в пух и прах, а Джон Макдак разорвал ее на куски. Не волнуйтесь, не миссис Менсон, а бумагу.
– Лучше бы он разорвал эту чертову бабушку, – прохрипел я и представил себе, как Джон отрывает по кусочку от этой Менсон. Ох, как эта парочка меня достала! А друг другом-то любуются, говорят: «У вас прекрасное произведение!», а мне никогда доброго слова. Хорошо, что слишком плохо не отзывались, а теперь нате, получите. Встречу – убью, вот честно, убью, достали, хуже некуда.
– Редактор зовет вас к себе, – заявила через минуту Лиз, разбирая у меня на столе бумаги и чего-то ища.
– А еще позже сказать не могла? – саркастически отрезал я и поспешно поднялся из черного кресла.
– Как пожелаете, буду говорить позже, – Лиз подняла голову и посмотрела на меня. – Вы же видите, я тоже занята… – и улыбнулась.
– Ладно, проехали, – я махнул рукой и остановился в дверном проеме. Мне так хотелось сейчас взглянуть в чистые карие глаза своей помощницы, но проклятые очки скрывали ее прекрасные очи. Ну, я еще немного поэт…
Я вышел и хлопнул дверью. Пройдя по длинному коридору, я нашел лифт. За всю свою жизнь, которую я убил на этой работе, я никогда не мог найти лифт сразу. Голову свернул бы тому, кто проектировал сие здание. Поднявшись на четыре этажа выше, я оказался вскоре перед железной дверью и долго не решал постучать. Наконец, я это сделал. С другой стороны донесся голос редактора, и я повернул ручку.
Кабинет редактора был просто отвратителен, всюду валялись какие-то коробки, стол был уставлен огромным количеством баночек для ручек, карандашей, линиек, скрепок и другими канцелярскими предметами, на полках – кипы разнообразных книг, а в углу стоял компьютерный стол с ЖК-монитором и белой клавиатурой. И всегда играли песни Милен Фармер. Даже не знаю, за что он так обожал эту певицу; мне больше нравилась группа “Beatles”, особенно их песня “Help!”. И, похоже, сейчас понадобиться помощь мне… Редактор сидел, развалившись, в ядовито-зеленом кресле. При виде меня он положил ноги на стол, даже не сняв свои узконосые отполированные до блеска ботинки, и стал жевать мундштук трубки, набитой табаком, от которого я все время чихал. Я подошел к нему и сделал грозное лицо, как будто говоря, что вы себе позволяете.
– Что вы себе позволяете? – казалось, это произношу я, но на самом деле разговор начал редактор.
– Мистер Джордж Трэйс, а что я себе позволяю? – ответил я вопросом, серьезно не понимая, что от меня требуют.
– Такое писать! – вскричал Джордж и помахал в руках газетой. – Это ж наглость какая!
– Но ведь это ваши люди пропустили мою статью в газеты, – скромно заметил я и уперся кулаками в стол, на поверхности которого лежало толстое стекло.
– Прекратите, мистер Зануда, – заорал редактор и еще пуще замахал газетой. – Мои люди – болваны, идиоты, а вы самый идиот!
Ну, за идиота спасибо, я не обиделся, он всех называл идиотами, когда ему что-то не нравилось, а сегодня под его горячую руку угодил я и я же должен был что-то придумать, пока он не пошел драться. Он так когда-то набил морду одному «наглецу», так того пришлось в больницу везти, а редактору ничего за это не сделали: у него друзья в прокуратуре. А Зануда – это не моя фамилия, Джордж часто меня так называл за статьи, которые он считал скучными, хотя читателям они нравились – за популярность он и не хотел от меня избавляться.
– Так если они такие, то чего вы их держите? – мне очень хотелось подтрунивать сегодня над редактором, и плевать за последствия.
– Потому что остальные – еще большие идиоты! – он переключился на другую тему. – Думаю, мисс Сартен передала вам хорошее известие?
Ха, поиздеваться захотел! Ну, сейчас ты у меня получишь!
– Да, конечно, и спасибо вам. Вы такой добрый.
– Сарказм тебе очень идет, мне нравится. Тебе бы лучше в актеры пойти, чем каракули выводить.
Что? Не, ну конечно, мне казалось, что у меня есть талант и актерства, но слова редактора меня убили. Вот черт! И теперь я должен буду выносить издевательства, когда сам не сумел их сказать. Да, сегодня у меня будет прескверное настроение.
– Можешь идти гулять, – спокойно сказал мистер Трэйс и, отвернувшись от меня, посмотрел в окно.
Я сжал руки в кулаки и покинул комнату. Я направился к Лиз, которая прибирала у меня в кабинете. Я нашел ее, поливающей кактусы. Бросив свое тело в кресло, я начал думать. Что теперь? Куда идти? Искать работу? Но какую? Я не могу жить без книг, но в этом городе я стал слишком знаменит, и чуть ли не каждое издательство знает мое творчество и меня в лицо. Мой стиль изучили, а писать по-другому я не могу. Что делать? И чего это я вдруг вспомнил Чернышевского? Лиз посмотрела на меня и только вздохнула.
– Вот мы и расстаемся, – протянула она и поставила лейку на место, в шкаф.
– Я так это не оставлю! – проскрипел я и стал бить кулаками по подлокотникам.
– А что ты сделаешь? – как будто откуда-то издалека раздался голос Лиз. – Разве что пойдешь и побьешь Джорджа, только тебя-то и посадят, а он на свободе смеяться будет.
Вот это да! Лиз впервые перешла на «ты». Что это с ней? Она всегда всем говорила «вы», с тех пор как получила здесь работу. По-моему, Лиз была единственным человеком в этом дурацком издательстве, кто меня понимал, но это «вы» разделяло нас. А теперь вдруг «ты», или она просто решила меня пожалеть? Я решил не зацикливаться на этом, так как боялся, что Лиз прочтет мои мысли (как это ей умудрялось, я не знаю, а в телепатию я не очень-то верил) и это спугнет ее, оттолкнет от меня.
– Тогда придется просто уходить, – медленно, но верно я подводил черту своей карьеры.
– Придется уходить, – точно эхом, ответила Лиз и с глупым видом встала посреди комнаты с ведром в руках. Меня это рассмешило.
– Жаль, что уборщица заболела, – сказал я, быстро скрыв смех.
– Да, жаль, очень жаль, что твоя гнедая сломала ногу…
– А при чем здесь О’Генри?
– К тому, что ты можешь погибнуть из-за дру… из-за случая, – произнесла Лиз и стала тереть тряпкой окно.
В комнату высунулось морщинистое лицо одного из корректоров и стало нас оглядывать, будто в первый раз в жизни видело. Потом корректор вошел полностью и живо пожал мне руку. Он улыбался и смеялся. Что это гадина задумала? Не уж-то он планирует занять мое место? Не дам!
– Мистер как вас там, босс передает вам, чтобы вы катились отсюда по добру по здорову, – пропел противным голоском корректор и уставил свои маленькие зеленые глазки на Лиз. Только пусть посмеет к ней притронуться! Да что ж сегодня за день такой!
– Фред, уже не терпится посидеть в моем кресле! – мой голос дрожал.
– Фу, какой вы грубый, – ответил Фред и подмигнул Элизабет.
Ну, все! Моли о пощаде, щенок! Сейчас ты у меня получишь. Удар! Крик!.. Не стоило этого делать. Корректор вздрогнул и попятился назад, потом выпрямился и пристально посмотрел мне в глаза: не ожидал он такой дерзости. Видимо, после такой выходки о возвращении можно забыть.
– Проваливай! – грозно произнес Фред и показал пальцем на металлическую дверь. Я подчеркиваю «металлическую», потому что такие двери были только у редактора и у меня, что вызывало огромную зависть у многих сотрудников, и они даже хотели спереть мою. Ну что ж, теперь я это уже не увижу, пускай кто-нибудь другой страдает – да, я жестокий, а что поделаешь? Общество таким воспитало.
– Будь по-твоему, мой дорогой друг, – высокопарно ответил я, чтобы в последний раз показать свое превосходство над этим жалким человечишкой. Фред с досады плюнул в пол и отвернулся: он уже не выдерживал и готов был избить меня, но только желание не опуститься до моего уровня не давало ему это сделать.
Тут заиграла музыка. Мобильник! О, счастье! Наконец-то можно отвлечься.
– Алло? – ответил я.
– Дэн, ты?
– А, Питер, привет, – я подмигнул корректору. – Знаешь, тут меня хотят избить…
– За что же? Опять за идею?
– Да нет, в этот раз похлеще будет.
Фред придвинулся к моему уху и зашептал, чтобы я прекратил весь этот балаган. Ну уж нет, теперь я не отступлюсь. Я все выскажу Питеру, что думаю об этом поганом издательстве и о его работниках. Я почувствовал чью-то руку на своем плече и обернулся: Лиз смотрела на меня из-под очков и явно чего-то ждала. Фред ей улыбнулся и…
– Алло! Дэн! Чего замолчал? – говорил мужской голос из динамика.
– Заткни поганое рыло, – прорычал на ухо корректор.
Все, он довел меня! За блеснувшей мыслью последовал удар. Фред не ожидал такой подлости, за что и поплатился. Он упал спиной на пол и скрючился. Конечно, частично он подыгрывал, чтобы вызвать к себе жалость, и его трюк удался. Лиз, нагнувшись над Фредом, пыталась его успокоить и прикладывала платок к покрасневшей коже. Корректор сумел сесть и прижал ладонь к щеке. Видели бы вы его лицо: такое красное от злобы и досады. О да, мне было сейчас так хорошо, что я чуть было не пустился в пляс, но только печальный взгляд Лиз меня остановил. Неужели она проклинает меня? Неужели… О Боже! Неужели она любит эту собаку? И вот теперь она что-то шепчет Фреду на ухо, а тот тихо посмеивается. Итак, придется принять удар уже мне, но не физический, а душевный, и навсегда расстаться с мечтой быть желанным для той, которую ты любишь.
– Питер, знаешь, – заговорил я в телефон. – Лиз предала меня…
– Дэн, что ты говоришь? – моя помощница вскочила на ноги и схватилась за спинку стула. – В чем это я тебя предала?
– Ты меня слушаешь?
– Да, да, – послышалось из динамика. – И что же она сделала?
– Ну, во-первых, они просто обожают друг друга: Лиз и этот Фред – я тебе о нем рассказывал, помнишь? Во-вторых, она только вчера мне признавалась в вечной любви, а сегодня – вот вам, пожалуйста, уже с другим шашни водит.
– Чего ты от меня хочешь? – взмолилась подружка.
– От тебя ничего не хочу! – заорал я и затопал ногами. – А вот от него, Фреда то бишь, требую, как ее там, сати…сатисфакции проклятой.
Ух ты, подумал я, ситуация прямо-таки как на балу у Лариных: я в роли Ленского, Фред – Онегин, а милая Лиз – Ольга. Да уж. Так, стоять! Если я – Ленский, то, если мне не изменяет память, Евгений убил его… Так, мне это не нравится! Надо исправлять ситуацию, а то не дай бог еще и вправду состоится дуэль, только не на пистолетах, а на кулаках.
– Какой еще такой сати…сатисфакции? Черт, из-за тебя язык запутывается! – взревел корректор. – Ты случайно не перепутал век?
– Алло, Дэн, что у вас там творится? – кричал Питер из телефона. – О какой такой сатисфа…сатисфакции – тьфу ты, не мог попроще слово сказать! – говорите?
В этот момент в дверь постучали. Не дожидаясь приглашения, в кабинет вошел Джек Мартин Уолси, оглядел всех и глубоко вздохнул. Затем он переступил через Фреда, прошел мимо меня и остановился рядом с черным кожаным креслом. Еще раз пробежав глазами по присутствующим, он расположился в кресле, положил ногу на ногу и закурил сигару. Ах, если бы вы только видели его довольное жирное лицо, вечно играющую ухмылку, бегающие туда-сюда глазки – от одного этого вида становилось плохо. Джек Уолси был почитаемым в своих кругах, он был крупным писателем, издал более двухсот книг, среди которых роман «Бегущие во тьме» получил награду, а самому автору была присвоена нобелевская премия в литературе. Такие вот дела. И мне всегда было интересно, что этот великий человек делает в нашем издательстве. Я как-то слышал, что пытаясь избавиться от толпы жаждущих получить автограф, он, не мешкая, сбежал из дому (а все подумали, что он сбежал от своей жены!), купил билет до Абердина и вскоре улетел на самолете. Да только ему не повезло, я имею в виду самолет, Уолси-то еще как повезло. По новостям передавали, что самолет разбился во время спуска в Дайсе из-за какой-то ошибки, но к счастью все выжили. После этого случая поклонники решили оставить в покое писателя – почему, не знаю. Уолси сам рассказывал, что ни один «супостат» не явился к нему и для него до сих пор это остается загадкой. Да, Джек был отличным мужчиной, тем не менее, если не вру, года два назад появилось у него одно увлечение нехорошее. Стал часто заглядывать в разные трактиры и таверны, проводить там дни-ночи напролет, а свои труды забросил и возвращаться к ним не хотел. Словом, запил, братец, ох запил. Думали, что может, что случилось, а он говорит: «Да нет, все хорошо, все просто отлично», и улыбается, только вид у него какой-то нездоровый. А недавно его еле откачали – видать, столько принял, что… ай что и говорить… Вот теперь вернулся к работе, но похмелье из головы ему еще долго выбивать. Странный он немного, ну не понимаю я его. Изменился очень: он и так-то о себе почти ничего не рассказывал, а теперь совсем стал скрытным, как партизан; стал много читать классики, а вскоре вообще начал следить за всеми и все время что-то записывать в свой блокнот с изображением Алладина и его компашки. Хочу отметить этот блокнот. Он один раз попался мне на глаза: лежал, знаете ли, на столе, а хозяин куда-то отошел, ну я и решил посмотреть, что там внутри. Про совесть прошу не напоминать – сам знаю, что поступил тогда плохо. Страсть у меня такая – узнавать… Уже почти открыл, как Уолси вошел в комнату, увидел, что я делаю, вырвал из моих рук блокнот и положил под поверхностное стекло.
– Зачем? – спокойно спросил Джек, а я-то ожидал криков, охов, ахов, может, даже взбучки.
– Что зачем? – ответил я.
– Зачем вам понадобилось брать чужую вещь? Вы что же подумали, что я шпион какой-то? Глупости. Если вам так интересно, то скажу: с помощью этих записей я буду творить чудеса, как…
– Как кто? – перебил я его и нахмурился.
– Как… – он медлил, видимо, попал врасплох. Да, я умею сбивать с мысли. – Как этот джинн на блокноте, – он улыбнулся: ура, нашел ответ.
Чудеса. Какие это чудеса он собрался творить? Неужели он хочет использовать фразы из чужих произведений только с изменениями и на современный манер для написания своего нового романа? Но ведь это тоже какая-никакая кража получается. Ладно, назовем это не кражей, а одолжением. Пускай потом читатели узнают в словах героев самих себя. А разве плохо почувствовать себя героем чьего-то романа, как этого хотел Грушницкий. Ему бы в наше время!
– Ну, будет вам ссориться, господа, – пробасил Джек, возвращая меня к реальности.
– Итак, на чем мы остановились? – поинтересовался я и поглядел на Уолси. Тот затушил сигару в пепельнице и тоже ответил мне взглядом.
– Я слышал, тебя увольняют? – сказал он через некоторое время.
– Уже уволили! – бросил я, мечтая только о том, чтобы меня оставили в покое.
– Печально, печально, – протянул писатель. – Но я надеюсь, вы еще сможете найти работу, ведь вы такой молодой.
– Спасибо, – процедил я, пытаясь понять, к чему он клонит.
– Ты не волнуйся, – начал успокаивать меня Фред, поднявшись с пола и ехидно улыбнувшись. – С кем не бывает? Джек прав, ты переживешь увольнение, и все будет в порядке.
– Вы что издеваетесь? – вскричал я и осекся, так как в кабинет вошел Джордж. Он кивком поприветствовал Джека и подмигнул Лиз. О Боже! И эта собака ухлестывает за ней! Но вы только посмотрите: Лиз ответила ему тем же! Мир сошел с ума! Лиз, как ты могла?! Я бы тебе все простил, если бы ты была не равнодушна к Фреду, но к Джорджу – это уже слишком. Неужели ради денег? А ведь ты не такая, ты же никогда не согласишься дружить с этой мерзостью? Или я ошибся? Ошибался всю жизнь?.. Все предали меня! Чертово издательство!
– Слушай, парень, я, кажется, тебе сказал?– редактор повернулся ко мне и выдержал паузу. – Пошел отсюда! И больше не возвращайся!
– И не вернусь! Нужны вы мне, жалкое отродье! – парировал я и выскочил из кабинета.
– Да как он смеет! – только и услышал я за спиной да еще безумный хохот корректора.
Прекрасно, просто прекрасно, назад пути точно нет. Ха, а когда я впервые пришел устраиваться в издательство, все представлялись такими милыми, что аж дурно становится теперь. Особенно когда вспомнишь Фреда. Стоит он так в коридорчике и разговаривает по телефону. Я прохожу мимо, ищу свой кабинет. Он, заметив меня, тут же прервал разговор и подскочил ко мне, чуть не сшиб. «Вам помочь?» – спрашивает он, уж натянул противную ухмылку. «Да, пожалуйста, я ищу свой кабинет», – отвечаю я и тоже улыбаюсь, да только улыбаюсь чисто, без всякой наигранности. Дураком я был, ужасно. Хотя дураком – это я, конечно, хватил. По молодости лет не понимал я, что значит носить маску на лице, которая бы скрывала ваши чувства, ваши нехорошие задумки, изображала честность и доброту. Спустя годы я научился сам одевать ее в необходимые моменты, а снимать, приходя к себе домой. Оказалось, что и Лиз меня дурачила. Эх, милая Лиз, а я так верил в тебя, верил, что ты-то будешь честной со мной, но и тут был промах. Как все противно. Ладно, пусть это остается на ее совести. Друзьями мы никогда не были, надо признаться. Всего лишь хорошими знакомыми… Были – так лучше сказать, потому что я собираюсь разорвать с ней любые отношения. Пусть бросается мне на шею, пусть умоляет ее простить, пусть говорит, что пожалела Фреда из-за сострадания. Хм, ну таким словам еще можно поверить, но вот подмигивание Джорджу не прощу. Или у Лиз такая манера встречи со всеми начальниками, не знаю. Тьфу ты! Лиз – загадка, и этим все сказано. Прямо, как Джек. Тот говорит загадками, а эта творит загадки. Хорошая бы пара сложилась, но, по-моему, они даже друг друга не замечают.
Так, рассуждая о том о сем, я и не заметил, как дошел до дома и едва-едва не врезался во входную дверь. Я взглянул на часы: те показывали без пяти четыре. Ну что же, скоро вечер… Да, вечер, а что вечер-то? Ничего хорошего он не сулил. Что-то у меня мысли никак не могли собраться в кучку.
Собачий лай раздался за моей спиной. Обернувшись, я чуть не был снесен колли.
– О, Рудди, милый Рудди. Проспал ты хозяина, проспал, – я погладил пса по голове и дал себя лизнуть в руку.
Руд, или, как я любил его называть, Рудди, был подарен мне Дженнифер, еще тогда будучи моей подругой и спутницей жизни, на мое двадцатидвухлетие, и вот уже как четыре с половиной года он живет со мной. Он – обыкновенный пес, ничем не отличающийся от других псов, разве что один раз стащил батон докторской колбасы, когда я говорил по телефону, и в другой – тяпнул за ногу почтальона, заглянувшего ко мне на участок во время завтрака Рудди (а говорят, колли добрые создания). За колбасу я, конечно, отругал его, после чего на следующий день колли принес мне откуда-то сырокопченую колбасу: видимо, докторскую он не сумел найти. А перед почтальоном он наотрез отказался извиняться, только фыркнул и отправился недовольной походкой к себе в конуру. Я был возмущен поведением своего пса, а почтальон Фрэнк просто был в бешенстве. Дженнифер, услышав нас, подошла с лопатой наперевес и заявила, что, если кто-то тронет Руда, будет иметь дело с ней. Ну, я тут же согласился с супругой и мягко попросил Фрэнка забыть тот казус с нападением и идти дальше по делам. Вы бы видели почтальона! Он сжал кулаки, весь запыхтел, как паровоз, и, силясь не сорваться на крик, иначе бы ему всю неделю пришлось бы хрипеть, чего он никак не хотел, сказал, что сообщит в полицию. Дженнифер погрозила лопатой и сделала движение, будто сейчас нанесет удар. Фрэнк заорал: «Что вы себе позволяете?!», но осекся, так как мой пес уже стоял перед ним и рычал. Почтальон поспешно ретировался, а Руд еще долго лежал у калитки и скалил зубы от удовольствия.
У калитки стоял молодой человек в красной кепке и с мобильником в руках и махал мне рукой. Кивком головы я пригласил его к себе, и он зашел на мой участок.
– Добрый вечер, мистер Райт, – поздоровался он и пожал мне руку.
– Добрый, – ответил я. – Ну как, мой Руд не очень бушевал сегодня?
– Да что вы, тих был, как кролик, – усмехнулся парень. – Все в порядке.
– Это хорошо, что все в порядке, – я отпер дверь, и колли вбежал внутрь. – Спасибо.
– Да не за что, мистер Райт.
– Хочешь чего-нибудь выпить? – предложил я и вошел в прихожую. Переобулся, снял куртку и бросил на тумбу.
– Вы же знаете, что я не пью.
– А ну да, ну да, извини, это я так, по привычке.
– Ну, я пойду тогда, – сказал парень и повернулся ко мне спиной.
– Да, конечно, иди. Да, и еще, можешь завтра с утра не приходить, я буду целый день.
– Выходной дали? – спросил парень через плечо.
– Ну, типа того, всё – иди.
– До свидания. Кстати, чуть не забыл, хотел сказать, что где-то час тому назад вокруг вашего участка крутился какой-то гражданин в сером костюме, как будто кого-то ждал.
– Продолжай.
– Минут через пять появился полицейский, мистер Шефолд. Они переговорили, а затем разошлись. Мужчина пошел в одну сторону, – он махнул рукой, – туда к почте, а полисмен вернулся к своей повседневной работе.
– И что же тебя удивило?
– Что они стояли напротив вашего дома.
– А что же они имеют права там стоять? – усмехнулся я.
– Да, конечно, имеют.
– Ладно, ступай, – я решил не думать о поведанном мне событии, и так дел по горло.
– Еще раз до свидания, мистер Райт.
– Пока, пока.
Я закрыл дверь и выдохнул. Как же тяжело иногда бывает выпроводить из дома помощников. Этот парень, Мартин Стэнли, считался задирой и хулиганом, часто был зачинщиком драк, и даже если где-то произошла драка без его участия, первым делом полицию направляли к нему разобраться, что собственно произошло. Мартина достали такие подставы, и он решился в конце концов стать пай-мальчиком, дабы сменить свой «имидж». Он понимал, что если станет вдруг добрым и послушным, все в округе подумают, что он сошел с ума, поэтому он придумал рассказать, что меняет «имидж» и хочет влиться в доверие граждан, а затем устроить такое шоу, которое не забудут никогда. Конечно, насчет шоу он сообщил только своим дружкам, и те его еще больше зауважали. Но уже больше полугода он делал из себя хорошего паренька, и дружкам это начало не нравиться. Они устроили ему темную около полуночи, а я как раз возвращался в это время от гостей и тогда что-то дернуло меня пойти более длинной дорогой. Ну, я и наткнулся на разборку. Фонарь был разбит, и меня никто не узнал в темноте. Я крикнул, что у меня третий дан по каратэ, и невдалеке залаяла собака, – избиение тут же прекратилось. Можно сказать, что таким образом я спас жизнь Мартину. За ту случайную услугу парень теперь помогает мне: он гуляет с моим колли, и, кажется, они подружились, но как бы весело они не проводили время, пес все равно всегда верен только мне и с нетерпением ждет моего возвращения.
Пройдя в большую гостиную, я плюхнулся на мягкий диван с черными подушками у подлокотников и включил телевизор. Показывали какой-то очередной сериал про жизнь и разбитую любовь, опять женщина бросилась на шею мужчине с мольбами не покидать ее и оставить хоть какую-нибудь надежду на счастливое будущее. М-да, что-то эта сцена мне напоминает. Кажется, такой же расклад был, когда я прощался с Дженнифер. А ведь это она добилась ссоры, из которой, кстати, вышла проигравшей. Мы расстались, она ушла со слезами к другому, которого, как оказалось, любила уже несколько месяцев, но никак не могла разорвать отношения со мной. Но она сделала тот шаг, правильный или неправильный, не знаю, не мне решать. Однако типа она выбрала, конечно, не из лучших. Где только откопала такого?! Мне аж противно становилось, когда вот моя Дженнифер стояла рядом с ним и держала его толстую руку. Он чем-то был схож с Фредом, только во много раз противнее. Фред наравне с ним казался просто душкой. Эх, Дженнифер, ты сама захотела этого, пускай и остается выбор на твоей совести. Слава богу, я не был к этому причастен. Но однажды она вернулась ко мне, говорила, как обожглась, как ошиблась, и умоляла простить ее и дать шанс хотя бы подружиться. Я незлопамятен, поэтому простил, а на следующий день Дженнифер уехала. Куда? Зачем? Ответов никто не мог мне дать. Такие вот дела…
Я пошел приготовить еду, как в дверь постучали и, не дожидаясь приглашения, вошел Питер. Стройный, гордый, всегда смотрящий на всех свысока и считающий себя гением, он медленно миновал прихожую, провел рукой по спинке дивана и заглянул на кухню. Я заметил его, когда он уже открывал входную дверь, так как в этот момент повернулся в сторону гостиной и увидел его отражение в зеркале, висевшее на стене специально для того, чтобы следить за гостями, когда готовишь еду.
Питер окончил Оксфордский университет, ездил по миру в попытке найти то, что ему покажется интересным, и остановился в Мадриде. Там мы и познакомились: в честь высокопоставленного лица давали банкет, на котором присутствовали и Питер и я. Разговорившись с одним журналистом о своей предстоящей статье, я заметил, что Питер, стоя рядом и попивая вино, внимательно слушает меня.
– Вы думаете, ваша идея покорит сердца людей? – спросил журналист. – А не слишком ли опрометчиво давать броские заголовки? По-моему, сейчас надо сидеть ниже травы и не высовываться?
– Ну, если вы решили собрать немного конопли, а затем написать о своем подвиге в газете, то вы правы, – вставил Питер.
– Мне кажется, ваши шутки здесь неуместны, – недовольно ответил журналист. – Мы говорим с господином Райтом о его работе, а вы лезете не в свое дело.
– Если дело касается травы, то это – мое дело, – Питер захохотал, а несчастный журналист весь покраснел, схватил с подноса бокал с вином, но так и не решился выплеснуть его на обидчика. Просто залпом выпил и отошел в сторону.
Я был несколько смущен поведением Питера и тоже хотел уйти, но Питер взял меня за локоть и, улыбаясь, сказал:
– Куда же вы бежите? Не бойтесь, я не какой-нибудь наркоман, если вы так подумали. Просто сейчас я изучаю разные виды трав и остановился на конопле.
– Могли бы так и не шутить, – ответил я, притворяясь, что злюсь.
– С этим, – он указал на журналиста, прячущегося в толпе, – можно обращаться как угодно. Он последний негодяй, продаст чужую идею за свою, поэтому будьте с ним поосторожней.
– Так уж вы хорошо разбираетесь в людях? – я попытался защитить журналиста.
– Я просто знаю его, вот и всё, – Питер уже не улыбался, он был спокоен. – Но вот вас я уже разгадал, господин Райт, – он посмотрел мне прямо в глаза.
– Да? – удивился я. – И что же вы такое разгадали?
– Вам честно сказать? – Питер отпил вина.
– Ну, не тяните.
– Вы – лопух.
– Ну, знаете!
– И будьте самим собой. Одно дело – играть жизнью, другое – играть в жизни. Первое вы не умеете, а второе – плохо получается.
Я был поражен.
– Выпьем по стаканчику? – предложил Питер. – Эй, официант. Принесите еще два бокала красного вина.
Что было потом, я помню расплывчато. Помню, что наш разговор зашел далеко: я чуть ли не всю автобиографию составил Питеру, а он только и ответил, что на днях переедет в Абердин. Словом, как-то подружились. Питер был гурманом и замечательным поваром, он всегда предавал пище какую-то возвышенность, одухотворенность, если так можно выразиться. Поесть для него означало не просто набить себе брюхо, поесть значило получить удовольствие, зарядиться энергией и ощущать внутреннее тепло на протяжении всего дня. Но сам он ел немного, хотя и часто. Вообще он вел правильный образ жизни, или старался вести. Каждое утро он бегал вдоль улиц, по пути слушая музыку или разговаривая с одним из своих клиентов. Он устроился работать в бюро путешествий и благодаря своей элегантности и скромности получил повышение уже через несколько месяцев. Как поговаривали, директор компании была не равнодушна к нему, что и послужило причиной такой удачной карьеры. Питер же отрицал сии заявления и утверждал, что добился всего честным трудом. А позже состоялась свадьба, и заметьте, Питер потратил ни пенни. Директор была по уши влюблена в него, даже завещала ему свое дело. И через пять недель она была найдена задушенной в постели. Питер в это время был в отъезде, так что ему крайне повезло, и судебное дело принесло ему только небольшое раздражение, а похороны – потеря некоторой суммы денег. Я не хочу сказать, что Питер был скуп, вовсе нет. Из поколения в поколение наследство переходило от отца к сыну, и Питер, заполучив состояние в свои руки, уже хотел пустить его на ветер, потому что он путешествовал по миру и разочаровался найти подходящую работу, но не посмел. В завещании отец писал, что откажется от своего сына, если тот разорится, а уважение и любовь отца Питер очень ценил. И Питер с миллионом в одной руке и компанией в другой зажил просто прекрасно, даже завидно. Единственное, что он сделал против воли отца, – сменил фамилию с Пэркинсонов на О’Нил. Он не хотел выглядеть аристократом, так как каждая девушка, узнавая, кем он был на самом деле, пыталась добиться от него руки и сердца, что ему страшно очертело. Он собирался продать даже родовой дом, но после нашего разговора переменил решение и оставил дом на дворецкого. Он купил дом и скрыл свое прошлое. Конечно, он мог выбрать любой другой город, но объяснил свой выбор тем, что в Абердине живет его знакомая и попытается завести с ней кое-какие отношения. И если все получится, то они уедут подальше от высшего общества. А пока надо было отдохнуть и набраться сил.
С двумя чашками кофе я вышел в гостиную и поставил их на стеклянный столик. Питер схватил одну и начал медленно пить. Он всегда был резок в движениях и словах, шутки, как вы могли уже убедиться, были понятны только ему и часто расстраивали окружающих. Он был немногословен, но всегда прямолинеен; он не скрывал того, что думал, и говорил все на чистоту, даже если это могло навредить ему или тем более его друзьям. И при всем при том его честность давала какое-то превосходство над остальными, он умел завораживать, переманивал нужного ему собеседника на свою сторону, а ненужному наносил острый удар словом, естественно. Оружие он не уважал и считал любое применение насилия слабостью человека. Драться он умел и еще как умел! Вот сейчас, держа чашку одной рукой, другой он мог бы спокойно уложить меня на лопатки. Но драку, как и оружие, он не любил и говорил, что применять их можно только в крайних случаях: для самозащиты. И все равно надо до конца пытаться найти выход из непростых ситуаций не кулаками, а разговором. Короче, Питер резал не ножом, а словом. Силен, брат!
– Как дела? – спросил я и устроился на диване. Мой колли лежал в кресле, положив голову на подлокотник, и пытался заснуть, но голоса из телика мешали ему.
– Ты ждешь перемен? – ответил Питер вопросом на вопрос. Еще одна из манер его речи, если, по его мнению, разговор становился скучным, и он хотел таким образом сделать его более увлекательным и живым.
– Ничего я не жду, – я выключил звук телевизора и тупо уставился в экран. – Меня уволили.
– И ты пьешь кофе! Парень, да ты рад, а притворяешься грустным.
– Босс, чтоб его, сегодня мне прямо так и сказал, что я актер, – я сделал жалкий смешок, – и уволил.
– С кем не бывает…
– Питер, твою мать!
– Да? – он сел на край дивана и поставил чашку на стол.
– Ты повторяешь слова этого мерзавца Фреда, – внутри себя я успокаивал себя, но крик так и вырывался из меня, еще чуть-чуть и меня не остановить.
– Да ладно тебе, какой же он мерзавец? – Питер положил ногу на ногу, а локтем уперся в спинку дивана.
– Самый последний, – я отпил немного кофе.
– Разве? По-моему, мерзавец – это ты. Ведь ты увел у него девушку.
– Кого? Лиз? Ты что рехнулся?
– Рехнулся ты, так как это ты решил присвоить себе Элизабет, – Питер как будто нарочно подливал масло в огонь, а огонь готов был разразиться такой, что мало не показалось бы.
– Я ее не присваивал!
– А что же ты делал?
– После Дженнифер, ну, я искал себе…
– Взамен Дженнифер? Как ты мог!
– Это Лиз предложила встречаться, ну а я согласился.
– Ты не переводи стрелки. И ты согласился? Ты предал Дженнифер! А еще заявлял, что это тебя предали. Не в моем стиле резко менять тему, но вот что я тебе скажу. Друг мой, в своем увольнении виноват только ты сам. Ты не придерживался правил издательства, за что и поплатился.
– Но ведь это…
– Никаких «но», – твердо сказал Питер. – Ты знал, что будет тебе за статью, и все равно решил напечатать ее.
– Питер, по-моему…
– По-моему, я прав, не так ли?
– Эээ… – протянул я. Да, Питер был прав и он снова праздновал победу, но сдаваться я не хотел. Надо было хоть что-нибудь придумать, я не мог признать своего поражения. – Они пропускали в газеты статьи и похлеще, – ответил я через несколько секунд. – И мне ничего не было.
– Просто раньше ты забивал в их ворота, ты показывал, кто здесь, хе-хе, лидер, а теперь вот – промах, – Питер махнул рукой. – Ну как он мог промахнуться! – вскрикнул он и закрыл лицо руками.
– Да, как я мог, – повторил я и почувствовал горький привкус во рту. И только сейчас я заметил, что сериал давно закончился и теперь идет футбольный матч, как раз играет наша команда, из Абердина то бишь, против Селтика. – Господи, Питер! – вскричал я. – И как долго ты смотрел футбол?
– Почти начиная с нашего разговора. А что, нельзя? – усмехнулся Питер. – Короче, ты меня понял?
Я кивнул.
– Вот и прекрасно. Поставь жирную точку и переверни страницу.
– Но ведь так нельзя: начать все заново? Думаешь, что смогу?
– Я ничего не думаю, я лишь констатирую факты.
– Тоже мне, умник нашелся.
– Ден.
– Да, Питер? Тебе что-то не нравится?
– Н-да, – шепотом произнес он. – Сложный у тебя характер, тяжелый.
– Какой есть…
– Упрямый ты, вот что, – Питер поднялся с дивана и застегнул пуговицы на рукавах. – Ладно, я пойду, а ты посиди, подумай.
– Это над чем же?
– Глупыш ты, не хочешь принять реалии жизни.
– А, может, и правда не хочу, – я встал. – Понимаешь, достали меня эти реалии? Понимаешь, вот где они у меня уже сидят, – я схватил руками за горло и изобразил задыхающегося.
– Да я-то все понимаю, давно уже все понял, – Питер стоял в дверном проеме, прислонившись спиной к косяку. – Ох, актер, когда-нибудь доиграешься, – и он вышел.
Ощущаешь себя каким-то дурнем. Такое чувство, как будто тебе дали пощечину, а ответить ты не смог, только плюй в пол от негодования и злобы. Ну, что за кошмарный день сегодня! С работы выгнали; девушку, которую, кстати, я не присваивал, прямо-таки отобрали на глазах; друг оставил неприятный осадок в душе… Стоишь на краю пропасти, – за спиной весь жуткий мир, – и решаешь: шагнуть вперед или остаться на месте. И только две вещи держат тебя: первая – инстинкт к самосохранению (извините, но броситься в пропасть по своей воле я никогда бы не смог), и вторая – писательский труд, книги и читатели, которые ждут их выхода. Ха, тоже придумал! Да какие книги тебя останавливают, несуществующие…пока… Я еще ни одной не написал, а говорю о них, как будто они продаются огромными тиражами, ну, или будут продаваться. Читателей тоже жалко, может, они верят в меня? И попрошу не намекать на манию величия. Я не такой, каким кажусь на самом деле. Просто ношу на лице маску лжи, а сниму – буду выглядеть полнейшим истериком и чего доброго сумасшедшим. Вон, попробовал сейчас говорить открыто с Питером, и что вышло? Какие-то глупые выкрики из глубины, противоречивость так и била, не мог принять, нет, скорее не хотел понять и принять эти чертовы реалии жизни. Ну кому нужна такая жизнь, уж точно никому, а мне и подавно. Лучше снова спрячусь за маской, а то выходит как-то тоскливо и неприятно.
Сходив на кухню и налив себе немного красного вина, я сел в кресло, стоявшее напротив такого же вида кресла, в котором мирно посапывал мой Рудди. Я решил посмотреть телик и ужаснулся. Матч закончился не в пользу Абердина, и я готов был накричать на наших футболистов за их тупую игру и лучше бы я вышел на поле играть, чем они. Тем не менее, кричать я не стал, а лишь проговорил это про себя.
Часы пробили пять. Как же быстро пролетело время. Неужели мы с Питером общались целый час? Не может быть.
Да, день выдался на редкость скучным и, как говорит молодежь, отстойным. Прикольное слово, вот точно выражает описание сегодняшнего дня. Я зевнул и медленно отпил. Работу я сегодня не хотел искать, боясь, что кому-нибудь нагрублю и все только сделаю хуже. Отложив дальнейшие планы на завтра, я расслабился и прикрыл глаза, впадая в дремоту.
Тук-тук. Видимо, в моей голове уже стучит. Схожу потихоньку с ума. Тук-тук. Что за? Я открыл глаза и покрутил в руках бокал, обдумывая, что за стук я слышу: на самом деле он или мне только кажется (муза ко мне стучится, что ли, вдохновение моих фантазий). Но стук повторился, на этот раз яснее и настойчивее. Стучали в дверь, причем в дверь моего дома. Ну кто еще приперся, когда я отдыхаю? Поборов лень, я поднялся из кресла и пошел в прихожую. Отперев дверь, я потянулся к ручке, как вдруг дверь резко распахнулась, чуть не оторвав мою руку. На пороге стояла прелестная девочка лет восьми-девяти в красной кофте с капюшоном и шикарной черной юбочке до колен, белых носочках и черных туфельках. Но все это было одето с какой-то спешностью, неряшливостью, хотя стоило отметить, что одежда выглядела совсем новой, как будто каждый предмет одежды был только что куплен. Сделанный мною вывод меня удивил и вместе с тем заставил забеспокоиться.
Ребенок улыбнулся и протянул руку.
– Привет, – сказала девочка и уставилась на меня своими большими зелеными глазками, словно изучала.
– Пр-ривет, – поздоровался я и почесал затылок. – Ты кто такая будешь?
– Моя мама тебе все расскажет, – ответила девочка и, подпрыгивая, побежала внутрь комнаты.
– Я, конечно, рад, что ты пришла, но… – промямлил я в изумлении. – Так, стоять!
Я, конечно, люблю принимать гостей, но это переходит все грани разумного. У меня все-таки не проходной двор, и я требую, чтобы меня уважали. Боже, кому я это говорю? Точно крыша поехала.
– Ну и вид у тебя, тебе бы выспаться надо, – сказал мне внутренний голос. – Тем более вон еще вино хлещешь, алкаш несчастный.
– Я попрошу так со мной не разговаривать! – ответил я.
– Сам довел себя до такого состояния, а еще просишь, чтобы тебе это не говорили в лицо. Кто же, кроме меня, тебе правду скажет, дорогой?
– Вашу бы правду… – начал я и показал неприличный жест.
– И это при ребенке, – возмутился голос. – Чему тебя только в школе учили? Ах, ну да, ты же у нас в школе не учился. Гением себя нарекал.
– Слушай, совесть, а ну заткнись.
– Какая я тебе совесть, мать честная!
Прицельный удар по щеке заставил меня машинально увернуться, но не тут-то было. Удар в поддых – и вот я уже валяюсь на полу. Звук захлопывающейся двери, крик девочки, цыканье, а над ухом знакомый женский голос что-то говорит. Кто-то глядит по голове – приятно. Мне помогли подняться на ноги и отвели в комнату. Усадили в кресло и всучили стакан.
– Пей! – приказали и заставили пить какую-то жидкость. Вода, блеснуло в мыслях, только со странным привкусом.
Я потер лицо рукой, чтобы придти в себя и осмотреться. Прямо передо мной, нагнувшись, стояла женщина лет тридцати в очках и следила за тем, чтобы я случайно не выронил стакан. Она носила серый пиджак, из-под которого виднелась белая блузка. На шее висело ожерелье, добавляющее лицу какую-то утонченность и прелесть. Волосы заплетены в косу и собраны на затылке – этакий нимб, только не золотой, а черный, но все равно блистающий. Глаза – два нефрита – так и наблюдали за мной.
– Вы кто? – спросил я и осторожно отстранил ее руку, которую она прикладывала к моему лбу.
– О, Господи, Дэн, разве ты не помнишь меня? – негодующе бросила женщина и присела на край дивана.
– Не припоминаю, а я должен помнить вас? – все происходящее мне очень не нравилось, но нужно было действовать аккуратно.
– Я – Дженнифер.
– Дженнифер, – прошептал я, не веря ее словам. – Дженнифер!
– Не путай меня с Дженнифер Кэдроул, своей супругой.
– Дженнифер, – повторил я, от этого имени мне становилось тепло внутри, но передо мной была другая Дженнифер. Кто же она?
– Я Дженнифер Митчелл, – объяснила женщина. – Вспомни, в детстве я была твоей лучшей подругой, но потом нам пришлось расстаться, так как родители подыскали себе новый дом в пригороде Лондона и мы переехали. Вспомни, черт возьми!
– Кажется, я припоминаю, – соврал я. Голова наотрез не хотела работать, а надо было как-то выкручиваться и попытаться все-таки понять, с кем имеешь дело. Не каждый же день к тебе врываются незнакомцы и приводят тебя в чувство. Хоть на этом спасибо. Могли и просто обокрасть и смыться: я же в каком состоянии, ничего бы и не заметил. Черт, что за жизнь! Пить вредно, действительно, вредно, особенно такому, как мне.
– Так, ладно, видимо, до тебя долго будет доходить, но ты должен выслушать, а там уже дальше сам решай, что делать, – женщина подозвала к себе девочку и усадила на колени.
– Ну, хорошо, говорите.
– Я должна оставить на тебя свою дочь, – прямо заявила она. Шутка? Нет, вид серьезный и напряженный; она все время поглядывала то на дверь, то на окно.
– Я, конечно, люблю детей… – пальцы судорожно то сжимали, то разжимали подлокотник кресла. Может, любую другую информацию я воспринял бы и остался в том же состоянии, но теперь хмель как рукой сняло, и голова от выпивки больше не болела. Надо будет сказать спасибо. Тем не менее, ее слова меня испугали. С чего бы ей оставлять дочь на незнакомого человека? Может быть, она меня и знала, только вот я ее ни разу не встречал. Странно все это.
Страх промелькнул в ее глазах. Она чего-то боялась, но чего? Неужто самого худшего?
– Иначе ее убьют, – как бы в подтверждение моих домыслов добавила Дженнифер и выжидающе посмотрела на меня.
Так, прекрасно. Только этого еще не хватало. Послушайте! Я не какой-нибудь герой из всяких там боевиков и детективов, я не собираюсь рисковать своей жизнью ради спасения человечества, ради спасения чужих жизней, даже ради этой девочки. А может, я сплю. Я незаметно ущипнул себя. Черт, это не сон! Я готов был заорать, но сдержался. Итак, надо было собраться мыслями и осознать ее слова. Они не просто пугали меня, они как бы вдавили меня в землю, растоптали, уничтожили. Я не хочу и не буду помогать. Еще одно маленькое приключение в жизни. Кажется, оно готово перерасти в очень большое приключенище. Прекрасно! Интересно, сколько еще раз мне придется произнести это слово. Действовать, надо действовать, иначе…
– Я должен вам верить? Я звоню в полицию!
– Придется поверить, а звонить в полицию необязательно, даже нежелательно.
– Вы так думаете? – съязвил я.
– Да, – какая-то сила ощущалась в этой женщине. Эта Дженнифер не боялась меня. – Иначе тебя тоже убьют.
– Что вы себе позволяете? Что за ультиматумы вы ставите? Я обыкновенный человек, а вы приводите ко мне вашу дочь и буквально вынуждаете меня принять ее, в противном случае мне грозит опасность. Вы угрожаете? Но что я вам такого сделал?
– Парень, я скажу проще: просто ты влип в историю. Выбор был случаен, – женщина поцеловала девочку на прощанье, поднялась с дивана и выбежала из дома. Я рванул за ней, но когда оказался на улице, Дженнифер уже не было. Только один автомобиль, кажись, красное «Феррари», в конце улицы завернул за угол и исчез. Номер я не разглядел, пригодился бы он мне, не знаю. Женщину уже ждали, и вот она укатила куда-то…
Уставший и разбитый, я протопал в гостиную и плюхнулся в кресло. Дело было запутанным, а вернее непонятным. Черт! Что за фигня?! У меня выше крыши дел, а тут еще подсовывают какого-то ребенка. С какой стати? Почему мне? Ха, излюбленные вопросы будущих героев, которые еще и не ожидают, что их ждет впереди. Н-да, во истину я стал героем чьего-то романа. Но то книги, а это – реальность. Ну, зачем мне все это?
Девочка подошла ко мне и потянула за рукав.
– Ты не грусти, – сказала она. – Все будет хорошо. Так надо.
Так надо? И это мне говорит ребенок. Да, она, наверно, намного больше моего знает, что да как. Только ли вот расскажет она мне? Надо будет расспросить. Завтра. Сегодня я уже не все в силах что-либо соображать.
– Слушай, а тебя случайно не Дженнифер зовут? – выпалил я, щурясь.
– Не-ет, – покраснев, ответила девчушка. – Я Джул.
– Джулия?
– Джульетта.
– Красивое имя, как и ты сама.
– Спасибо, – Джул села напротив в кресло и сложила руки на груди. – Мама говорила, ты добрый.
– Ну, она не обманула тебя, – я еле подбирал слова, с этой девочкой мне было тяжело общаться. Я должен был стать ее защитником, и все время думал об этом, только мысли о потенциальном героизме никак не укладывались в голове. Я все еще не мог поверить в произошедшее, при всем при том мне надо было уже подумать, от кого, какими способами и зачем вообще я буду защищать эту девочку. Кем она мне приходилась? Никем. Дженнифер Митчелл, если это было ее настоящим именем, тоже была мне незнакома. Но она знала имя моей бывшей супруги, однако фамилию она почему-то назвала не мою и не девичью. Кэдроул – фамилия парня, Конрад Кэдроул, который ухаживал за Дженнифер до того, как в ее жизни появился я и до того, как он разбился на гидроскутере, на полной скорости влетев в скалу.
– Ты не голодна? – спросил я и поглядел на часы: уже восемь.
– А что у тебя есть? – ничуть не стесняясь, поинтересовалась Джул.
– Ну, хочешь, я приготовлю яичницу с беконом? На большее мне фантазия не позволяет, – и я поплелся на кухню. – А ты пока телик посмотри, только не разбуди Рудди.
– А это кто?
– Мой колли.
Я бросил взгляд на кресло, но оно пустовало. Куда делся мой пес? Хм, может, ушел спать в другое место, подальше от шума и суеты? Он у меня умный малый.
Единственными местами, в которых я любил проводить время, были гостиная, где часто собиралась дружная компания, и кухня, где я мог отдохнуть. Когда я жил один, здесь был такой ужас, который трудно себе представить. На столе вечно валялись кухонные приборы, среди которых не всегда можно было найти нужный тебе предмет. Множество банок было без этикеток, и по запаху и по вкусу каждый раз я угадывал, что в каждой из них могло храниться, а времени подписать их у меня не было. На полках тоже творился хаос: посуда лежала как попало, в чашках иногда можно было найти лекарства, тарелки были не домыты, и, конечно, запашок был тот еще. «Какой кошмар!» – воскликнула Дженнифер, впервые посетив мой дом. И став моей женой, она сразу же навела на кухне порядок, а потом и во всем доме. Конечно, первые дни я с трудом отыскивал необходимые мне вещи, ведь раньше все было под рукой, а теперь, по словам моей супруги, все лежало на своих местах. Мы чуть не поссорились, но Дженни настояла на своем, и я свыкся. Сейчас, наверно, я бы даже сказал ей спасибо за ту «заботу». Я понял, что трачу намного меньше времени на поиски вещей, но и трачу больше времени на то, чтобы положить их на место. Так что, как оказалось, я выигрывал немного. Хотя все равно скажу спасибо. Где ты теперь, моя Дженнифер? Зачем ты уехала? Я скучаю по тебе и иногда даже, бывает, всплакну, когда на душе совсем одиноко и скверно. Моя защитница, моя любовь. Вот кто кто, а ты бы точно что-нибудь придумала, что делать, если бы тебе подсунули эту девочку. Эх, я не могу простить себе, что отпустил тебя. Ты нужна мне! Дженни, я люблю тебя!
Дьявол! Задумавшись, случайно схватил рукой за горячую сковородку и еле успел отдернуть, и все равно обжегся. Быстро открыл кран и сунул руку под холодную воду. Это даже несколько остудило всего меня. Хорошо…
Еду я все-таки умудрился приготовить. Поставив сковородку на подставку, чтобы дать ей время остыть, я занялся приготовлением чая. Я открыл шкафчик, где обычно хранились коробочки с пакетиками, но не нашел их там. Странно, не помню, чтобы я их куда перекладывал. Купил я их много, и ни одного нет. Не мог же я их все использовать! Мне должно было хватить их где-то на полтора месяца – и все исчезли. Я пошарил по другим ящикам – и там нет. Что за чепуха! Брр. Ничего не понимаю. Я точно помню, как покупал их тут, на углу, в бакалейном магазине. Торговец, крупный мужчина с тяжелым взглядом и добрым сердцем (добрым он становился, если вы что-нибудь у него покупали), мистер Уильямсон, еще утверждал, что чай этот собирают в Индии и что он проходит тщательную проверку – словом, зараза, вынудил меня приобрести именно этот товар. Неужели я потерял его? Нет, точно нет!
– Нет! – раздался душераздирающий крик в гостиной.
Я, не медля ни секунды, схватив по дороге нож, влетел в комнату. Девочка стояла на коленях и одной рукой трогала экран, другой – закрывала лицо.
– Что случилось, маленькая? – я подбежал к ней. В принципе, если не считать некоторых случаев, то опыт общения с детьми у меня был первый. Мне еще не приходилось успокаивать ребенка (успокаивать женщину, пожалуйста, любую приведу в чувство и рассмешу, но девочку; ладно, представим себе, что она просто маленькая женщина – без всякой пошлости!), а теперь, видимо, придется этому учиться.
– Они… – слезы текли по щекам, а непонятная пока что мне причина рыданий душила Джульетту. Девочка показывала на экран телевизора, то отворачивая голову, то снова упиваясь в него глазами.
На стоянке, посреди машин лежала женщина с распущенными черными волосами, залеплявшими ей лицо. Она лежала в огромной луже крови, около которой взад и вперед ходил сержант, осматривал место преступления. Медэксперт заявил, что она была убита между семью и восемью часами вечера сегодня, что в нее стреляли несколько раз, но последний выстрел оказался смертельным, попав в сердце. Он также добавил, что на теле убитой имеются ссадины и порезы, видимо, она защищалась. В этот момент лейтенант Оливер Мак-Фарлан подошел к женщине и наклонился над ней. Он отвел в сторону ее волосы, в полутьме сверкнули два нефрита.
– Боже мой! – воскликнул я. – Дженни!
– Мама! – прошептала в отчаянии Джул и вцепилась мне в рубашку. – Зачем они сделали это? Они убили ее… – говорить она уже не могла и только обрывки фраз долетали до моего уха. – Она ничего им не сделала… Мама… Мамочка…
– Успокойся, детка, все будет хорошо, я позабочусь о тебе… – я готов зарыдать вместе с ней, но кадр журналиста остановил меня и привел в некоторое замешательство. Камера приблизилась к лицу убитой. Что-то знакомое бросилось мне на глаза. Родинка на левой щеке. Но на лице Дженнифер Митчелл не было родинки – это я отлично помню. Так, это уже становится интересным.
– Это – не твоя мама, – на силу проговорил я.
– Как не моя? – изумилась девочка и потянула пальчик к экрану.
Память меня не обманывала. Конечно, свою роль мог сыграть и макияж, но мне показалось, на Дженни не было столько косметики, чтобы скрыть родинку. И тут мне пришла в голову сумасшедшая идея. А что если Митчелл – не мать этой девочки? Тогда убитая женщина действительно могла быть матерью Джули. Вывод напрашивался только один: надо сматываться и как можно скорее. Господи, а ведь я и впрямь влип.
– Но это она! – всхлипывала Джул. – Она… Ее убили.
– А ты знаешь, кто это мог сделать? – осторожно спросил я.
– Они… – только и разобрал я в новом приступе рыданий. Юное тельце сотрясалось в моих руках, но когда я уселся на диван и усадил девочку себе на колени, она прижалась ко мне и тихо заплакала. Неужели она верит, что я смогу еще защитить?
– А кто это «они»? – прошептал я ей на ухо, но она не ответила.
Часы показывали половину десятого. Я отнес девочку на второй этаж к себе в комнату и уложил на кровать. Накрыл Джил пледом, а сам спустился обратно в гостиную. Ужин совсем остыл, и я отдал его Рудди, который в это время крутился вокруг меня. Пес насладился едой и пошел снова почивать в любимом кресле. «Поспали, теперь можно и поесть; поели, теперь можно и поспать» – вспомнились мне слова жабы из «Дюймовочки». Очень хорошо они сейчас характеризовали Руда.
Из-за истории с убийством из головы напрочь вылетело сегодняшнее увольнение, а вот хмель ну никак не хотел меня покидать. Уж лучше бы было наоборот: меня качало, и желудок готовился вывернуться наизнанку. Да, нельзя мне пить. Я остудил голову под холодным душем, и боль поутихла. Спасибо и на этом. Я вернулся в гостиную и бросил взгляд на телевизор – мертвое тело опять мелькало на экране. Мне стало жутко.
Назревала буря, готовая скоро обрушиться на мою несчастную голову. Есть ли хоть капля надежды, что меня не найдут и не убьют, посчитав участником спасения девочки? Верю, что есть, а то как же без веры?.. Послушайте, а не подстава ли это? Может, я вообще не должен помогать прятать Джул? Можно ли просто вывести ее на улицу – нате вот, сами разбирайтесь, а я пошел? Совесть не позволит, жаль. Люди, а кто обо мне позаботиться?
Стук в дверь. Какого черта? Опять хотят подсунуть ребенка? Чтоб вы все провалились!
– Кто там? – спрашиваю в прихожей и прилипаю к глазку. На улице уже темно, но благодаря фонарю над дверью разглядеть гостя можно. На крыльце стоит мужчина с короткой прической и поглядывает по сторонам.
– Денни, как жизнь? Может, откроешь мне, а то я еще и простудиться могу, – голос мне показался прескверным.
– Кто вы такой? – рука тянется к вешалке в поисках чего-нибудь тяжелого.
– Браво! Уже и знакомых не признаешь. Тебе точно нельзя пить, сколько раз проверяли – эффект один.
Теперь голос был вполне знакомым. Я решил отпереть дверь. На пороге в клетчатой рубашке с коротким рукавом, темно-зеленых шортах и кедах стоял высокий мужчина и тихо посмеивался. В руках он держал чемоданы, а за спиной я заметил походный ранец.
– Диего Милито, ты что ли?
– А какой идиот, кроме меня, попрется в такую даль через океан, чтобы постучать в твою дверь и сказать: «Парень, привет»?
– Думаю, кроме тебя, таких нет, – выпалил я, но Диего не обиделся. Он вообще редко на что обижался. Ему даже становилось смешно от моих жалких попыток сострить. – Ну проходи.
– Наконец-то! – буркнул Диего и, подняв повыше чемоданы, чтобы чего не снести по пути, вошел в комнату.
Я предусмотрительно оглядел темную улицу, но ничего потенциально опасного или необычного не заметил и, выдохнув, запер дверь. Милито уже поставил чемоданы рядом со столиком, снял рюкзак и плюхнулся на диван. Диего почти не изменился, только стал старше на целый год. За ушами пробивалась первая седина, морщины, скорее всего, от долгого пребывания на корабле (Диего предпочитал путешествовать морем, чем по воздуху, да и вообще его любимыми видами спорта были серфинг и плавание на лодке или катере), прорезывали лоб. Да, как давно мы не виделись, и сколько всего хочется рассказать. Но всё потом, сначала разузнаем о его делах.
– Ну, как житье-бытье в Буэнос-Айресе? – я уселся в кресле, вытянув ноги, и предложил вина.
– Нормально, как всегда, – ответил он и налил себе. – А ты, как я погляжу, обзавелся новым теликом? Фуфло! Старый был лучше.
– Тот сломался, – пояснил я. Хм, как-то странно ведет он себя. Уж не случилось ли что? Только этого мне еще не хватало. Неужели моя неудача передалась ему?
– У меня вот тоже сломался, – он нервно пригубил бокал. – Дело выгорело, и мир пошел под откос, а я всё бежал и бежал. Как оказалось, бежал на месте. Чертово мероприятие! Заснуть одним человеком, а проснуться совершенно другим. Каково, а? Спасибо скажи Маргарет, не она бы, не разговаривали ли бы сейчас, – он отпил чуть спокойнее.
– А что произошло?
– Лучше не спрашивай, – он махнул рукой. – Терку мне устроили, понимаешь, терку. Да и не только мне.
– За тобой следят?
– А как же? Теперь и на тебя охота пойдет, коли я здесь, – он многозначительно посмотрел на меня.
– Остановился бы гостинице, – сердце так и колотило.
– А ты всё такой же эгоист, – хмыкнул он. – Да еду в них готовят отвратительно, номера маленькие, обслуживание никакое. А у тебя дом большой, есть, где разместиться.
– Садист, – парировал я. – А я-то уже тебе поверил.
– Ха-ха-ха, поверил! – загоготал он и застучал пятками по полу.
Я улыбнулся, но тут же вспомнил одну вещь.
– Потише ты! У меня там спят, – я указал на потолок.
– Так ты не один? – в полголоса спросил Диего и хитро взглянул на меня. – Уже развлекаемся? Ах ты нехороший какой.
– Помолчи лучше, – отрезал я и отставил бокал. – Питер сегодня мне все мозги вынес, ругая меня за разрушенную жизнь Дженнифер, но я-то знаю, что ни в чем невиноват.
– Не надо врать, – с серьезным видом бросил Милито.
– А?
– Предположим, вынес не все мозги, Питер даже оказался добрым к тебе, хотя на него это не похоже.
– Без шуток, право. У меня ребенок…
– Господи, когда ж успел? – воскликнул Диего и прижал ладонь к губам.
– Диего, я хотел сказать, – мысли все перепутались от всего этого актерства Диего, – словом, он не мой, то есть я не это хотел сказать.
– Поздравляю, – он похлопал меня по колену. – Алименты, надеюсь, с тебя не требуют?
– Да успокойся уже, – юмор моего друга начинал надоедать мне. – Он, вернее, она спит наверху…
– Эх, так и знал, старый развратник, что этим всё кончится, – Диего поставил бокал на стол и сцепил руки в замок. – Сексуальный маньяк, от тебя следовало этого ожидать. Нельзя тебя было оставлять одного, вон до чего дошел – бегаешь ночами по скверу. Кстати, сколько у тебя их было?
– Кого – их?
– Ну кого, кого, их, то бишь жертв, или они у тебя как-то по-своему, по-особому называются?
– Будь серьезным, в конце концов, приди в себя, – как можно гневно я посмотрел на приятеля.
– Я всегда серьезен и спокоен, – Диего подмигнул, улыбнулся и принял вид слушателя. – Говори!
Я рассказал ему всё о том, что случилось за день, умолчав лишь об издевательствах редактора и не вникая в подробности неприятной беседы с Питером. Милито слушал очень внимательно, уже без всяких шуточек и острых словечек, кивая головой в знак согласия с моим ужасным положением, порой перебивая и переспрашивая. Когда я закончил, он встал и прошелся по комнате.
– Так, понятно, – пробубнил он наконец.
– Что понятно?
– Что ничего не понятно, – отрезал он. – Парень, ты действительно вляпался и, кажись, из всей этой каши предстоит выпутываться только тебе.
– Но как быть с Джул?
– Ты же у нас матерый маньяк, что-нибудь да придумаешь, – бросил Диего через плечо. – На твоем бы месте я сделал три вещи. Первое: позвонил бы в полицию.
– Но ведь она сказала?
– Свяжись с тем лейтенантом, что ведет дело по убийству матери девочки, – продолжал Диего, не слушая меня. – Второе: звякнул бы Питеру и пригласил его на часок.
– Ему-то зачем?
– Ты в депрессии, я устал с дороги, нам нужны свежие мозги. Третье: узнал бы в справочной побольше о ребенке или матери.
Я пошел на кухню, так как телефон был там, висел на стене слева от двери.
– Неужели всё так просто? – спросил я, беря трубку и набирая номер Питера. Я решил сначала позвонить ему: его помощь точно пригодится в таком дрянном дельце.
– Всё очень сложно, – отозвался приятель, даже не поворачиваясь ко мне. Я видел только, как он вертел в руках бутылку. – Раз ты меня втянул во всю эту катавасию, то… – он вдруг замолчал, но продолжил через секунду. – Как там поется в фильме? «Но, слава богу, есть друзья». Знаешь, «Три мушкетера» – мой любимый фильм.
– Как будто ты смотрел российские фильмы?
– Этот фильм очень хорошо характеризует нас, наши взаимоотношения, нашу дружбу. Радуйся, что у тебя есть мы… Хм. «И, слава богу, у друзей есть шпаги». Вот с этим будут проблемы… – он как будто уже разговаривал сам с собой.
– Алле, Питер, – сказал я в трубку. – Угадай, кто приехал? Диего Милито, собственной персоной. Да, ты можешь заехать ко мне? Ему есть, что тебе рассказать. Через полчаса? Окей. Ждем, – повесив трубку, я вышел в гостиную.
– Через полчаса, так через полчаса, – задумчиво произнес Диего.

«Когда мы впервые вышли в космос, это было таким счастьем, ведь люди ждали этого так долго и наконец-то дождались. Я бы с радостью пожала руку Юрию Гагарину за великий подвиг, но между нами встала пропасть времени – тот полет был так давно, что вряд ли кто сможет описать все его подробности. Но как бы ни было горько, я снова возвращаюсь в реальность…
С тех пор миновало много лет, сотни лет. Мы открыли гиперпространство и создали гипердвигатель, хотя и сейчас остаются «фомы неверующие», которые заявляют, что никакого подпространства не существует. Только вот интересно, как мы сумели ли бы покорить десятки планет, основать новые базы, исследовать новые солнечные системы без знаменитого гипердрайва? Что ж, пускай думают, что хотят, а человек будет идти дальше к звездам».
Из интервью Аделаиды Тернер, астронома-физика, председателя Комитета Космических Исследований; взято журналистом Генрихом Оуэном 15 сентября 2390 года.

***** *****

Тысячи незнакомых лиц мелькали перед глазами. Над головой кружились бесчисленные вентиляторы, гоняя воздух туда-сюда. Свет неоновых ламп успокаивал нервную систему, а металлического цвета стены закаляли волю. Во всяком случае, так казалось Патрик Торесену. Твердой походкой он шел по коридору и курил сигару. Он всегда курил, когда надо было предстать перед начальством и отчитаться за ночные разборки. Ох, как ему надоело видеть это жирную, опухшую от пива и какой-то заразы, морду своего командира, Артура Бетхена!
- Черту! – Патрик с негодованием плюнул и бросил на пол сигару и раздавил ее. – Когда-нибудь я с тобой сделаю то же самое, свинья!
Он прошел мимо кабинета заместителя военачальника и остановился прямо перед стальной дверью. Золотая табличка над ней давно уже была не золотой: некому было ее чистить, да и вообще в этом корпусе никогда не убирали. Поговаривали, что каждый раз, когда правительство финансировало сектор «Серебряные стрелы», деньги падали в карман Артуру и его компашке, а до уборщиков не доходили.
Патрик постучал. В ответ тишина.
- Не уж-то спит? – подумалось сержанту. – Вроде никогда не спит на работе. А вдруг прибили? – при этой мысли на его лице расплылась улыбка, но тут же исчезла, когда из комнаты послышалось странное хлюпанье, а затем спокойное: «Войдите!».
Дверь отъехала в сторону, и Патрик перешагнул переборку. Его взору открылась аккуратно обставленная мебелью комната. Вдоль стен располагались стеллажи с кипами бумаг, на одной полке было втиснуто сразу несколько толстенных талмудов, посвященных стратегии и ведению боя. За письменным столом восседал Артур и поправлял шевелюру. На фоне пыльного окна, что было за ним, он прямо-таки блистал в своей скромной форме. Блистала и лукавая улыбка.
- Сэр, разрешите войти?
- Кажется, вы уже вошли, - усмехнулся командир, достал из ящичка портсигар и положил на стол рядом с собой.
- Да, конечно, сэр, - смутился Патрик. – Разрешите обратиться?
- Разрешаю, - Артур закурил сигару. – Угощайтесь, - он подвинул портсигар ближе к сержанту.
«Опять разговор не клеится, - мысленно разозлился Патрик. – Что ж, попробуем напрямую».
- Сэр, прошу выслушать отчет по сегодняшнему делу, - начал он. – В связи с неполадкой защитных систем и задержкой их починки противник атаковал сто сорок девятый блок и разгромил пару ангаров. Мы потеряли десять легких истребителей и семь тяжелых. Из сто сорок седьмого нам выслали помощь, но она оказалась ни к чему, так как механики успели наладить электроснабжение и турели были пущены в бой. Противник был разгромлен, восемь пилотов взято в плен и направлено в тюремные камеры для дальнейшего разбирательства.
- Не слишком ли много потерь? – перебил его Артур и сбросил пепел на пол. Робот-уборщик тут же подъехал и собрал грязь.
- Умная машина, - заметил командир вскользь.
- Да, сэр, - вдруг согласился Патрик, - даже умнее вас! – он подскочил к Артуру и, схватив его за грудки, поднял над собой, но тут же кинул обратно в кресло. – Ну и тяжелая ты тварь! – выдохнул он.
- Сержант Патрик! – закричал Артур и нажал на кнопку вызова. – Охрана! Говорит Артур Бетхен! Немедленно ко мне! Корпус двадца…
Острый нож вонзился ему в горло, и командир стал задыхаться. Он захаркал, и алая кровь брызнула на бумаги, какую-то книгу и на портсигар, которым он так гордился.
- Дело сделано, - подытожил Патрик. – Пора сматываться.
Он выскочил комнаты, сбил налетевшего на него охранника и, выстрелив в другого, скрылся за углом. Черный истребитель уже ждал его в ангаре. Там же ждал его напарник, Гарри Метсон. Он помог Патрика забраться в истребитель и включил двигатели.
- Быстрее! – заорал Патрик.
- Как могу, - ответил Гарри.
Они вылетели из ангара и покинули казармы, но никто не открывал по ним огонь: просто опять турели и зенитки были выключены из неисправности, а механики дрыхли и не знали о случившемся.

«Мы долго дрались с ними. Системы так и кишели армадами противников. Эти ганкри, из Ганрои Критоши, что на их языке означает "Огнем и мечом", действительно прорывались к нашей родной планете с такой скоростью и выносом наших кораблей, каких мы еще никогда не видели. Только благодаря иибхадо, народцу с крыльями да рожками и таринианам, хвостатым, мы сумели дать отпор этим безжалостным ганкри. Но их не так легко победить, поэтому мы заключили кучу договоров, чтобы только оттеснить их подальше от наших солнечных систем и готовиться к новым напастям».
Взято из протокола капитана Патрика Торесэна седьмой эскадрильи ударной группы "Таврика" с фрегата "Буревестник", 3070 год.

***** *****

- Мечтай больше, она тебе не товарищ, - заговорил командир раздолбанного корыта, линейного крейсера «Асура» флота Тахим-Шаха, когда в зал вошел невысокий мужчина с седыми волосами, вившимися по спине и груди.
- Как я полагаю, вы начали без меня? – поинтересовался старик и сел на мягкий диван. – Да, кости у меня уже не те… - проворчал он глухо.
- Опять хочешь поразмяться? – усмехнулась девушка за терминалом и с вызовом посмотрела на мужчину.
- Джессика Парнер, не отвлекайтесь от дела, - отрезал командир и глянул на сенсорный экран. – Глядите, у вас опять показатели плохие. Сколько раз говорить: сконцентрируйтесь!
Старик про себя улыбнулся. Много раз вот так он приходил в этот зал с желанием восстановить свои силы и снова почувствовать себя молодым, но каждый раз Джессика, воин элитного полка и снайпер из группы «Ястребов», за свою молодость прозванная в ней ястребенок, должна была заниматься тупой тренировкой меткости с компьютером. Командир же, Жах Норта, будучи племянником Гйон-Тая Маютла, адмирала тахимовской эскадры, взял на себя обязанность учить военным дисциплинам всех, кто поступал к нему на корабельную службу, и только тем, в ком он был уверен, полагался длительный отдых.
- Наконец-то, - воскликнул капитан, вознося руки к потолку. – Вы сделали это! Смотрите: попадание равно девяноста девяти процентам, а увертливость доведена до максимума. Браво! Но, - тут он утих и заговорил уже спокойно. – ждите неприятностей. Тот единственный процент мазания когда-нибудь да откликнется вам.
- Не беспокойтесь, кэп, - парировала Джессика и скривила улыбку. – Все будет в порядке. Вот я еще попробую.
- Не надо пробовать, надо действовать, - философским тоном заявил Жах и прошагал к выходу. Дверь быстро поднялась вверх, а, когда капитан миновал переборку, опустилась вниз, издав слабый звук стука.
- Ух, - выдохнула девушка, садясь рядом со стариком и закуривая сигарету. – Да, иногда он надоедает, хотя… Что скажешь, Вай-Лей?
- Тебе лучше знать, ястребенок, а от меня: будь осторожна, он слишком жесток и через многое прошел. Ты же всего лишь ребенок по его меркам, конечно.
- Пускай так, лучше служить ганкри, чем людям. Ты ведь знаешь, что кэп из рода ганкри, пытающийся скрыть это за маской мужчины.
- Еще раз говорю: тебе виднее ястребенок, - Вай-Лей поднялся с дивана и повернулся к Джессике. – Думаю, тебе известно, что Ас, если Жах захочет, расскажет о нашем с тобой разговоре?
- Асура не посмеет, - возразила девушка и тоже встала. – Любое лишнее слово, и он будет стерт, а замена всегда найдется, - она выключила экран терминала и направилась к двери. – И еще запомни: я тебе не ястребенок, только элитный смеет меня так называть, да и то не каждый, - она покинула зал, с гневом помахивая хвостом, переливающимся от иссиня-черного цвета до бордово-красного.

***** *****

В густую атмосферу Зайда вошел ничем особенно не отличавшийся челнок, только одно было странным, что он был сделан на человеческой верфи, а корабли людей редко прилетали на эту планету, и стал медленно приближаться к земле. Находясь в километрах двадцати, он выпустил серые крылья и начал медленно спускаться. Черные точки превращались в здания, а серебристая полоса с белыми вкраплениями становилась все более отчетливой и походила на длиннющую змею или загрязненную реку. Вскоре взлетно-посадочная полоса была совсем близко, и кораблик затормозил. Посреди поднятых клуб пыли он выпустил четыре лапы и сел на асфальт. Когда пыль улеглась, стало видно обгорелое брюхо челнока и слегка дымящиеся стабилизаторы.
Сбоку с грохотом открылся люк, медленно выдвинулся трап с тросовыми перилами. За них держался пилот в кожаной куртке, джинсах и черных ботинках. На голове болтались стерео-очки, служившие не только для защиты от яркого света, но также и для радиосвязи. Мужчина сумел из них еще сделать нечто вроде бинокля, что было крайне удобно: освободились руки, а работы у пилота было не мало.
Он осмотрелся и заметил разрушенные антенны и «тарелки» рядом с центром управления, вернее то, что от него осталось. Руины, одни руины. Как будто по нему была проведена такая бомбардировка, что… Лучше не предполагать. Нет, скорее всего несколько ударов и все. Другие сооружения и комплексы находились в полном порядке. Как же так? Неужели целью уничтожения был намечен только центр, но почему именно он? Надо будет разобраться.
Мужчина присвистнул.
- Тарла, опять вляпались, - сказал он, вернувшись в рубку и открывая  встроенный в стену шкафчик, предназначенный для хранения оружия.
- Гора трупов и ноль улик? – фыркнул второй пилот, женщина лет тридцати с шелковистыми волосами и покрашенными в малиновый цвет выростами за ушами, а из-за спины выглядывали черные крылья.
- Дьявол! – повернув голову, вскричал мужчина.
- Никак не привыкнешь?
- Убери ты весь этот…прикид, красоту, блин.
- Ладно, ладно, тише, - примирительно сказала женщина, и сложила крылья, которые тут же спрятались за одеждой.
- Рожки – тоже, - добавил пилот, снимая с полки бластер и прикрепляя его к своему поясу. – Или ты хочешь, чтобы иибхадо тебя приняли, а меня растерзали?
- Не забывай, Макс, что я бежала от них, и вряд ли они меня ждут с радушными объятиями и выпивкой. Надеюсь, они меня не узнают.
- Вот поэтому, - первый пилот указал на уши женщины, - убери. А еще – вот, - он всунул ей какую-то белую одежду. – Надень.
Тарла развернула одежду, которая оказалась плащом, и накинула себе на плечи, скрепив на груди кнопками с внешней и внутренней стороны. Затем она покопалась в своем шкафчике и вынула оттуда бластер, игольник и несколько гранат. Она проверила работу навигационных часов на левой руке и кивнула в сторону проема.
- Готов? – спросила она, покидая рубку.
- Как видишь, - бросил Макс и вышел из отсека. Он похимичил над панелью управления и в конце концов запустил внутреннюю защитную систему. Когда пилоты сошли на землю, трап заехал внутрь и люк закрылся. Макс активировал внешнюю защиту корабля: на крыше корабля выдвинулись торцы пушек и засветился маячок, подтверждая, что силовое поле включено.
- А теперь бросайте оружие, - раздался за спиной мужчины хриплый голос.
Макс краем глаза заметил, что его подруга уже держала наготове бластер, и любое неловкое движение противника ознаменовалось бы быстрой смертью последнего. Тарла Маклей была дочерью Мада Роя, а, значит, имело право выбора между учебой или службой, так как ничто не стесняло ее жизнь и желания. Она не колебалась: она сразу выбрала бластер взамен учебникам… Герой Пятой Войны Тарла Маклей была лучшим солдатом, а за тем, добившись власти в верхах, и командиром целых армад. Она также была, наверно, самой привлекательной среди иибхадо, народа из системы Тагр, славившегося своими умениями в стрельбе с оружием в руках или же за пультом управления космического корабля. Она могла пронзить любого уже своим взглядом, и враг падал на колени, умоляя не убивать его. Но Тарла не желала ничего слушать, она была жестокой, ибо ее существование в бараках закалило ее душу, а сердце окаменело. Да, ей пришлось побывать в них, когда маршал Хэй Лид отправила Тарлу вместе с группой добровольцев на операцию «Мэльхом» для штурма базы ганкри, которые предали иибхадо в блокаде торговых путей и нападении на пассажирские суда. Но это было давно, слишком давно, чтобы сейчас вспоминать. Сколько еще бед и несчастий выпало на голову Тарлы, крылатой девы, живущей среди людей и перенявшей часть их обычаев и традиций. И все-таки она не бросила своих намерений вернуться к своему народу и вновь стать его полноценным сородичем.
- Алинда Тэрра, а вы что тут делаете? – сказал кто-то второй.
Макс повернулся и увидел, как высокий мужчина с пышными черными усами в кожаной куртке направлял станнер на Тарлу, а второй мужчина с оружием, очень напоминавшим гарпун, стоял напротив и чего-то выжидал.
- Я прибыла сюда с важным посланием, которое могу передать только лично самой Шуай Тароле, - сказала Тарла. Только это была уже не та Тарла, которую знал Макс. Рожки за ушами разделились надвое, очень увеличились и почти сошлись над головой, образуя нечто вроде обруча. Цвет же коже на лице и руках с бледно-розового сменился на синевато-зеленый, а ногти стали бардовыми. Макс побледнел и никак не мог поверить увиденному.
«Что это значит? - подумал он. – Тарла сменила облик, но как? Вроде иибхадо не грешили метаморфозами. Ну, что же, посмотрим, что выйдет из всего этого маскарада».
- Госпожа, - мужчина со станнером поклонился и указал на Макса. – Ему, конечно же, можно доверять, хотя он и человек?
- Он мой слуга, - отрезала Тарла и странно улыбнулась тонкими желтоватыми губами. – Он не подведет.
- Хагвур, можешь убрать оружие, она – из наших, - бросил мужчина второму. Тот приблизился к женщине и принюхался. Затем он направил гарпун в ее сторону и уперся им в ее руку. Макс поспешил достать бластер, но Тарла взглядом его остановила и приказала не двигаться.
- Да, это - Алинда Тэрра, - скрипучим голосом сообщил Хагвур, - только она не боится рахты, а тебе парень, ибо вижу, что ты удивлен, - тут он повернулся к пилоту, - скажу, что рахта – это оружие, придуманное ею и введенное в арсенал иибхадо. Любой, на кого наведена рахта или кого она касается, испытывает неминуемый страх, с помощью которого иибхадо могут управлять существом.
- Только недавно ее сестра создала антирахту для Верховницы, - вставил мужчина в куртке, - так что… - но Хагвур цыкнул на него, и он замолчал.
Вдалеке послышалось урчание мотора, и вскоре на горизонте показался флайер. Он пересек взлетные полосы и затормозил рядом с челноком. Окно кабины поднялось вверх, и из нее вылезла очаровательная рыжая особа с красными рожками и длинными серебристыми волосами. Она взглянула на свою машину и деловито заявила:
- Пора менять развалину.
Затем она подошла к Хагвуру и подняла мизинец правой руки в знак приветствия.
- Добрый день, господа, что делаем? – спросила она. – А, у нас гости, - добавила она и подмигнула Максу.
- Ушара Ба Лейн, видите себя прилично, - начал Хагвур. – С нами Алинда Тэрра.
- Ой, извините, я вас как-то и не заметила, - сказала девушка и всунула руки в задние карманы.
- С кем не бывает, - усмехнулась Тарла. – Значит, у меня будет сегодня отличный день. Идемте! Кстати, а вас как зовут? – обратилась она к мужчине в куртке.
- Гаргиф От Марсонг, госпожа, - ответил тот и поклонился.
- Что ж, Гаргиф, идемте, - скомандовала Ушара и засмеялась.
Макс пожал лишь плечами. Здесь, на Зайде, он бывал от силы раза два, и за это время многое изменилось на планете. Неизменным оставалось только одно: Алинда Тэрра все еще являлась помощницей Верховной, хотя в высших кргуах и считалась без вести пропавшей в операции «Дрезда», только низшие слои общества об этом не знали.
«Пока прокатит, а вот что будет дальше, даже боюсь предполагать, - подумал парень и вздохнул. – А Ушара – ничего, красивая, надо будет с ней поговорить».

***** *****

Пэскар, небольшой автомобиль на воздушной подушке, рассчитанный на пять пассажиров, пролетел мимо полуобрушенных зданий и затормозил рядом с неуклюжим сооружением. Оно напоминало нечто вроде скособоченных семи столбов, соединенных прозрачными переходами друг с другом. Лиловые полосы стекали вдоль стен, змеились по земле и пересекались в центре площади между зданиями, чтобы снова ползти к столбам. То была игра света, нечто вроде украшения. Когда наступала ночь, то на месте этих полос зажигались лампочки, освещая сооружение со всех сторон. Над переходами развевались знамена трех держав - людей, иибхадо и ганкри. Когда подъезжал автомобиль, их почему-то спустили, тем самым озадачив пассажиров. Водитель же промолчал и начал зачем-то посматривать по сторонам.
Двигатель машины все время давал себе знать то гудением, то шипением, из-за чего водителю чуть ли не каждые полчаса приходилось капаться под капотом. Вскоре пэскар так звучно остановился, что у всех заболели уши. Водитель извинился за сие "пение и поспешил добавить, что машина принадлежит не ему, и все претензии к его брату. Он сообщил также, что в пэскаре часто отваливаются детали и куда-то деваются; а один раз так пропал и пассажир, но, к счастью, его нашли - в багажнике. Оказалось, что он туда не провалился, а его специально туда спрятали, но водитель, наблюдая по коммуникатору футбольный матч, ничего не видел и не слышал, что творилось на заднем сиденье.
Пассажиры как можно быстрее покинули автомобиль и ступили на пандус, уходивший к металлическим дверям одного из столбов.
- Вот мы и прибыли, - сказал Хагвур, изредка поглядывая на водителя. Тот был человеком с остроконечной бородкой, в бейсболке, грязной рубашке и пыльных красных шароварах с пятнами. Мужчина улыбнулся, махнул рукой и дал газу. Из сопла вылетел черный клуб дыма, и пэскар помчался дальше.
- Торриррэ, - сообщил Гаргиф Максу, когда тот спросил о здании, к которому они шли. - На вашем языке - министерство обороны.
- Гаргиф, конечно же, меня ждут со всеми подобающими почестями? - поинтересовалась Тарла и подняла голову вверх. - Что-то я не вижу даже охраны.
- Госпожа, а разве вы. . . - начал мужчина в кожаной куртке.
- Госпожа, в целях всеобщей безопасности охрана прячется за теми вон кустами, - перебил его Хагвур и показал на разросшийся кустарник близ проезжей дороги. - Дабы не быть на открытой местности. Разве вы забыли, что то была ваша воля?
- Ах, ну да, конечно, - поспешила добавить Тарла.
Они подошли к дверям, и откуда-то из-под земли выпрыгнули два иибхадо в серых одеждах с двумя бластерами каждый.
- Стоять! - приказал один из иибхадо. - Куда это вы собрались? Прочь отсюда!
- Тупицы, вы - что?! - не видите, что это Алинда Тэрра? - наорал на него Гаргиф. - Очистить дорогу!
- Документы! - спокойно сказал второй охранник. - Иначе всем расквасим мозги, а мне интересно знать, как они выглядят вон у того оболтуса, - он захохотал, указывая бластером на Макса.
- Что будем делать? - шепнул Макс Тарле. - Ты же здесь "шишка", так используй власть.
- Они все равно не поверят, это видно, - также шепотом ответила женщина.
- Эй, вы! Прекратить разговоры, - прикрикнул первый охранник. - Или. . .
Взрыв снаряда, пущенного из бластера, размозжил руку охраннику, и тот завизжал от боли. Он повернулся ко партнеру в надежде на отмщение, но тот уже валялся на полу и стонал.
- Больше не будете препятствовать второй помощнице Верховной, - Тарла покрутила бластер в воздухе и заткнула за пояс.
- Ох, - выдохнул Хагвур. - Не было ли это опрометчиво, госпожа?
- Что? - раздраженно бросила женщина.
- Стрелять в охранников, вы только что лишили каждого руки.
- Больше не будут преграждать мне путь, - возразила Тарла и двинулась к дверям. Справа в стене находился сенсорный экран, на котором бледнели кнопки и слово "Вход", окруженное красной рамкой. Тарла поднесла руку к кнопкам, и те сразу загорелись зеленым цветом. Рядом с экраном отъехала в сторону крышечка и открыла круглые черные щелки.
- Представьтесь! - донеслось из них.
"Извращенный динамик", - подумал Макс и подошел к подруге.
- Алинда Тэрра, секретарь и телохранитель Шуай Тароле, со мной Максим Разнор, слуга, - сказала Тарла на языке иибхадо.
- Что ты говоришь? - прошептал Макс.
- Это орхано, язык иибхадо, а ты не знал? Столько лет вместе, и ни разу не спрашивал, - удивилась Тарла.
- Но он отличается от того, на котором ты говоришь обычно.
- Язык элиты отличается от того, на котором говорят все остальные иибхадо.
- Приложите ладонь к слову "Вход" на экране, - снова заговорили из динамика.
Тарла положила правую ладонь на экран и стала ждать.
- Сканируем!
Макс взглянул на Хагвура и Гаргифа. Те разбирались с ранеными охранниками, осуждая их за нападение и хамство.
- Проверка завершена, - сообщили из динамика. - Проходите.
Двери разошлись в стороны, и Тарла вошел. Макс чуть не наступал ей на пятки, так как боялся отстать. Хагвур и Гаргиф провели ту же процедуру, что и Тарла, и пошли вслед за ней. Дверь закрылись, и вдруг все потемнело. Затем на потолке зажглись желтого цвета лампы и осветили помещение. Оно было белого цвета, круглой формой и очень маленьким.
Внутри Макса что-то зашевелилось. Ему вдруг показалось, что его наружная оболочка - мышцы да кости поехали куда-то вниз, а внутренние органы остались там, наверху. По спине пробежала неприятная дрожь. Только когда она пропала, парень понял, что он находился в лифте и что лифт несет его вниз. Тот резко остановился, что аж желудок подскочил к горлу. Двери разъехались в стороны, и Тарла вышла из лифта. Макс осторожно ступил на пол и с облегчением вздохнул: пол не двигался. За пилотом вышли Гаргиф и Хагвур, почесывающий затылок. Они стояли в огромном коридоре, уходившем, как казалось, в бесконечность. Белые лампы в форме труб тянулись вдоль стен, отделяя друг от друга металлические двери. К одной из них подошел Хагвур.
- Хагвур Эшо, - сказал он. - Госпожа Шуай Тароле, к нам прибыла Алинда Тэрра собственной персоной.
- Пусть войдет, - раздался из динамика приятный женский голос. - Остальные пусть подождут снаружи.
Хагвур подозвал жестом Тарлу к двери и поклонился.
- Господа ждет вас, - протянул он и еще раз поклонился, когда дверь отъехала в сторону и Тарла прошла внутрь. Гаргиф попытался остановить Макса, который побежал вслед за своей подругой, но пилот на него так взглянул, что иибхадо соблагозволил замолчать и увести оружие от парня.
Тарла вошла в небольшую комнату, освещенную желтоватым светом. В центре в кожаном кресле сидела высокая дама в красном кафтане, длинном синем платье и черных сапогах, которая внимательно разглядывала своего секретаря. Макс при виде дамы смутился и сглотнул: он думал, что по тем слухам, что ходили в обществе, Верховная должна была выглядеть страшной старухой со скрипучими зубами и вечно ехидной улыбкой. Но эта была молода, от силы ей можно было дать тридцать лет, с рыжими прямыми завивающимися на концах волосами, округлым лицом и бездонными темно-синими глазами. Красные рожки переплетались над головой и напоминали корону. Тонкие фиолетовые губы были сжаты и напряжены. Верховная выглядела уставшей, но грация движений рук и легкий поворот головы говорили, что женщина готова выдержать еще много бед и страданий.
- Приветствую тебя, вторая дама, - начала Шуай Тароле и медленно поднялась из кресла. Черные крылья расправились у нее за спиной, и теперь Верховная походила на дьявола, отчего Макс чуть не вскрикнул.
- Добрый день, моя госпожа, - Тарла сделала что-то похожее на реверанс и расплылась в улыбке. - Рада вас видеть, но какими судьбами вас занесло сюда?
- Это тебя не касается, - резко ответила Верховная и повернулась к Максу. - А он что тут делает? Я, кажется, просила войти только тебя. О проклятые слуги! Ну ничего, я с ними поговорю еще.
- Позвольте ему остаться, - взмолилась Тарла: улыбки как не бывало. - Не вините своих подчиненных. Так захотела я.
- Да, ты всегда отличалась настырностью и всегда перечила мне, - Шуай опустилась в кресло и перевела дух. - На этот раз я прощаю тебе наглость, но впредь не смей ослушаться меня.
- Как вам будет угодно, - Тарла сделала вид, что покорно смирилась с приказом, и села в другое кресло напротив Верховной. Макс остался стоять рядом с дверью, держа руку на бластере, спрятанного под курткой.
- А теперь - к делу, - сказала Шуай и нажала синюю кнопку на столе. Его центральная часть приподнялась и отошла вправо. Из отверстия выехал вверх сенсорный экран и голопроектор.
- Это челнок, на котором вы прибыли, - Верховная указала на маленький кораблик и несколько сооружений рядом с ним на голограмме. - Смотрите теперь, что стало с ним несколько минут назад. - Аккуратненький челнок начал превращаться в нечто несуразное: во многих местах обрадовались вмятины, стабилизаторы отвалились, и в конце концов транспорт превратился в груду металлолома.
- Что это значит? - Макс подскочил к столу и с ужасом смотрел на развернувшуюся перед ним картину.
- Это значит, дорогой мой, что ваш корабль только что уничтожили, - холодно ответила Шуай. - Нам не удалось установить, кто-то это сделал.
- Мы должны вам верить? - поинтересовалась Тарла и приблизила руку к голограмме.
- Алинда Тэрра, как вы можете только говорить такое! - взревела Верховная, и ее крылья еще больше увеличились. - Зачем мне вас обманывать?
- И я вот думаю, зачем?
- Прекрасно, - Тароле дико расхохоталась, но затем приутихла. - Объясните мне, где вы были? Вас считают убитой, а вы вдруг являетесь и начинаете сразу меня в чем-то подозревать, не странно ли это?
- Не странно, госпожа, - Тарла усмехнулась. - Если слухов начинает придерживаться и верхушка, то пиши пропало.
- Значит, не хотите отвечать? Что ж, прекрасно, просто прекрасно. Уверена, парламент сумеет разобраться в этом нелегком деле.
- Парламент? Да он даже пошевелить пальцем не может, пока на него кто-нибудь не надавит. А это могу сделать только я, - Тарла вынула из кармана коммуникатор.
Она пробежала пальцами по экрану, и повернула его к Шуай.
- Гляди, чем они занимались неделю назад, - сказала она.
На экране был изображен огромный зал заседания, где десятки балконов вились вдоль стен, Немного левее, сбоку от люминесцентной лампы, виднелась трехступенчатая лестница, ведущая к кафедре. За ней стоял высокий иибхадо с синими крыльями, сложенными в виде плаща, и стучал судорожно пальцами по запястью. В креслах напротив и вокруг него сидели представители разных планет и конклавов и бурно о чем-то беседовали. Они тут же притихли, когда входная дверь на шестом этаже открылась, и на специальной платформе в зал плавно влетела Алинда Тэрра. Она предупредила всех, чтобы ее не смели перебивать, и иибхадо закивали головами в знак согласия.
- Так что не надо мне тут ля-ля разводить, - произнесла отчетливо Тарла и расслабилась.
- Ты еще слишком молода, чтобы пытаться понять наш парламент. Да, тебе не откажешь в интеллекте и. . .жестокости, - Шуай с каким-то противным наслаждением протянула это слово. - Но ты еще недостаточно опытна, чтобы разбираться в тонкостях политики.
- Позвольте, - перебила ее Тарла. - Кто-кто, а я-то уж в политических интригах разбираюсь.
- Послушайте! - вскричал Макс. - Мы вообще ради чего сюда притащились? Чтобы слушать вашу словесную резню?
- Человек, твое время говорить еще не настало, - лицо Шуай побагровело, глаза сузились, а пальцы лихорадочно забегали по столу. - Может, ты хочешь быстрой смерти? Так ты ее получишь! - одним движением она вынула из-за спины бластер и начала стрелять. Лишь невероятная реакция пилота спасла ему жизнь: он, включив защитное поле, отскочил в сторону, а затем в тигровом прыжке набросился на Верховную, перехватил оружие и направил его в иибхадо.
- Меня предали! - переводя дыхание, прошептала Шуай и плюхнулась в кресло. – Прекрасно…
- Шуай Тароле ты не являешься, - вдруг сказала Тарла и подошла к Максу. - Она ненавидела слово "прекрасно" и не пользовалась бластерами, считая их слабыми.
- Но и ты тоже не Алинда Тэрра, - со смешком парировала псевдоШуай. - Узнав о таком, она бы убила не задумываясь и не стала даже говорить это мне.
- Так, вы вынуждаете меня удивляться все больше и больше, - усмехнулся парень и шмыгнул носом.
- Прекрати шмыгать, - бросила Тарла.
- Вредная привычка, - сказал пилот.
Где-то вдалеке раздались выстрелы и грохот.
- Знаете, кажется, мы задержались тут, - Максим развернулся к двери. - Пора уходить.
- Подожди, - Шуай схватила его за плечо. - Гляди!
Вторая дверь открылась, и в комнату вошла женщина с длинными рожками, которые сливались над темечком, расходились чуть ниже затылка и в виде завитков ложились на плечи. Оранжевые крылья были аккуратно собраны за спиной, и только края выступали из-за нее.
- Первая дама, Орай Ихао Арэд, - представилась иибхадо и улыбнулась.
- Конечно, тоже не настоящая? - фыркнула Тарла.
- Я - настоящая, - отрезала Орай.
- Прекрасно! - с некоторой тоской и усталостью произнес Макс. - У нас тут целая политическая шайка получается, и самое интересное, что я в нее оказался замешан.
- Не изображай из себя Шуай Тароле, - сказала Тарла. - Она всегда была чем-то недовольна и обижена на весь мир. Кстати, вот ее характерная черта: она вечно жаловалась на жизнь и окружение.
Грохот уже раздался совсем близко, почти рядом с той дверью, через которую входили Тарла и Макс.
- План "А" или план "Б"? - спросил пилот и приготовился к нападению.
- Что еще за планы? - поинтересовалась Орай.
- Как иибхадо только находят самое подходящее время вопросов! - протянул Макс, закатив глаза и вдохнув глубоко воздух.
- Драться или отступать, - на сколько это было возможно, протороторила Тарла: иибхадо никогда не отличались умением говорить скороговоркой, их речь была протяжной и грубой. - Предлагаю план "Б"!
- Я тоже так думаю, - ответил Макс. - Куда приведет нас это дверь?
- В параллельный коридор, - сказала Шуай. - Но там уже может быть нас ждет засада!
- Пускай, пробьемся! - Максим побежал к двери, и та медленно открылась. За ней уже стояли шесть иибхадо с дезинтеграторами наперевес.
- Руки вверх! - заорал главный, но тут же повалился на остальных, так как Орай его парализовала из станнера.
- Да как вы смеете врываться в покои своей повелительницы?! - возмутилась Верховная и начала стрелять.
Эффект возымел действие: у напавших иибхадо появилось смятение, и они не знали, что делать, так как командир валялся на полу и отдавать приказы было некому. Но они быстро пришли в себя и. . . были уложены Максом и Тарлой за несколько секунд.
- Какие-то они глупые, - фыркнул парень.
- Новички, - пояснила Тарла. - Сразу видно, - она выскочила в коридор и осмотрелась. Она махнула рукой в знак того, что опасности нет и надо действовать очень быстро, пока не пришло подкрепление.
Шуай подлетела к ней и указала на движущиеся точки в глубине коридора.
- Они идут! - прошептала она и бросила взгляд на парализованного командира. - Что будем делать с ним?
- Оставим здесь, не тащить его же? - к ним подошел Макс и снял с пояса две гранаты.
- Быстрее! - из комнаты выскочила Орай и чуть не сшибла Тарлу. - Я попыталась заблокировать дверь, но иибхадо скоро откроют ее.
- Взрывать? - спросил парень.
- Да! - вскричала Шуай, заслышав доносившиеся из комнаты взмахи крыльев.